Сила слова: как одна речь Черчилля определила ход Второй мировой войны

Две речи

После полудня 22 июня 1941-го во всех радиоприемниках СССР звучал голос наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, объявившего о нападении Германии и призвавшего советских граждан к борьбе с врагом. Начавшаяся война потребовала изменения внешней политики советского правительства. Поскольку в 1939-м Москва не смогла договориться с Лондоном и Парижем о военном союзе, она заключила пакт о ненападении с Берлином. Вероломное нарушение Гитлером этого договора заставило СССР вновь искать союзников на Западе.

Утром 22 июня советский посол в Лондоне Иван Майский был приглашен на встречу с главой Форин-офиса Энтони Иденом. Она состоялась уже после того, как советский дипломат прослушал радиовыступление Молотова. Темой переговоров посла и министра стала политика их стран по отношению к Германии. Иден заявил, что нападение немцев на СССР ничего не меняет и его страна не только не прекратит борьбу с Гитлером, но и усилит ее. В ответ Майский передал англичанину содержание речи Молотова и заверил его, что советское правительство также полно решимости вести войну до победы.

Во время встречи также обсуждалась позиция США. Затронув этот вопрос, английский министр заметил, что нападение Германии на Россию носит характер явной и оголтелой агрессии, поэтому реакция Америки должна быть благоприятной для СССР и Англии. Также Иден информировал посла, что в девять вечера английский премьер Уинстон Черчилль выступит по радио с заявлением о том, что в сложившихся условиях Британия окажет Советскому Союзу любую возможную помощь. Майский, в свою очередь, сказал, что в этой речи стоит подчеркнуть решимость Лондона вести войну до конца. Иден пообещал передать это пожелание премьер-министру и действительно сделал это.

В своем радиовыступлении Черчилль был откровенен и четко дал понять, что все идеологические противоречия, существующие между Британией и СССР, никуда не делись. «Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я. Я не возьму обратно ни одного сказанного о нем слова, – заявил он. – Но все это меркнет перед зрелищем, разворачивающимся сейчас». В настоящее время, продолжил Черчилль, у русских и британцев одна цель – остановить гитлеровские войска.

«Любой человек или государство, борющиеся против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, марширующие с Гитлером – наши враги», – констатировал Черчилль. После чего резюмировал: «Следовательно, мы должны оказать России и русскому народу всю помощь, какую только сможем».

Заметная часть этой речи была посвящена Соединенным Штатам. Поблагодарив Вашингтон за оказываемую помощь, Черчилль заявил, что после нападения рейха на СССР Британия и США лишь сильнее укрепятся «в стремлении спасти человечество от его [Гитлера] тирании». «Мы должны не ослабить, а усилить нашу решимость и использовать все средства», – обратился к союзнику премьер-министр.

«Опасность, грозящая России, – это угроза нам и угроза Соединенным Штатам, и точно так же дело каждого русского, сражающегося за свой дом и очаг, – это дело всех свободных людей и народов во всех частях земного шара. Так давайте выучим уроки, которые нам уже преподал жестокий опыт. Удвоим наши старания и ударим с объединенной силой, пока мы живы и можем бороться», – завершил речь Черчилль.

Это радиовыступление посылало сразу два сигнала. С одной стороны, британский премьер дал понять Гитлеру, что теперь ему придется воевать с целым блоком стран, куда, возможно, войдут и США. С другой – призвал Вашингтон оказать помощь Москве, раз уж русские, англичане и американцы оказались в одной лодке.

Таяние льда

Накануне Великой Отечественной войны отношения СССР и США были прохладными. Американцы осуждали Москву за пакт с Германией, войну с Финляндией и насильственное включение в состав Советского Союза трех прибалтийских республик. Кроме того, по условиям германо-советского торгового соглашения СССР снабжал Третий рейх такими материалами, как, например, нефть, тем самым помогая ему вести войну. В свою очередь, в Москве считали дискриминацией отказ Соединенных Штатов продавать ей некоторые виды оборудования.

Тем не менее, несмотря на все вышеперечисленные противоречия, президент Франклин Рузвельт стремился наладить отношения со Сталиным. Есть мнение, что с подачи Рузвельта в законе о ленд-лизе специально не прописали, каким именно странам будет оказана помощь, чтобы со временем его действие можно было распространить на СССР. 32-й президент США не сомневался, что рано или поздно между Москвой и Берлином начнется конфликт. Так, когда 15 июня 1941-го Черчилль сообщил Рузвельту, что Британия поддержит СССР в случае нападения Гитлера, американский лидер ответил, что будет «приветствовать Россию как союзника».

Но прежде чем начать помогать Москве, Рузвельту требовалось изменить отношение Конгресса и общества к этой идее. И в этом ему очень помогло радиообращение Черчилля, вышедшее в эфир 22 июня 1941-го.

Возрождение отношений

Посол СССР в Соединенных Штатах Константин Уманский положительно оценил радиовыступление Черчилля. Дипломат доложил в Москву, что американская общественность, в основном настроенная изоляционистски, выражает поддержку советскому народу. Посольство получило десятки дружественных обращений от простых американцев, включая просьбы записать их добровольцами в Красную Армию. А вот антирузвельтовская группировка в Конгрессе и Госдепартаменте сомневалась, что русским надо помогать, и была раздражена выступлением английского премьера.

По мнению Уманского, Рузвельт и его окружение взяли благоприятную для Москвы линию – распространить на СССР закон о ленд-лизе, демонстрируя тем самым фактически союзные отношения в духе заявления Черчилля. Но воплотить это в жизнь было непростой задачей, так как президенту нужно было победить противников союза со Сталиным в Конгрессе и правительстве.

Ознакомившись с его донесением, Молотов приказал Уманскому просить поставки в кредит 6 тыс. самолетов, зениток, а также оборудования для авиазаводов, производства авиационного бензина, толуола, шин и многого другого. Общая сумма кредита составляла почти $2 млрд. В Госдепартаменте это расценили как хороший признак: раз русские просят промышленное оборудование, значит намерены продолжать борьбу даже в случае потери промышленных районов в западной части страны.

Созданный в США Комитет по советским закупкам рекомендовал немедленно отправить в СССР промтовары на 15 млн 680 тыс. долларов, а в следующем году – еще на 172 млн 119 тыс. долларов. Однако поставки военных материалов на сумму в почти $1,7 млрд, находившиеся вне юрисдикции Комитета, требовали личного одобрения президента.

Между тем Рузвельт оказался в сложном положении. В июле 1941-го на рассмотрение Конгресса был внесен закон, исключающий Россию из списка ленд-лиза; этот же закон требовал от США строгого соблюдения Акта о нейтралитете применительно к Советскому Союзу. Но не только это тормозило решение вопроса о помощи СССР. В Пентагоне опасались, что немцы разобьют Красную Армию, и тогда оружие и товары, отправленные русским, окажутся в руках гитлеровцев.

Чтобы уточнить планы Сталина и развеять все сомнения, Рузвельт отправил к нему одного из своих ближайших соратников – Гарри Гопкинса. Его встреча со Сталиным состоялась в конце июля 1941-го, после чего Гопкинс телеграфировал в Вашингтон, что русские готовы сражаться до конца.

Встреча Сталина и Гопкинса стала предтечей Московской конференции сентября 1941-го, завершившейся подписанием Первого протокола англо-американских поставок СССР. После этого преодолевший сопротивление Конгресса Рузвельт выделил Москве первый миллиард долларов. Так президент сдержал обещание Черчиллю объединить силы с Советским Союзом ради борьбы с нацизмом.

Таким образом, радиовыступление Черчилля 22 июня 1941-го положило начало формированию антигитлеровской коалиции. Как отмечал впоследствии глава МИД СССР Андрей Громыко, хотя в этой коалиции были трения и разногласия, она вошла в историю как пример сотрудничества стран с различными общественными системами. И несмотря на разногласия, коалиция решила свою главную задачу – разгромила нацистскую Германию и ее союзников.