Не сразу, постепенно, но выход был найден: мы перешли в онлайн-режим. Сперва неуверенно: многие ученые – люди немолодые и до начала пандемии с новыми технологиями контактировали не очень часто. Но теперь выбора у них не осталось, особенно учитывая, что ковид больнее всего бьет именно по пожилым. Тем, кто по старой памяти всегда предпочитал личное общение, пришлось экстренно осваивать Zoom, и, надо сказать, все сделали это с блеском. Зря говорят, что люди в возрасте с трудом осваивают современную технику. Всё они осваивают отлично, было бы желание.
Конференции в зуме оживили замершую научную жизнь. Конечно, не в полном объеме: личный чат не в состоянии заменить рукопожатия и чашки кофе в перерыве. Но жизнь ученого требует постоянного контакта с коллегами – и соотечественниками, и теми, кто живет за рубежом, потому что наука – дело общее, не терпящее границ. Разрыв этой единой научной ткани воспринимался настолько болезненно, что, когда появилась палочка-выручалочка в виде онлайн-конференций, ученые с головой кинулись осваивать новый инструмент для работы.
Приглашения на конференции, семинары, круглые столы посыпались как из рога изобилия. Вначале коллеги жаловались, что банально не успевают к ним готовиться; потом мероприятия разного рода пошли настолько густо, что стали просто физически перекрывать друг друга. Мой рекорд – три конференции в один день; это оказалось настолько изматывающим, что я научился писать вежливые отказы. Другие, более тактичные коллеги выходили из положения при помощи нескольких электронных устройств, одновременно присутствуя формально на трех мероприятиях.
Научная жизнь в зуме породила свою культуру и свои вопросы – например, диспуты о том, этично ли отключать камеру во время выступления других ораторов, которым часто приходится докладывать набору черных окошек, и неясно, есть ли в данный конкретный момент за этими окошками кто-нибудь живой, кто слушает докладчика. Внезапно выяснилось, что люди совершенно теряют ощущение времени: если в обычной жизни конференции длятся от сих до сих, то домашняя атмосфера зумовских посиделок необычайно расслабляет, и зачастую научные мероприятия затягиваются до позднего вечера, заканчиваясь иногда ближе к полуночи. Начались жалобы на накапливающуюся усталость, и первоначальная волна онлайн-энтузиазма потихоньку пошла на спад.
Академическим институтам, впрочем, еще повезло. Тем, кому приходится учить студентов и принимать у них онлайн экзамены и зачеты, не позавидуешь. Если и в благословенные доковидные времена шпаргалки были обычным делом, то теперь преподаватель в принципе не может контролировать, чем именно в данный момент студент занимается по ту сторону экрана.
Постепенно, однако, жизнь вошла в колею. Стало понятно, что зум не панацея, но удобный инструмент со своими плюсами, если его использовать правильно. Внезапно обнаружилось, что онлайн при всех своих минусах позволяет радикально расширить географию связей: за прошедшие месяцы я виртуально посетил больше международных конференций, чем за предыдущие пять лет вживую. Привычным стало, что профессор из Москвы читает лекции студентам в Чите, а ученый из Калькутты, Пекина или Нью-Йорка организует семинар, где присутствуют студенты со всех концов мира. Внезапно наступившая эпоха онлайна заставила людей в краткий срок овладеть почти не использовавшимися прежде технологиями: я помню, сколько вопросов вызывало возможное дистанционное участие докладчика из Бельгии на нашей конференции весной и как легко прошла наша сессия осенью – полностью в онлайне, включая модератора.
Ковид рано или поздно закончится, поездки возобновятся, но приобретенная гибкость и умение организовывать мероприятия в онлайне останутся с нами, думаю, навсегда. Пандемию часто обвиняют в том, что она покончила с глобализацией. Я в этом очень сомневаюсь: по крайней мере, в научной сфере ковид сделал для глобализации больше, чем все разговоры о ее необходимости, ведущиеся много десятилетий.
Автор – к.и.н., старший научный сотрудник ИМЭМО РАН.
