Один из самых обсуждаемых вопросов – стоит ли Навальному принимать вызов Гиркина (Стрелкова) и соглашаться на публичные дебаты с ним. Главный аргумент: Стрелков – убийца, а с убийцей имеет смысл дискутировать только в суде.
О его склонности все спорные ситуации разрешать силовыми методами, в том числе убийством, мы читали достаточно, но он не только убийца, вот в чем дело. Он еще и теоретик. Дискутировать с ним на поле брани не имеет смысла. Но полемизировать с его взглядами можно и должно, поскольку он претендует быть националистом и теоретиком. Его взгляды разделяют весьма многие персонажи, которых пока Бог, состояние здоровья или личная трусость хранили от участия в боевых действиях. Рогозин, скажем, не перестает быть вице-премьером, а ведь он неоднократно заявлял о своем желании быть в окопах Донбасса на стороне Новороссии. Стрелкова активно поддерживали в разное время люди, претендующие называться публицистами. То, что они при этом малограмотны или душевно больны, никак не уменьшает их аудиторию.
Так вот, коль скоро вызвать Навального на дискуссию не хватает пороху у всех этих белобилетников, неутомимо теоретизирующих на тему русской воинственности, ему и приходится дискутировать со Стрелковым. Остальных он наголову разобьет в первые десять минут, поскольку даже те, кто Навального ненавидит, не могут не признать за ним полемического таланта (в это понятие я включаю владение самыми разнообразными приемами – когда нет аргументов, Навальный умеет низводить и курощать собеседника, и не всякий умеет это спокойно сносить. Человек выходит из берегов, а оппоненту того и надо). Розенберг, безусловно, принадлежал к руководителям массовых убийств, за что и был повешен, но это не отменяет необходимости разоблачать его безграмотную демагогию в книге «Миф ХХ века», взятой на вооружение – даже на уровне лексики – многими из русских нацистов. Что касается убийственного тезиса «разговаривать в суде» – так ведь суд идет здесь и сейчас, не Гааги же нам дожидаться. Тем более что и Гаага, и Нюрнберг в этом случае весьма проблематичны – по крайней мере при нашей жизни. Зачем уповать на будущее, которое расставит точки над i, если назвать убийцу убийцей можно здесь и сейчас?
Давайте называть вещи своими именами: в большинстве случаев нас спасают от грехов вовсе не нравственные тормоза.не продохнешь, просто они пока еще не решились. И очень многим революция нужна только для того, чтобы общество, так сказать, раскрепостилось. Чтобы убийства – под идеологическим, классовым или иным предлогом – стали реальны, возможны, безнаказанны. Именно так обстояло дело в 1918 году, когда в России началась гражданская война. Откуда это зверство? А оттуда: в царской России все хотели убить всех. А почему это было так? А потому, что утрачен был навык всех иных форм борьбы: политической, экономической (все проблемы решались через связи, лоббирование, доносы), даже идейной. Намертво закрытое общество, в котором неизбежно закипают страсти. Общего дела и общих принципов нет, свобода слова поманила в 1905-м и упразднена тогда же, есть только верховные интриги и эмигрантские склоки. А внизу копится пар, который и срывает крышку, что неизбежно, если учесть страшно запоздалое развитие, полуграмотность и запреты со всех сторон.
Все, кто отговаривает Навального от дебатов, на самом деле проецируют ситуацию на себя: им слабо было бы вступить в диалог с опасным и опытным преступником. Им вообще слабо делать многое из того, что делает Навальный, отсюда и моральное осуждение. Боюсь, что в золотое правило этики вообще вкралась существенная ошибка. Поступай с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой, – славная идея, но ведь каждый хочет разного. Некоторые, судя по их нравам, так наглядно обнажившимся сегодня, вообще хотят, чтобы их убили, предварительно оболванив. И что теперь? Выходит, это не золотое, а медное правило этики. Можно его усовершенствовать – например, никогда не осуждай другого за то, что ты хотел бы сделать и не решаешься. Это как-то, по-моему, честнее.
Пусть Навальный и Стрелков подискутируют. И тогда, может быть, их сторонники не поубивают друг друга в ближайшее время. Да и остальные, глядишь, пореже будут мечтать о времени, когда можно будет уничтожать оппонентов свободно и с удовольствием. Ведь общаемся мы в интернете, где люди друг друга не видят. Пообщаемся – еще, глядишь, и передумаем стрелять.
