– Протестующие требуют импичмента президента и проведения досрочных выборов. Насколько это реально?
– Протесты в стране идут уже второй год и до сих пор не привели к каким-либо изменениям. Правда, количество протестующих продолжает расти, но все равно я бы не стал ожидать изменения ситуации до летней Олимпиады. Правящая партия по-прежнему контролирует парламент, ее депутаты не заинтересованы в объявлении импичмента. Ситуация стагнирует и вряд ли разрешится в ближайшее время. Тем не менее нельзя исключать, что уже завтра произойдет какой-либо социальный коллапс, образуется критическая масса, которая обрушит все.
Нужно отметить, что люди мало задумываются, что будет потом. Сейчас протестующие выходят на улицы, следуя общим настроениям, но дальше импичмента никто из них не загадывает. Не все понимают, что после этого власть перейдет к вице-президенту, который сам фигурирует в расследовании, как и множество других высших государственных лиц, включая председателей обеих палат парламента. Так что кризис не прекратится после отстранения Дилмы Русеф.
– Являются ли нынешние протесты отражением глубинного кризиса бразильской политической системы?
– Мы привыкли искать глубокие экономические, социально-политические причины. В бразильском случае таковых не наблюдается. С бразильской экономикой сейчас ничего страшного не происходит. Немного упали темпы роста, немного снизилась покупательная способность населения. Но бразильцы сегодня живут гораздо лучше, чем десять лет назад.
– Откуда же эти многомиллионные демонстрации?
– Оттуда же, откуда были многомиллионные демонстрации во время «арабской весны», – из интернета.
Мы вступаем в новый период истории, который нам еще до конца неясен, в информационную эру. Это интернет, попытки воздействовать на коллективное бессознательное, попытки не всегда безуспешные. Это нужно изучать, изучать психологию людей и методы воздействия на нее. А до сих пор наука занималась изучением тех вещей, которые считала объективными, экономикой, например, социально-политическими раскладами. Но те же самые протесты в Бразилии показывают, что человеческое подсознание – вещь не менее реальная.
Нынешняя бразильская правящая Партия трудящихся (ПТ) за неполные 15 лет вывела из нищеты ни много ни мало 30 миллионов бразильцев. Сейчас эти люди выходят на улицу и протестуют против правительства. Им мало, им подавай больше.
– Кто является основной движущей силой протеста – это бедные слои населения или средний класс?
– На улицы выходят и те, и другие. Есть традиционный средний класс, который протестует против того, что в его ряды вливаются «новички», вчерашняя беднота. Есть вчерашняя беднота, которая привыкла к щедрым социальным выплатам от правительства и сейчас, в условиях более жесткой экономической ситуации, когда уже от нее начинают требовать отдачи, испытывает все большее раздражение Партией трудящихся. Эти люди привыкли получать и не очень готовы мириться с возникшими проблемами.
Манифестантов объединяет борьба против правительства, которое, конечно же, есть в чем упрекнуть, в том числе и в коррупции. Но для Бразилии коррупционные скандалы – вещь обычная. Ими там никого не удивишь, и не этим объясняется такое количество людей, участвующих в акциях протеста. Новизна – в масштабе и радикальности протестов. И Бразилия с подобным явлением сталкивается впервые.
– Может ли нынешняя политическая нестабильность негативно сказаться на летних Олимпийских играх?
– Бразильские элиты все-таки не допустят падения имиджа страны настолько, чтобы возникли вопросы с организацией такого грандиозного мероприятия, как Олимпийские игры. Поэтому думаю, что бразильцы сделают все возможное для проведения Игр на высшем уровне. В конце концов, в 2014 году в Бразилии прошел чемпионат мира по футболу, перед которым тоже были акции протеста, и тогда проблем не возникло.
– Если импичмент президента все же случится, как поменяется внутренняя и внешняя политика Бразилии?
– Она может повернуться куда угодно. При самом плохом сценарии власть захватят военные, чтобы стабилизировать обстановку в стране. А вот во внешней политике изменений будет немного. Бразилия почувствовала вкус к самостоятельной глобальной и региональной политике. Это седьмая экономика мира на сегодняшний день. Бразилия имеет собственные крупные транснациональные корпорации, которые хотят говорить на равных с известными мировыми компаниями. Для этой страны уже невозможен возврат к ситуации, при которой их бизнес-интересы будут подчинены другим странам. В США, основном торговом партнере Бразилии, этого пока не понимают и пытаются проводить в отношенее старую покровительственную политику, что уже приводит к потере позиций американского бизнеса в пользу китайского.
– Бразильская правящая партия позиционирует себя как партия левого толка. Но в последние несколько лет мы наблюдаем постепенный спад популярности левых в регионе, например, их крах в Венесуэле. Можно ли говорить о кризисе левого движения в Латинской Америке?
– Нам пора отказываться от контрастного деления в политике. Левые, правые, центр… Это терминология прошлого века. Все изменилось. Левые сейчас идут направо, правые сплошь и рядом идут налево.
То, что происходит в Латинской Америке начиная с конца 90‑х годов прошлого века, многие называли «левым поворотом». Мы в нашем институте говорили: «так называемый левый поворот», для удобства определения. Потому что тогда это было не желание вернуться к марксистской доктрине, которая себя исчерпала, а попытка нащупать что-то свое. Латинская Америка получила независимость в начале XIX века после американской революции и все скопировала у североамериканского соседа. Переписала Конституцию США, систему права, систему сдержек и противовесов. Однако для латиноамериканцев североамериканская модель оказалась неприемлемой из-за другой социально-политической культуры. Чужой продукт не прижился, и теперь латиноамериканские страны находятся в поиске собственной политической идентичности. В конце 90‑х годов прошлого века они попытались найти ее в отдельных левых идеях, в ультрагосударственном контроле экономики. Не получилось. В Венесуэле экономика развалилась, в Бразилии случился политический кризис. Теперь настало время искать другие идеи.
И они активно ищут новое. Только выработав свою собственную политическую модель, эти страны смогут обрести необходимую им политическую стабильность.
