Фобии вокруг возможного влияния Москвы на политическую жизнь ФРГ имеют более давнюю историю, чем слухи о российском вмешательстве в американские президентские выборы. Они возникли одновременно с появлением Партии демократического социализма (ПДС) – наследницы правящей в ГДР Социалистической единой партии Германии (СЕПГ). После воссоединения Германии в 1990 году ей пришлось конкурировать с тяжеловесами из ФРГ – христианскими демократами, социал-демократами, либералами и «зелеными».
Родословная ПДС служила партии залогом поддержки в восточных федеральных землях, но делала ее уязвимой для обвинений в наследовании авторитарных традиций ГДР. Российское (или советское) вмешательство рассматривалось в тех условиях ретроспективно, как часть ассоциативного ряда со «Штази», КГБ и номенклатурных связей восточногерманского руководства с КПСС. При этом ограниченный политический вес ПДС не требовал от немецкого политического мейнстрима особых усилий по раскручиванию темы «российской угрозы». Преобразование ПДС в 2007-м за счет альянса с частью социал-демократов в более динамичную «Левую» ситуации не изменило.
Кроме того, на фоне перемен в российской внешней политике в 1990-е, когда Москва сворачивала поддержку своих традиционных союзников, рассуждения о гипотетическом российском вмешательстве выглядели странно. Еще со времен переговоров о германском единстве в 1990 году СССР не проявлял интереса к обеспечению базовых гарантий безопасности для представителей восточногерманского государственного аппарата. Позже, в начале нулевых, нарратив о российском зловредном влиянии явно противоречил искреннему стремлению Москвы выстроить сбалансированную систему отношений с Западом.
Ситуация изменилась в 2010-е в контексте общего ухудшения диалога России с США и Евросоюзом. По стечению обстоятельств в то же время в бундестаг прошла «Альтернатива для Германии», чья репутация среди оппонентов позволяла обвинять ее во всех возможных грехах. На фоне «полевения» ХДС в годы канцлерства Ангелы Меркель АдГ получила поддержку со стороны консервативных избирателей, среди которых было много представителей русскоязычного сообщества. В состав фракции АдГ в бундестаге вошли несколько депутатов из числа «русских немцев». Впоследствии партия сделала важной частью своей работы защиту прав русскоязычного сообщества. Особую актуальность этот подход получил на фоне проявлений русофобии в Германии после февраля 2022 года.
Неожиданный успех правых популистов в ФРГ (как и в случае с победой на выборах в Америке Дональда Трампа) заставил немецких политиков искать причины произошедшего в том числе и во внешнем вмешательстве. Виновником высоких результатов АдГ была признана Россия, как государство с ревизионистской внешней политикой, заинтересованное в расшатывании европейского единства и государственной системы Германии. Впрочем, убедительных доказательств злокозненных действий Москвы так и не было предъявлено.
Усиление антироссийских настроений в Германии, получившее мощный импульс после начала специальной военной операции, давало новые поводы для критики крайних флангов немецкой политики за слишком тесные связи с Москвой. Для обвинений было достаточно того, что АдГ и «Левая» уклонились от поддержки ключевых решений правительства Олафа Шольца и курса политического мейнстрима ФРГ после февраля 2022-го. Эти партии раскритиковали решение начать поставки оружия Киеву, разрыв энергетических связей с Россией, отсутствие внятной реакции Берлина на подрыв газопроводов «Северный поток-1» и «Северный поток-2». Да и сама оппозиционная риторика с крайних флангов, ранее воспринимавшаяся как часть политической дискуссии, в последние полтора года постепенно стала рассматриваться как угроза немецкой демократии.
При этом травля АдГ и «Левой» не сказалась на популярности этих партий. Рейтинги «Альтернативы для Германии» сопоставимы с показателями СДПГ – правящей в ФРГ партии. АдГ по-прежнему представлена в ландтагах всех федеральных земель, кроме Шлезвиг-Гольштейна. По мере роста недовольства работой правительства Олафа Шольца правым популистам, как и христианским демократам, удается укрепить свое электоральное положение.
Другая ситуация сложилась у «Левой». На последних выборах партия чудом не вылетела из бундестага. Дискуссии и перетасовки внутри руководства «Левой» не помогли ни сплотить партию, ни укрепить ее позиции. В результате благоприятная для крайне левой оппозиции тема экономических проблем в ФРГ не стала импульсом для консолидации вокруг «Левой» протестного электората.
Сара Вагенкнехт – яркий представитель "Левой" партии с амбициями канцлера
IMAGO/Future Image via Reuters ConnectС другой стороны, протесты против поставок немецкого оружия Киеву стали наиболее заметным явлением уличной оппозиционной активности в Германии после начала СВО. Центральная протестная фигура – яркая представительница «Левой» Сара Вагенкнехт, в действиях которой заметны канцлерские амбиции. Впрочем, далеко не все ее однопартийцы одобряют подобную политическую тактику. Большая часть «Левых», так или иначе оказавшихся возле высших эшелонов немецкой власти (депутаты бундестага, члены земельных правительств), осуждают оппозиционную риторику Вагенкнехт с тем же рвением, что и партии из политического мейнстрима.
Итак, внешние и внутренние вызовы Германии добавили ветра в паруса крайних флангов немецкой оппозиции, готовых объединиться в решающей схватке за власть. Идеальный момент для «ревизионистской» России, чтобы подтолкнуть политическую систему ФРГ к переформатированию в удобном для Москвы направлении. Есть ли в этой стройной схеме изъяны? Есть, и немало.
Другая Германия: украинский кризис навсегда изменил политику Берлина
Во-первых, разговоры о «российском вмешательстве», как правило, обнаруживают сильную переоценку «наступательного» характера действий Москвы на германском направлении. Независимо от того, хочет ли Кремль верховодить политической жизнью Германии или нет, сейчас у него для этого практически нет инструментов. После февраля 2022-го российские дипломаты в ФРГ оказались в ситуации, когда каждый их шаг привлекает пристальное внимание немецкой стороны. Почти все публичные мероприятия посольства и генконсульств России в ФРГ отменены. Серия взаимных высылок дипломатов привела к сокращению численности российского дипкорпуса в Германии. Представить, что посольство России в таких условиях может, например, организовать на своей площадке встречи для немецких граждан (что, к слову, продолжает делать посольство ФРГ в Москве), довольно сложно.
То же самое касается и институтов российской общественной дипломатии. Русский дом науки и культуры в Берлине находится на осадном положении. Прокуратура ФРГ подозревает его сотрудников в нарушении антироссийских санкций и грозит закрытием. Пока Русскому дому еще удается проводить кинопоказы и курсы русского языка, но как долго эта возможность сохранится – непонятно. В общем, не самая подходящая атмосфера для наведения мостов с оппозицией.
Во-вторых, слухи о «российском вмешательстве» соответствуют логике немецкого внутриполитического процесса и поэтому неизбежны вне зависимости от того, есть ли для них реальные основания. Партиям из правящей «светофорной» коалиции не удается уверенно решать социально-экономические проблемы. Рейтинги министров кабинета Шольца (кроме главы минобороны) и самого канцлера остаются очень низкими. Отбиваться от критики оппозиции все труднее. Особенно когда она резонирует с атаками на правительство со стороны христианских демократов, рассматривающих свой оппозиционный статус как временное явление и потому ведущих себя нахраписто и агрессивно.
Антивоенные митинги под лозунгами прекращения поставок оружия в зону конфликта и содействия переговорному процессу выставляются немецким медийным и политическим мейнстримом как оправдание «российской агрессии». Похожие приемы информационной войны ранее применялись в отношении противников миграционной политики Меркель и коронавирусных ограничений. Теперь статус «понимающего Россию» (нем. Russlandversteher) стал своеобразной каиновой печатью.
Наконец, возможен ли в принципе альянс «Альтернативы для Германии» и «Левой», хотя бы ради решения тактических задач? Технически этот шаг возможен, но, учитывая реальность на местах, крайне маловероятен. Идейный профиль двух партий сильно разнится. Трудно представить в одной упряжке таких непохожих, но активных политиков, как Севим Дагделен, Бьорн Хёкке, Сара Вагенкнехт и Тино Хрупалла. Эпизодические появления правых и левых популистов на одних и тех же протестных площадках не должны вводить в заблуждение. Договориться даже о базовой координации усилий им будет непросто.
Впрочем, история, в том числе немецкая, знает примеры парадоксальных ситуативных и долговременных союзов полярных политических сил. Непримиримое противостояние нацистов и коммунистов в годы Веймарской республики не помешало им совместно поддержать забастовку берлинских транспортников в 1932-м. В том же году НСДАП поддержала вотум недоверия КПГ канцлеру Францу фон Папену. Да и первый опыт «большой коалиции» ХДС/ХСС и СДПГ в 1966 году тоже был для своего времени резонансным примером единства противоположностей.
Приведенные примеры показывают, что причиной формирования неожиданных союзов обычно становится не внешнее вмешательство, а турбулентность в политике и экономике. Если правительство Шольца не сможет вынести груз ответственности за многочисленные кризисы, которые ударили по Германии сильнее, чем по любой другой стране ЕС, вероятность использования творческих подходов со стороны оппозиции возрастет. Возможные сценарии не ограничиваются одним лишь альянсом АдГ и «Левой». Речь идет и о создании новой политической силы, которая сможет объединить часть сторонников с левого и правого флангов, и о попытке «Альтернативы для Германии» прорвать блокаду со стороны мейнстримовых партий.
В сложившихся условиях финансовая, организационная и любая другая помощь АдГ и «Левой» со стороны России будет нести непропорциональные риски для всех участников таких «заговорщицких» отношений. Электорат правых и левых популистов поддерживает налаживание конструктивных отношений с Москвой, но вряд ли одобрит ее активность у себя дома. Российские дипломаты это прекрасно понимают.
Раскручивание скандала с предполагаемым «российским вмешательством» призвано пресечь попытки немецких политиков организовать рабочую коммуникацию с Москвой. За обвинениями в адрес и без того критикуемых по любому поводу АдГ и «Левой» стоит предостережение политикам из мейнстримовых партий – любой несанкционированный контакт с российскими представителями плохо закончится. Еще один гвоздь в крышку гроба российско-германских отношений, какими мы знали их долгие годы.
Автор – научный сотрудник Института международных исследований МГИМО
