– Недавно вы сказали, что для вас возвращение «Графа Орлова» – это возможность сыграть иначе, по-новому, учитывая новый жизненный опыт. Интересно узнать, как за это время изменился ваш подход к роли главной героини – Елизаветы, княжны Таракановой?
– Знаете, даже когда я играла Елизавету шесть лет назад, у меня каждый раз был разный спектакль. Потому что я стараюсь идти от себя и от того, кто мой партнер, и от того, как прошел сегодняшний день. А тут не день, а целых шесть лет прошло. Для девушки это очень важное время – возраст с 20 до 30 лет. Идет переосмысление, появляются какие-то другие приоритеты. Мне сложно судить со стороны, насколько я изменилась. Иногда кажется, что я в 15-летнем возрасте застряла, а то, наоборот, что мне 70 лет. В моей жизни было много хорошего, было немного и плохого. Мне самой очень интересно, как теперь я буду существовать в этом спектакле и в этой роли.
– У вас наверняка сложились особые отношения с вашей героиней?
– Я всех своих героинь очень люблю. Более того, не разделяю: это она, а это я. Это всё я и есть в разных обстоятельствах. Мне интересно представлять, как бы я себя вела в той или иной ситуации. Опять же, она у меня была всегда разная. То немного наивная, влюбчивая и доверчивая. А в других спектаклях – циничная, закрытая, расчетливая. Я же тоже разной в жизни бываю. Поэтому и Елизавета у меня такая, ее не описать одним словом.
– А что вы думаете об этой загадочной женщине, о том, кем она была на самом деле?
– Я изучила очень много материалов до и после подготовки к спектаклю. Вообще история, особенно нашей страны, меня завораживает, ведь она так же увлекательна, как романы, только все происходило на самом деле. Я не думаю, что Елизавета была внучкой Петра. Внучкой была совершенно другая женщина, скромная, закончившая жизнь в монастыре. А это такая авантюристка. Меня до сих пор гложет вопрос: правильно ли она сделала, во всяком случае в нашем спектакле, отказавшись подписывать бумагу, что она не Елизавета? Она бы смогла остаться в живых. И вот я думаю: это такая глупая гордость или все-таки достоинство ее такое? Мне кажется, было глупо настаивать на своем, хотя, может быть, ей действительно внушили, что она внучка Петра, и она в это свято поверила. Я, наверное, никогда не получу ответ на этот вопрос: правильно она сделала или нет.
– В четыре года вы уже выступали на сцене Большого театра с Зурабом Соткилавой. Затем музыкальный театр. Почему именно это направление, ведь при том, что у вас артистические корни, отец ваш драматург, а дедушка драматический актер?
– На самом деле у меня в семье пели все. По маминой линии просто неплохо, по-домашнему, а по папиной там вообще серьезные дела: мой прапрапрапрадедушка Константин Шиловский написал вместе с Чайковским либретто к «Евгению Онегину», для моей прапрапрабабушки писали романсы Мусоргский, Глинка. Ну и моя бабушка родная Нина Ивановна Шиловская, она окончила Школу-студию МХАТ, была профессиональной певицей. И я пела с ранних лет, нечаянно попала в театр Покровского, и оттуда меня уже пригласили поучаствовать в Большом театре в опере «Прекрасная мельничиха». Я вообще изначально планировала стать певицей, музыкантом. Флейта, фортепиано, джазовый вокал – я всем этим очень серьезно занималась, но со временем мы с родителями поняли, что перспектив особых в той области нет. Музыка, которая мне интересна, джаз, блюз, не очень востребована – и у нас, и в мире. Поэтому мы решили, что я буду поющей актрисой. Ушла в экстернат, окончила 10-й и 11-й классы за один год, и в 15 лет я уже была студенткой Щукинского училища по специальности «Актриса драматического, музыкального театра и кино». И судьба мне такой подарок сделала: я поступила на экспериментальный курс при Театре оперетты – сейчас он уже в третий раз набирается, а тогда был впервые. И так меня уже на втором курсе, в 17 лет, ввели в мюзикл «Монте-Кристо» на роль Мерседес. А потом и «Граф Орлов» – вот так меня сама жизнь подвела к этому.
– Тем не менее амбиции певицы вас не оставляют: вы участвуете в разных телевизионных конкурсах и совсем недавно стали победительницей в «Трех аккордах».
– Мне часто говорят: почему у тебя нет своих песен? Как-то пока не сложилось. Но я, честно, особо и не думаю в эту сторону, не занимаюсь этим специально. Ну придет так придет. А телевидение началось давно, когда я еще пришла на проект «Голос» и ко мне никто не повернулся. После этого Юрий Викторович Аксюта стал меня звать и, спасибо ему огромное, подарил такой праздник, как сначала «Точь-в-точь», где два сезона «отбомбила», и вот теперь «Три аккорда», о котором я давно мечтала. Каким-то образом я выиграла это дело (смеется) и получила прежде всего большое удовольствие, потому что в финале пела замечательную песню Александра Яковлевича Розенбаума. Я давно мечтала ее исполнить, и мне присниться не могло, что я ее буду петь ему самому. Мне кажется, залог успеха в том, чтобы получать удовольствие, а не стремиться победить кого-то, кроме себя.
– Вы рано начали сниматься в кино, причем сразу попали к большому режиссеру – Станиславу Говорухину. Это была хорошая школа?
– Мне было 15 лет, когда я на пробы попала, и 16, когда снималась – я уже училась на первом курсе. Мне в голову не могло прийти, что Станислав Сергеевич меня утвердит. Я тогда еще не очень соображала, и как шло, так и играла, но Говорухина всё это устраивало. Моя героиня изначально была художница, а он ее переделал в музыканта, чтобы я играла на флейте и фортепиано. Ему нравилось, как я пою. В общем, он запихнул в фильм все мои таланты (смеется). Я очень благодарна за такое начало и за то, что мне не пришлось, как некоторым актерам, ходить на «Мосфильм» с портфолио. Говорухин дал мне путевку в кино, и я очень стараюсь не подводить Станислава Сергеевича и скучаю по нему.
– Я слышал, вы начинаете работу и в драматическом театре?
– Да, меня пригласил Сергей Ишханович Газаров, которому отдали под руководство театр Джигарханяна. И надеюсь, мы скоро приступим к постановке – какой, я пока сказать не могу. Но думаю, что этот театр станет моим домом. Я всё для этого сделаю.
– Недавно я встретил ваши слова о том, что быть внучкой знаменитого актера – это не привилегия; наоборот, вам часто приходилось испытывать к себе предвзятое отношение.
– Да, особенно при поступлении в институт были проблемы. Есть люди, которые на детей и внуков проецируют свое отношение к артисту. До сих пор такое бывает. Даже после «Трех аккордов» говорили: она выиграла, потому что она внучка Шиловского. Некоторым, наверное, так проще думать. Это смешно, ведь я-то знаю правду. Когда поступала, даже не говорила Всеволоду Николаевичу, сказала уже потом. И слава богу, все-таки большинство людей меня оценивают как отдельную личность.
– Можно вернуться к детским воспоминаниям? Каким вам запомнился Зураб Соткилава?
– У меня есть очень хорошая история про него. Мама меня караулила после репетиций возле Большого театра по 7–10 часов, и вот мы однажды выходим, она мне завязывает шнурки, и мимо идет Зураб Соткилава. Мама мне говорит: «Ты знаешь, что это великий оперный певец» и целую лекцию мне читает. А Соткилава вдруг оборачивается и говорит мне: «Аглая, привет! Ну что, завтра во сколько там?» А я отвечаю: «Дядя Зураб, хорошо, пока-пока!» И мама с открытым ртом говорит: «Ты с ним знакома?!» Она знала, что мы в одном спектакле, но не знала, что мы в таком тесном контакте (смеется). У меня очень теплые воспоминания о нем, он был очень добрый и всегда отдавал мне цветы после спектакля, хотя я ребенком, конечно, не осознавала масштаб его личности. Он так и остался у меня в памяти как родственник, и теперь мне, конечно, лестно, что я стояла на одной сцене с таким великим певцом и играла его дочь.
