Родина в госбезопасности
Российские законодатели старательно «подогнали» дату выборов президента к 18 марта – официальному празднику, дню присоединения Крыма к РФ в 2014‑м. Патриотический символизм, как рассчитали кремлевские эксперты, технологически послужит делу административной мобилизации «путинского электората». Событие считается ключевым в третьем сроке «главного кандидата», если не во всей его президентской карьере. Некоторые уже чуть ли не делят новейшую историю России на до и после «крымской весны», оказавшей существенное влияние на внутриполитическую жизнь РФ и на положение страны в мире. Однако не менее важна в нынешнем шестилетнем сроке Владимира Путина другая реперная точка, которая хронологически лежит за его скобками. Но спровоцированные именно ею события в корне изменили страну после 2012‑го.
Речь идет о 24 сентября 2011 года, когда работавший уже почти четыре года президентом Дмитрий Медведев заявил на съезде «Единой России» о том, что они с премьером Владимиром Путиным давно уже, мол, договорились поменяться местами, и предложил однопартийцам поддержать кандидатуру главы правительства на пост президента страны на выборах в марте 2012 года. Уже 27 ноября в «Лужниках», во время второй части съезда, «Единая Россия» официально выдвинула Путина в президенты. Медведев же возглавил список ЕР на выборах в Госдуму 4 декабря 2011 года.
Массовые протестные акции начались вечером того же 4 декабря. Вышедшие на улицы «рассерженные горожане» клеймили Кремль за, по их мнению, фальсификацию результатов думских выборов в пользу «партии жуликов и воров». Но триггером к началу протестов послужило во многом именно возвращение Путина в президентское кресло, что было воспринято частью граждан как обман со стороны власти. Легитимность действий «местоблюстителя» и его начальника была поставлена «белоленточными» под сомнение, а негатив вышедших на Болотную (5 декабря) и Сахарова (24 декабря) был направлен лично против Путина не в меньшей степени, чем против ЕР.
Волнения напугали власть, не ожидавшую такой реакции активной части общества (в «беспартийных» по сути митингах активное участие приняли также представители самых разных политических сил – от крайне левых до правых, от либералов до представителей «системной оппозиции). На фоне продолжающегося ухудшения отношений с США (Акт Магнитского) в Кремле восприняли «болотные протесты» как нападение извне. На «прямой линии» 15 декабря из уст Путина прозвучало его знаменитое «Идите ко мне, бандерлоги» в качестве обращения к тем, кто выходит на митинги «в интересах иностранного государства и на иностранные деньги». Уже во время кампании 23 февраля 2012‑го на 130‑тысячном митинге своих сторонников в «Лужниках» кандидат в президенты обильно цитировал «Бородино» Лермонтова – «Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали!». «Мы не допустим, чтобы кто-то вмешивался в наши дела и навязывал нам свою волю. Мы – народ-победитель. Это у нас в генном коде. Мы и сейчас победим!» – эмоционально говорил премьер, слова которого чуть ли не перекликались с речью Вячеслава Молотова в июне 41‑го («Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»). Слезы победителя, которые увидели собравшиеся на митинге 4 марта на Манежной площади после выборов, позволяют предположить, что для Путина все это было не просто предвыборным пафосом.
Профессиональная логика сотрудника спецслужб (за любой возникшей проблемой, какой бы сложносочиненной она ни была, априори стоит соответствующая работа контрагентов) в итоге подтолкнула руководство страны к единственному и простому выводу – все это не что иное, как элемент «гибридной войны», которую Запад ранее уже обкатал на нескольких государствах СНГ и арабских странах, а теперь применил в России. Крымская и донбасская истории, по сути, стали кульминацией этого противостояния. Как ответ Кремля Западу, который, по мнению Москвы, организовал на Украине новый майдан, продолжая соблазнять теми же «госдеповскими печеньками» и несознательных россиян. Исходя из этой линейной логики, Владимир Путин принимал в течение третьего срока практически все решения во всех сферах. Тема же того, что Запад использует экономические трудности России и объективное недовольство россиян для смены режима, стала для Кремля внутренним лейтмотивом на долгие годы вперед.
Шаг вперед…
Но тогда, в конце 2011‑го, Путин увидел на белоленточных митингах не только «бандерлогов», но и «свежие, интеллигентные, здоровые, энергичные лица людей, которые активно высказывают свою позицию», что является «результатом путинского режима» и «радует» президента. Об этом он заявил на упомянутой декабрьской «прямой линии». В своей предвыборной статье «Демократия и качество государства» от 6 февраля 2012 года, опубликованной в «Коммерсанте», он признал, что «сегодня наше общество совсем другое, чем в начале 2000‑х годов», и снова подчеркнул, что «изменившиеся требования к власти, выход среднего класса из узкого мирка строительства собственного благосостояния – это результат наших усилий». По его словам, «политическая конкуренция – это нерв демократии, ее движущая сила», при этом «качество нашего государства отстает от готовности гражданского общества в нем участвовать». В итоге кандидат в президенты пообещал гражданам новые и хорошо забытые старые свободы.
В рамках «комплексной реформы политической системы» были обещаны: возвращение выборов губернаторов (правда, через «муниципальный фильтр»), упрощение порядка регистрации партий, отмена сбора подписей для участия в думских выборах и сокращение их числа для выдвижения в президенты, избрание половины депутатов Госдумы по мажоритарным округам, повышение финансовой автономии местного самоуправления и перераспределение властных полномочий и бюджетных средств в пользу регионов и муниципалитетов, развитие «конкуренции государственных администраторов – губернаторов, мэров, функционеров», «общегражданское обсуждение законопроектов, решений, программ, принимаемых на всех уровнях госвласти», расширение представительства партий при формировании Центральной и региональных избирательных комиссий, решение проблем судебной системы (ее «ярко выраженный обвинительный, карательный уклон»), для «победы над системной коррупцией» декларировалась необходимость «разделить не только власть и собственность, но исполнительную власть и контроль за ней», а парламентские расследования наполнить «реальным содержанием». «Нам важно создать политическую систему, при которой людям можно и необходимо говорить правду», – декларировал Путин.
…и два назад
Но даже формальное исполнение части из высочайше обещанного без реального наполнения сработать не могло. Даровав «оттепель», власть сразу же после выборов начала откатывать назад. 15 марта 2012‑го на НТВ появился скандальный фильм «Анатомия протеста» (из второй его части от 5 октября впоследствии выросло уголовное дело против лидеров «Левого фронта» о попытке захвата власти). После шествия и митинга 6 мая было раскручено «Болотное дело», которое фактически дало индульгенцию на преследование «пятой колонны». После же «крымской весны» ставки открытого сезона «охоты на ведьм» выросли до того, что в феврале 2015‑го был убит оппозиционер Борис Немцов. По сути, последующие и продолжающиеся преследования и запугивание несогласных и представителей оппозиции (удары трубой по голове, поджоги, обливание зеленкой и т. п.), фильмы-разоблачения против Михаила Касьянова или Алексея Навального, преследование участников антикоррупционных митингов 26 марта и 12 июня 2017 года, вплоть до «профилактических бесед» со школьниками в учительских и отделах МВД и ФСБ, посадки за перепосты в соцсетях – не что иное, как продолжение обозначенной в 2012‑м линии.
Нижняя палата созыва номер шесть приняла такое количество репрессивных законов, что только их перечень займет не одну страницу: «закон Яровой», ужесточение правил проведения митингов и собраний, об НКО–«иностранных агентах», о «нежелательных иностранных организациях», о шпионаже, «пропаганде сепаратизма», клевете, внесудебной блокировке сайтов, «оскорблении чувств верующих», борьбе с экстремизмом и т. д. и т. п. Нынешняя Дума продолжает шлифовать сделанное предшественниками.
В конце декабря 2011‑го пост первого замглавы администрации президента вместо Владислава Суркова занял Вячеслав Володин. Либерализация избирательного законодательства под лозунги нового куратора внутренней политики о необходимости на выборах «конкурентности, открытости и легитимности» (КОЛ) в итоге привела к ужесточению правил для оппозиции и рекордному результату ЕР на выборах в Госдуму в 2016 году. Причем снова под аккомпанемент скандалов с подсчетом голосов, несмотря на то, что «волшебника» Владимира Чурова заменили в марте 2016‑го на «либералку» Эллу Памфилову во главе ЦИК РФ. Сменивший Володина с конце прошлого года Сергей Кириенко (в конце 90‑х–начале нулевых – лидер либеральной партии СПС) довел «машину Володина» до еще большего совершенства новыми «демократическими поправками». По сути, не важно, отменяются ли открепительные удостоверения, если вместо них создается новый «административный» механизм «правильного голосования», но уже по месту пребывания. Возвращаются ли губернаторские выборы, если на них не допускаются оппозиционные кандидаты и избиратель фактически утверждает очередного варяга-технократа, назначенного президентом и. о. региона. Объявляется ли процесс «национализации элит» при функционирующих офшорах крупных чиновников. Декларируется ли борьба с коррупцией при росте количества подрядов приближенных к главе государства бизнесменов, а громкие антикоррупционные расследования в отношении высших чиновников игнорируются. Заявляется ли о судебной реформе, а гражданам сообщают, что Игорь Сечин в четвертый раз отказался явиться в суд по «делу Улюкаева». Как государство снова помогает предпринимателям, если в результате этой помощи продолжается отток капиталов и бизнесов из страны, а количество представителей среднего и малого бизнеса снижается.
Согласно недавнему опросу «Левада-центра», 84% россиян заявляют, что не чувствуют ответственности за то, что происходит в стране («совершенно» – 60% или лишь в «незначительной мере» – 24%). Примерно на таком уровне эта цифра колеблется начиная с 2006 года.
«Лица стерты, краски тусклы»
Присоединение Крыма, антиукраинская и антизападная мобилизация привели к тому, что рейтинг одобрения деятельности президента сразу (в марте 2014‑го) вернулся к уровням 80%+ и держится там вопреки всем кризисам, санкциям и контрсанкциям. Согласно данным Левада-центра, до этого он снижался все время, начиная с 2008 года, упав с 88% до 63–65% к рубежу 2011–2012 гг. На четверть. При этом о готовности проголосовать за Путина среди тех, кто придет на выборы, заявляли менее 30% от всех опрошенных. После президентских выборов (результат 63,6%) рейтинг главы государства оставался на том же уровне. Спустя год, в мае 2013‑го, почти половина граждан – 47%, – говорили, что хотели бы видеть после 2018 года у руля страны другого президента.
«Свежие, интеллигентные лица людей», которые Путин увидел тогда на Болотной, ему, вероятно, больше не нужны. А возможно, он их не видит – многие вынуждены были их изменить. Вся политика третьего срока направлена не только на максимальное выдавливание из общественного поля любой оппозиции, но главное – на усиление контроля государства над всеми сферами общественно-политической жизни. В том числе идейной и культурной (даже при том, что предложить здесь нечего, кроме консервативных абстракций в виде «патриотизма», «духовных скреп» и т. п.). Если НКО, то только под присмотром и за счет госфинансирования. Госфинансирование театра – только под «правильный» репертуар имени Мединского («дело Серебренникова»). Карьера чиновника – только через конкурсы Сергея Кириенко. Участие в выборах – только для «лояльной» оппозиции. Проведение митингов и встреча с депутатами – только по спецразрешению властей и желательно на окраине города. В результате власть, боясь как огня «внешнего влияния», теряет реальные механизмы обратной связи с обществом и не получает должную профессиональную независимую экспертизу, создавая на их месте фейки. Отсюда ошибки в принятии решений и понимании их последствий. Одно дело, когда рядовой зритель ток-шоу федерального канала убежден в том, что мы в очередной раз «прогнем США», потому что «Обама – слабак»; в том, что сценарии всех «цветных революций» пишутся в госдепе; в том, что «лидера нации» до сих пор обожают (и будут обожать дальше) 86% беднеющих четвертый год подряд россиян, искренне при этом радуясь росту благосостояния «друзей» президента из списка «Форбс». Другое дело, когда в реальность такой картины искренне уверовали сами руководители государства.
