– Куда движется российская радиоэлектроника? Мы стремимся возродить промышленность советского типа или строим что-то принципиально иное?
– Разруха 90‑х сменилась «жирными нулевыми». До 2008 года всем хватало денег, был устойчивый рост, и всем казалось, что это надолго. Потом был период турбулентности, связанной с экономическими кризисами. Затем период стагнации, скорее даже рецессии, с сокращением объемов производства. Отрасль легла на нисходящий тренд. Все потому, что компании как раз оставались верны исторически сложившемуся советскому подходу к ведению дел.
– Что вы имеете в виду?
– Установку: главное – гособоронзаказ. Предполагалось, что отрасль чуть ли не до 2050 года будет обеспечена стабильным государственным финансированием, ведь Россия как бы в окружении врагов, поэтому деньги будут выделяться в нужных объемах. Сегодня эта иллюзия прошла, все поняли, что государство вынуждено резать. Оно уже начало это делать, финансирование предприятий будет сокращаться, а значит, делать на него ставку как на основной источник дохода нельзя.
– Что же делать? Идти в гражданский сектор? Но его уверенно оккупировала иностранная продукция.
– Да, но возьмем один из крупнейших сегментов рынка – телекоммуникационное оборудование. Большую его часть формируют операторы связи. И только пять из 70 российских производителей телеком-устройств поставляют им свою продукцию. Доля наших компаний на рынке составляет всего 8%, остальное – преимущественно китайские производители. Но даже такой небольшой процент дает приличные цифры. Например, годовая выручка новосибирского «Элтекса», одного из этой пятерки предприятий, составляет около 4 млрд рублей. То есть с одной стороны, ситуация печальная, с другой – показывает огромный потенциал роста.
– Чем вы объясняете засилье импорта, и как российским производителям ему противостоять?
– В 2000‑е годы, когда в стране появились деньги и начались инвестиции в развитие инфраструктуры, российские компании не были готовы к тому, чтобы участвовать в формировании рынка. Они еще недостаточно окрепли, чтобы конкурировать с импортом.
Поэтому рынок формировался зарубежными вендорами. В результате у заказчиков сложились определенные инженерные предпочтения. Например, если вы привыкли к конкретной операционной системе, вам сложно перестроиться на другую. Также и для специалиста телеком-отрасли: переход на другое оборудование требует много времени и усилий.
Второй пункт – техническая совместимость. Сейчас повсеместно декларируется, что оборудование разных производителей можно использовать в одной сети и благодаря универсальным мировым стандартам оно совместимо. Но заказчик все равно предпочитает минимизировать риски, используя оборудование одного бренда. Если в сети уже стоит условно оборудование Huawei, заказчик предпочтет использовать оборудование только этой компании. Вход на рынок появляется, когда строится новая сеть, запускается с нуля крупный объект.
Ну и нельзя забывать про экономические причины. Российские компании очень малы по сравнению с зарубежными, поэтому проигрывают им по цене и комплексности предложений. Крупным заказчикам выгоднее работать с крупным же иностранным производителем комплексного решения.
– Как же нашим компаниям дорасти до конкурентов?
– Это реально, если будут введены инструменты поддержки. Главный из них – таможенное регулирование. Если пошлина на зарубежную электронику составит 20%, а на комплектующие производственного назначения, необходимые российским предприятиям, – 0%, возникнет реальная мотивация для инвесторов вкладываться в производство на территории России. Причем без ущерба для конкуренции, поскольку предприятия смогут на равных условиях открывать и российские предприниматели, и зарубежные корпорации. Инвестиции быстро окупятся. Тот же рынок телеком-оборудования составляет несколько миллиардов долларов в год. Если построить завод условно за $10–20 млн, он отобьется в первый же год при правильных настройках регулирования.
Но ввести регулирование – непростая задача: должен быть выработан набор критериев, по которым пошлины на одни группы товаров повышаются, на другие обнуляются. Сегодня предложения по регулированию поддержаны в Минпромторге, теперь нужно согласование на уровне Таможенного союза. На прохождение всех инстанций потребуется примерно два года.
– Несколько лет назад была сделана ставка на импортозамещение – другую форму протекционистской политики, которая не привела к ожидаемым результатам. Остаются лазейки, позволяющие госструктурам продолжать закупки зарубежной техники.
– Распоряжения сверху работают плохо. Они не могут быть сформулированы жестко, поскольку, если прозвучит условие «Используй российское или не запускай проект», на телеком-рынке просто остановится жизнь, от чего пострадают не только импортеры, но и вообще все. Поэтому импорт объективно необходим. И во всех распоряжениях делается оговорка: «Если нет отечественного оборудования, которым можно заменить импортное, пишите обоснование и получайте соответствующее разрешение».
– Сегодня импортозамещение сменяет другая повестка – обсуждаемая в кабмине стратегия развития радиоэлектронной отрасли до 2030 года. Как оцените ее?
– Надо понимать, что разработкой стратегии занимается ЦНИИ «Электроника», который подчиняется «Ростеху», а заказчиком и источником финансирования выступает Минпромторг. По идее, институт должен учитывать реальные тенденции и риски на рынке, но зачастую установки Минпромторга и «Ростеха» не согласуются с объективной картиной. Поэтому документы, которые ЦНИИ выпускает в таких условиях, неизбежно становятся очень обтекаемыми. Там избегаются принципиальные вопросы, потому что в ином случае работа разработчиков не устроит либо Минпромторг, либо «Ростех». В таких условиях сложно сформулировать честную, принципиальную позицию по ситуации в отрасли.
Причем стратегия создается в сжатые сроки. Первый вариант, представленный в 2018 году, получил множество замечаний и предложений по доработке. А в начале июня президент Владимир Путин по итогам контрольной проверки радиоэлектронной промышленности поручил закончить работу над документом до 31 декабря 2019 года. В этих обстоятельствах нет смысла ждать прорыва. Расчет делается на то, что в дальнейшем будет возможность актуализировать и дорабатывать стратегию.
– Почему вообще стратегией занялись только сейчас?
– Если вспомнить конец 2000‑х, тогда была запущена федеральная программа развития промышленности, шло активное освоение бюджетных средств на НИОКРы, модернизацию производства… В общем, отрасль активно финансировалась. Поэтому не стояло вопроса приоритетов развития, скорее, стоял вопрос дележки бюджетных средств. Когда ресурсы были исчерпаны и отрасль начала падать, стала очевидна потребность в полноценной стратегии развития.
– Параллельно со стратегией создается единый отраслевой реестр. Вокруг него уже начались споры – оказалось, не так просто определить, что является российской электроникой. У вас есть вопросы к реестру?
– Да. Сейчас в нем используются экономические критерии. Например, «нужно покупать оборудование, более 50% которого создано на территории России». Предположим, это условие выполняется, но ключевые IT-блоки куплены за рубежом, например, центральный процессор. А в России произведена периферия. С точки зрения информационной безопасности задача не решена. Поэтому наша ассоциация пытается убедить коллег в Минпромторге, что реестр необходимо дополнить критериями, характеризующими уровень доверенности оборудования. То есть отвечающими на вопрос, можно ли его использовать в критической инфраструктуре, достаточно ли оно безопасно.
– Еще одно событие года в отрасли – завершено формирование «Элемента», совместного предприятия АФК «Система» и «Ростеха». Создается гигант рынка?
– Лично я не вижу экономической целесообразности в этом объединении. Вероятно, это претензия на приоритетное распределение государственных бюджетных средств. Но если государственному заказчику нужны результаты, то их скорее обеспечит специализированная компания, которая хорошо знает свое дело, а не рыхлый конгломерат, в котором объединились два десятка компаний, плохо связанных между собой производственной кооперацией.
– Есть ли у российской электроники будущее на зарубежном рынке?
– Определенно. Он колоссально разнообразен, там бесконечно много спроса на электронную продукцию. Это позволяет любой компании находить области, в которых можно себя реализовать, не сталкиваясь напрямую ни с глобальными корпорациями, ни с местными конкурентами. Ориентация на экспорт – второй потенциальный источник роста отрасли после таможенных пошлин. Понятно, что нужен внутренний опорный рынок, но стратегически нужно смотреть на заграницу. Кстати, лет 10 назад очень небольшое число компаний поддерживало этот тезис. В основном были возражения типа «Нас там никто не ждет». Но сейчас установки меняются.
– Можете привести примеры?
– Легко. В ассоциацию входит челябинское предприятие «Планар». Казалось бы, где Челябинск и где мировой рынок? Тем не менее «Планар» сегодня – компания номер два в мире на рынке векторных анализаторов цепей. Это один из базовых приборов в измерительной технике, необходимой для реализации концепции «Индустрия 4.0». Самым крупным заказчиком «Планара» является Boeing, предпочитающий российские приборы американским от Agilent или National Instruments. Кстати, убедить Boeing оказалось проще, чем «Роскосмос», который продолжает использовать технику Agilent.
Другой член ассоциации, «Протон-Электротекс» из Орла, выпускает приборы силовой электроники. Первое время они продавались под брендом известной британской компании. В последние годы орловцы все больше реализуют под собственным брендом, участвуют в зарубежных выставках, развивают сеть дистрибуции. Две трети продаж компании – экспорт, его объем составляет примерно 20 млн евро.
– А есть ли незанятые ниши на внутреннем рынке?
– Да, например, foundry – специализированная фабрика, работающая по модели контрактного производства, то есть производящая технику на заказ, по чужим чертежам. У нас таких нет: все штампуют продукцию под собственным брендом и, следовательно, именно ее стараются продать заказчику. При этом десятки отечественных компаний разрабатывают микросхемы и вынуждены размещать заказы на их производство за рубежом – в России просто некому доверить эту задачу.
– Как в целом оцениваете перспективы российской электроники?
– Многие компании стали осознавать, что изменения в отрасли зависят не только от регулятора, но и от того, как они сами подходят к ведению бизнеса. Меняется понимание руководителей, какие цели перед компанией ставить, на какие рынки и потребности ориентироваться. Привычка, что все нужно делать самим – закупать оборудование, нанимать специалистов и так далее, – сменяется ставкой на кооперации, привлечение аутсорсинга. В общем, все пытаются стать эффективнее. Эти изменения в головах происходят прямо сейчас. От того, сколько займет этот процесс, зависит, сможем ли мы вернуть отрасль на восходящую траекторию.
