«Неокончательная правда», «абсолютно безосновательные, голословные утверждения», «выдуманные результаты» – так в Москве официально оценили оглашенные на прошлой неделе выводы международного следствия о причинах гибели малайзийского Boeing‑777 на востоке Украины в июле 2014 года. По заключению экспертов, лайнер был сбит из зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) «Бук» российского производства и с территории, контролировавшейся на тот момент сепаратистами, которых та же Россия, не скрываясь, поддерживала. В эмоциональном плане болезненная реакция на эту новость российской стороны могла бы показаться вполне ожидаемой. Фактически ее обвинили в прямой причастности к убийству 298 ни в чем не повинных граждан, случайно оказавшихся в тот день в небе над Донбассом. С точки же зрения дипломатии, логики и фактов поведение российского руководства выглядит куда более судьбоносным, чем просто обида на кажущееся ему несправедливым обвинение.
Теперь история с расследованием катастрофы малайзийского Boeing окончательно перестала быть элементом лишь военного конфликта на востоке Украины, как это могло кому-то казаться в России, а превратилась в абсолютно самоценный международный юридический сюжет. И суть его заключается не в разных взглядах на политическую ситуацию в одной стране. После публичного и категорического отрицания выводов международного следствия Москва, по сути, выступила против большей части внешнего мира.
Формально к расследованию трагедии Boeing‑777 имеют отношение 12 стран – в том числе 10 государств, чьи граждане в ней погибли, а также Украина (как государство, на территории которого она произошла) и США (как страна–производитель погибшего самолета). Именно они делегировали полномочия по расследованию катастрофы Объединенной следственной группе (Joint investigation team, JIT), созданной при прокуратуре Нидерландов при участии следователей и экспертов Австралии, Бельгии, Малайзии. Выбор этих стран – непосредственных участниц расследования – был определен тем, что именно их граждане составили большинство погибших. Кроме того, JIT по определению не могла обойтись без как минимум технической поддержки украинских специалистов, хотя бы просто для юридической фиксации следственных действий по месту событий. Учитывая же, что в число союзников и партнеров участников JIT входит подавляющее большинство стран цивилизованного мира, получается, что российские официальные лица выразили жесткое недоверие именно им. Причем речь идет не только о «западном мире» в классическом российском понимании, к которому Малайзия, например, точно относиться не может.
В такой ситуации, совершенно очевидно, история с гибелью Boeing впредь будет рассматриваться безотносительно конфликта на востоке Украины и отношения к нему тех или иных стран. На первый план выходит вопрос установления фактов и винов-ных, в котором отрицание очевидных вещей либо искусственное введение в заблуждение будет означать попытку покрытия преступления вне зависимости от того, было ли оно умышленным или нет. И здесь позиции Москвы выглядят далеко не лучшим образом, поскольку, кроме обвинений в якобы голословности, ей пока международному следствию ответить ничем не удалось.
Опубликованный 28 сентября на сайте прокуратуры Нидерландов доклад JIT с фактической точки зрения сенсацией не стал. Почти все, что в нем говорится, за прошедшие два года так или иначе уже проговаривалось и демонстрировалось разными официальными и неофициальными лицами. В частности, в докладе сообщается, что, по заключению следствия, Boeing был сбит ракетой серии 9 М38, выпущенной из огневой установки ЗРК «Бук». Пуск был совершен с сельскохозяйственного поля размером 500 на 600 м у села Первомайское Донецкой области, которое тогда находилось под контролем сепаратистов (ранее его снимки уже приводили международная исследовательская группа Bellingcat и многие блогеры). По данным JIT, установка ЗРК «Бук» была туда доставлена с территории России, сначала – на трейлере, затем – своим ходом в сопровождении нескольких машин с вооруженными людьми (снимки их ранее появлялись в соцсетях). Вскоре после запуска ракеты ЗРК тем же способом был перевезен обратно в Россию. В подтверждение к докладу приложены несколько презентаций, в которых, в частности, приводятся видеозаписи и фотоснимки, сделанные в разное время очевидцами, видевшими ЗРК по пути к месту пуска, в том числе в Донецке, и после по дороге обратно. Кроме того, JIT представила записи перехватов телефонных переговоров представителей сепаратистов, которые незадолго до гибели Boeing обсуждали необходимость переброски им ЗРК «Бук» для противодействия авиации украинской армии, а уже потом – детали отправки установки обратно.
Кроме того, в докладе JIT уделено внимание версиям, приводившимся ранее и российской стороной. В том числе, что Boeing мог быть сбит другим самолетом – истребителем или штурмовиком украинских ВВС, а также тем же ЗРК «Бук», но украинским, находившимся в другом месте (село Зарощенское), на территории под контролем украинской армии. Все они признаны несостоятельными также на фактических основаниях: других самолетов в момент гибели Boeing радары рядом не зафиксировали, а то же село Зарощенское, по данным JIT, тогда также находилось под контролем сепаратистов.
В заявлении JIT не упоминается ни одного конкретного имени. Авторы доклада лишь сообщили, что ими «определены порядка 100 лиц, имевших отношение к гибели лайнера и транспортировке ЗРК «Бук» к месту пуска ракеты», и установлены их личности. Однако отмечается, что судить о степени вины того или иного участника этой истории, о том, кто может считаться обвиняемым, а кто – свидетелем, можно будет лишь после более детального выяснения роли каждого. В связи с этим JIT признала недостаток информации и вновь обратилась за помощью к свидетелям, объявив об очередном продлении сроков расследования. Ранее JIT говорила о возможности его окончания осенью 2016 года, теперь же сообщается о неопределенном времени, а презентуя доклад, представитель голландской прокуратуры назвал примерный срок – начало 2018 года.
Таким образом, главным итогом доклада стали вовсе не какие-то новые факты, а констатация того, что малайзийский Boeing, по мнению следствия, был сбит из российского оружия, которое было предоставлено воюющим на востоке Украины сепаратистам, а затем возвращено обратно в Россию.
Реакция официальной Москвы последовала почти незамедлительно – с серией гневных заявлений и интервью в конце недели выступили представители МИД РФ и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, сообщившие о «надуманности и голословности» выводов JIT, которые нельзя принять за «окончательную правду». Однако ни одного прямого опровержения того или иного приведенного JIT конкретного факта или свидетельства так и не было сделано.
Причем осталось загадкой, что же именно вообще российская сторона даже теоретически могла бы или хочет опровергнуть, поскольку не определилась с собственным видением ситуации. За последние два года российские власти называли как минимум пять разных версий гибели Boeing – с участием уже упоминавшихся самолетов и украинских «Буков», но не представили той же JIT каких-либо подтверждений. И непонятно, какой версии придерживаются теперь.
В результате позиция Москвы к исходу прошлой недели свелась к простому отрицанию любых данных JIT, а следовательно, и к отрицанию ее полномочий. После этого, очевидно, все менее возможным становится и конструктивный диалог с теми, кто наделил JIT полномочиями по установлению истины. И на этом фоне разногласия между Москвой и Западом по поводу правовых оснований присоединения Крыма и ситуации на востоке Украины могут показаться не столь принципиальными. Там все-таки речь шла о двусторонних отношениях, здесь же Москва выступает против как минимум десятка стран, не считая их союзников. Как они могут отреагировать, хорошо известно на примере той же Украины, инструментов воздействия здесь немного – те же санкции, новые попытки сформировать международный трибунал или суд.
