– 16 сентября в Москве под девизом «Устойчивое развитие стрелковой отрасли – залог безопасности страны» прошел третий Всероссийский оружейный форум. Какие проблемы обсуждались?
– Главный вывод, который можно сделать по итогам форума, – за три года всё поменялось, причем во многом кардинально. До 2022-го было так: с одной стороны – производители оружия, охотники и спортсмены, с другой – контролеры и регуляторы. И у каждого свой интерес. Отсюда споры, часто беспредметные. Сегодня же мы все вместе – и контролеры, и производители, и потребители – решаем проявившиеся задачи.
Собственно, именно это позволило участникам форума прийти к согласию в том, что некоторые нормы устарели и мешают развитию, сужают внутренний рынок, который и так находится под серьезным давлением. Обсуждавшиеся вопросы требуют быстрого решения – только не революционного, а эволюционного. Да, любое кардинальное изменение нанесет ущерб всей отрасли – в этом участники тоже были единодушны, но без изменений двигаться дальше нельзя.
– О необходимости реформ профессионалы говорили и раньше, но ведь законодатель и регулятор их не слышали…
– Так утверждать неправильно. Оружейная отрасль включает много аспектов: технологии, производство, законодательство… Одни стороны в первую очередь заинтересованы в соблюдении интересов промышленности, другие – в налогах и сборах, третьи стоят на защите интересов национальной безопасности, четвертые – безопасности общественной. Свести этот клубок интересов в единую точку действительно очень сложно. Но можно и нужно. В решении проблем заинтересованы все.
История контроля за оружием в России: от Алексея Михайловича до наших дней
Давайте будем откровенны: законодательство об оружии создавалось под одни задачи, но за 30 лет обстановка кардинальным образом изменилась. Особенно в последние три года. FPV-дроны, например, из дорогих игрушек превратились в оружие, а их применение вышло далеко за пределы линии боевого соприкосновения. Что тоже огромный вызов: в войсках для борьбы с ними активно используют гражданское оружие, но юридически такие вопросы не урегулированы.
К тому же появилось оружие на новых физических принципах. И относиться к нему как к «вундервафле» нельзя: позавчера это был научно-фантастический рассказ, вчера – экспериментальный образец, который работал только рядом с мощной электростанцией, а сегодня уже есть переносные экземпляры на компактных аккумуляторах. Завтра оно может стать серийным, оттеснив пороха и изменив всю картинку на линии боевого соприкосновения: на фронтах наступит тишина, но тишина смертельная. Коллеги это понимают.
– И в каком направлении мы сегодня двигаемся?
– Сейчас мы совместными усилиями разворачиваем корабль под названием «оружейное сообщество» в сторону от мелей, в правильное, профессиональное направление. История это небыстрая. Приведу только один пример. В 2022-м президент России Владимир Путин поставил задачу в кратчайшие сроки устранить препятствия в вопросах экспорта оружия, чисто технические. К тому моменту было понятно, что надо сделать, и предварительно на самом высоком уровне маршрут, скажем так, согласован. Казалось, что справимся за две-три недели. В реалиях при полном согласии сторон потребовалось три с половиной года.
Или пример из разряда курьезных: в законодательстве прописано, что перед списанием вышедшего из строя нарезного оружия необходимо провести контрольный отстрел, чтобы проверить, нет ли за стволом криминального следа. А как это сделать, если у пистолета, например, разлетелся затвор? Сегодня из тех единиц, что стоят на балансе спортивно-стрелковых организаций, 25–30% стволов непригодны к стрельбе, но списать их невозможно без контрольного отстрела. Мне известны случаи, когда тиры вынуждены строить дополнительные оружейные комнаты специально для хранения неликвида. Кстати, указанная проблема касается всех производителей: «глоки» тоже ломаются, как вообще любой пистолет. Это правовой тупик, выхода из которого нет.
– В борьбе с вражескими дронами отлично зарекомендовало себя оружие со сверловкой Ланкастера (два очень пологих нареза, из-за которых ствол имеет почти овальное сечение), но ранее, в 2021 году, его оборот ограничили. Зачем и к чему это в итоге привело?
– В тот момент произошло несколько трагедий со стрельбой в учебных заведениях и гибелью людей, и законодательную реакцию можно объяснить необходимостью оперативного реагирования. Возможно, лучше было бы пойти другим путем, но история не знает сослагательного наклонения. Сегодня и правоохранительные органы научились предупреждать подобные случаи, и работа среди молодежи ведется на качественно ином уровне.
В долгосрочной перспективе принятое решение, наверное, было не совсем верным: оно практически остановило гражданское производство «ланкастеров» и «парадоксов», которые занимали промежуточное положение между гладкоствольным и нарезным. Еще в 2020-м мир признавал, что развитие «ланкастеров» в нашей стране на много лет опережает и Запад, и Восток. СВО показала, что эффективность такого оружия на 40% выше обычного гладкоствола. Но когда в 2022 году вдруг выяснилось, что оно нужно, оказалось, что его нет. Пора подумать о реабилитации этого типа оружия для восстановления утраченных на рынке позиций.
В целом же проблема, по нашему мнению, глубже. В 90-е, воспользовавшись социально-экономическим кризисом и ростом преступности, нам извне навязали хоплофобию (боязнь оружия). Была разрушена российская оружейная культура, формировавшаяся столетиями.
– Как бы вы сформулировали особенности российской оружейной культуры?
– СССР считался признанным лидером и по любительской, и по промысловой охоте, и во всех стрелковых видах спорта – от биатлона до пистолета. Тиры были в любом парке, в большинстве школ. Для мальчишки было естественным из обычной пневматики выбить сотню очков и добыть своей девушке приз – плюшевого мишку.
Охота во многих регионах страны являлась естественным занятием мужчин: в лес ходили с 10 лет, в охотобщества принимали с 14. Безопасность и традиции передавали не на курсах, а в охотколлективах, что надежнее и качественнее. На уроках НВП учили правильно стрелять, в каждой школе было оружие: от мелкашек до винтовок. И не уметь с ним обращаться было стыдно. Особый престиж юношам придавал значок «Ворошиловский стрелок».
А нам навязали постулат, что оружие воспитывает агрессию, – постулат абсолютно ложный. Охотник часто делает за сезон один выстрел, добывая трофей, всё остальное время у него занимает поиск, выслеживание, изучение следа, загон. Это огромный труд, который не совместим с агрессией.
Как результат, сегодня стрелковые виды спорта, в том числе и любительская охота, из повседневной практики превратились в недешевый досуг элиты. К тому же максимально, сверх необходимого забюрократизированный.
Последствия такой навязанной философии мы расхлебываем до сих пор: в оружейном законодательстве, по-моему, телега стоит впереди лошади. Сегодня, чтобы просто понять, хочу ли я заниматься спортивной стрельбой, я должен пройти несколько медкомиссий (не задаром), окончить курсы (тоже не бесплатно), сдать экзамены в департаменте природных ресурсов, и только потом я могу получить заветный допуск в тир и решить, что для меня лучше – охота или стрельба по мишеням.
Так быть не должно. Мы с коллегами разрабатываем изменения, которые позволят гражданам при минимуме затрат, в том числе финансовых, получить возможность потренироваться в практической или спортивной стрельбе. Предполагается, что через «Госуслуги» можно будет пройти необходимый минимум проверок и получить допуск к пробным занятиям. На которых человек сможет понять, что ему ближе – охота с единственным результативным выстрелом или практическая стрельба в галерее, где за минуты надо поразить полсотни мишеней. В этом тоже у коллег есть взаимопонимание. Но путь долог и тернист.
– Вы представляете Российский союз оружейников, и такие слова обязательно вызовут реакцию: «Ничего, кроме денег, это не даст, а вреда будет больше».
– Мы регулярно это слышим, и нас регулярно обвиняют во всех смертных грехах. Но стрельба – такой же спорт, как и другие. Она развивает глазомер, твердость руки, выдержку, самоконтроль, формирует умение мыслить и принимать решение. К тому же способствует ограничению вредных привычек. Боюсь показаться банальным, но подчеркну: винтовка – только инструмент. И по статистике более безопасный, чем кухонный нож, например.
Когда рухнул СССР, уроки НВП отменили только в России и в Армении. Так у нас выросло поколение «штурмовиков Верхнего Ларса», и это трагедия. Потому что в других республиках бывшего Советского Союза военная подготовка осталась. В школах США, Канады, Финляндии, Израиля, других стран детей готовят к защите родины. Почему мы должны быть другими?
Сегодня солдат служит всего год, и за это время он должен усвоить гораздо больше, чем полвека назад (когда призывали на два года). Всем понятно, что азы, в том числе стрелковую подготовку, строевую, основы работы с системами связи надо выносить за рамки срочной службы, в школы и вузы. Это споров не вызывает. Рубль, вложенный в начальную подготовку, экономит сотни рублей позже.
Сегодня система НВП возрождается. В школы приходят ветераны СВО – они должны научить подрастающее поколение защищать страну с оружием в руках. Кампусы ведущих вузов в последние годы возводятся уже с тирами, и такие помещения не простаивают. Всё это правильно и с государственной, и с персональных позиций.
Профессионалы вам подтвердят, что с 2022 года на стрелковые объекты стоит очередь, занятий часто надо ждать неделями, и тренируются в основном не силовики, а гражданские. Пять-шесть лет назад такого не было. Жизнь сама расставляет приоритеты. Ну а мы в союзе уверены, что вода камень точит и нам удастся пробить стену, созданную искусственно.
– Выступая на форуме, генеральный директор концерна «Калашников» Алан Лушников призвал изменить требования к травматическому оружию в сторону увеличения энергетики. Зачем это нужно?
– Это согласованная позиция Союза российских оружейников. Мы считаем, что криминалистические требования трактуются не совсем верно: в них написано, что предельная мощность выстрела из травматического оружия не должна превышать 0,5 Дж/кв. мм. Расчеты базируются на проведенных еще в далеком 1974 году исследованиях, где приводилось несколько границ энергии выстрела, при котором может причиняться вред здоровью. И эта дельта достаточно большая – от 0,5 до 1,75 Дж/кв. мм.
Максим Максимовский: "Надо помнить, что после выстрела ваша жизнь изменится"
Законодатель взял нижний показатель, но это делает оружие неэффективным, особенно на малых калибрах. СРО считает, что для безопасности граждан надо кримтребования изменить, увеличив энергию. Понимание в МВД мы находим. Сейчас ведутся исследовательские и опытно-конструкторские работы, которые должны подтвердить или опровергнуть наше мнение.
– Что еще показал опыт СВО?
– Что надо менять устав и перестраивать производство исходя из реалий. Несколько лет назад никто не мог себе представить автоматы без подствольников, они считались чуть ли не самой важной деталью. Первые же месяцы СВО показали, что куда как нужнее саундмодераторы, пламегасители (приборы бесшумной беспламенной стрельбы) и оптика. А подствольники с ними несовместимы. Стрелковые бои в Мариуполе и Волновахе доказали, что кто точнее – тот сильнее.
Производитель оперативно реагирует на запросы военных. К примеру, тот автомат, с которым наш солдат воевал в 2022 году, и тот, с которым он воюет сейчас, – как говорится, две большие разницы. Всё это время конструкторы и технологи концерна «Калашников» не вылезают из зоны СВО, и оружие постоянно дорабатывается, его надежность и качество повысились.
Союз российских оружейников (СРО) – общественное объединение, созданное в 1994 году по инициативе дирекции Ижевского механического завода (производитель боевых видов стрелкового оружия) при активном участии легендарного конструктора Михаила Тимофеевича Калашникова. Он и стал почетным президентом. Изначально главной задачей были объединение и координация усилий производителей для решения производственно-технических проблем, в том числе связанных с экспортом, но очень быстро в поле зрения попали общие вопросы оборота оружия.
Сегодня в числе миссий СРО – создание благоприятных условий для развития стрелковой отрасли через совершенствование нормативного, технического и административного регулирования оборота оружия. Членами Союза российских оружейников числятся свыше 60 корпораций и частных фирм, список которых не разглашается. По неофициальным данным, в 2025 году концерны, фирмы и заводы, входящие в СРО, произвели стрелкового оружия и боеприпасов больше, чем все страны НАТО вместе взятые, а научно-технический потенциал союза значительно превосходит возможности любой из иностранных корпораций.
