Извилистой тропою
Нельзя сказать, что Пакистан и США с самого начала связывала крепкая дружба. После распада Британской Индии в 1947 году оба новообразованных государства, Пакистан и Индия, пытались поддерживать хорошие отношения с обоими блоками, невзирая на начавшуюся вскоре холодную войну.
Индия в конце концов стала одним из лидеров Движения неприсоединения и заняла позицию, в целом дружественную СССР. Пакистанская же внешняя политика выписывала сложные зигзаги. В 1960‑х Исламабад был вернейшим союзником Вашингтона, входил в блок СЕНТО, призванный предотвратить распространение советского влияния в Южной Азии и на Ближнем Востоке. Пакистан предоставлял свою территорию для базирования самолетов, осуществлявших разведывательные полеты над СССР (U‑2 Пауэрса, сбитый в 1960‑м советской ракетой, взлетел с пакистанского аэродрома Пешавар).
В 1970‑х к власти в Исламабаде пришел «Сокол Пакистана» – Зульфикар Али Бхутто, провозгласивший программу построения «исламского социализма». При нем отношения со Штатами заметно охладели: Бхутто пытался наладить контакты с СССР, чтобы вывести Пакистан из-под американского контроля. Все это закончилось в 1977 году военным переворотом, за которым, по мнению пакистанских исследователей, стояли Соединенные Штаты. Власть захватил генерал Зия-уль-Хак – верный союзник Вашингтона.
Переворот оказался как нельзя более кстати: через два года Советский Союз ввел войска в Афганистан. Пакистан охотно предоставил свои приграничные районы для создания лагерей подготовки моджахедов, поставлял им вооружение, инструкторов и боевиков‑добровольцев.
Он упал
17 августа 1988 года пакистанский самолет С‑130 «Геркулес» вылетел из аэропорта маленького городка Бахавалпур. На его борту находились премьер-диктатор Зия-уль-Хак, американский посол Арнольд Льюис Рафел, глава американской военной миссии генерал Уоссом, глава Объединенного комитета начальников штабов Ахтар Абдур Рахман, ранее возглавлявший пакистанскую межведомственную разведку ISI и ответственный за многочисленные теракты и нападения на советских и афганских солдат, а также другие высокопоставленные пакистанские военные – всего 37 человек.
Недалеко от города Лахор «Геркулес» неожиданно начал рыскать по курсу, затем клюнул носом и врезался в землю. Никто из находившихся на борту не выжил, черный ящик не нашли. В результате расследования, к которому привлекли специалистов ЦРУ, на обломках были обнаружены следы взрывчатки. По одной из версий, во время полета из заранее спрятанных в салоне баллонов начал вытекать ядовитый газ. Отравленный экипаж не успел подать сигнал бедствия, а детонация взрывчатки в багажном отсеке при ударе о землю скрыла все следы. В теракте подозревали многих – пакистанских военных, недовольных Зия-уль-Хаком, ЦРУ и КГБ.
В следующем году советские войска покинули Афганистан, еще через два года распался СССР, холодная вой-на закончилась, и Пакистан утратил то значение, которое он имел для американской внешней политики. И тут у вашингтонских чиновников внезапно открылись глаза: обнаружилось, что Исламабад поддерживает террористов в Афганистане и Индии, да еще и продолжает разработку ядерного оружия, несмотря на суровый запрет Америки. Все попытки демократически избранных пакистанских властей – сначала Беназир Бхутто, дочери Зульфикара, а затем Наваза Шарифа – наладить отношения с США, сохранив при этом ядерную программу, были тщетны: американский сенат принял так называемую поправку Пресслера, согласно которой военная и экономическая помощь Пакистану прекращалась до тех пор, пока Исламабад не откажется от бомбы.
Но свято место пусто не бывает: на место покровителя Пакистана, которое освободили американцы, тут же нашлись претенденты.
Всепогодная дружба
В отличие от отношений с Вашингтоном, с Пекином у Исламабада все изначально складывалось очень хорошо. Пакистан оказался одной из пяти стран, сразу признавших КНР (большинство государств долгое время отрицали законность режима Мао и считали, что легитимное правительство находится на Тайване). В 1960‑х пакистанцы и китайцы еще больше сблизились на почве нелюбви к Индии. КНР строила в Пакистане дамбы, электростанции и заводы, китайские и пакистанские рабочие возвели настоящее чудо инженерного искусства – Каракорумский тракт, самое высокогорное международное шоссе в мире, связавшее пакистанскую столицу с китайским Синьцзяном. «Всепогодное парт-нерство», как официально называют отношения двух стран, не могло разрушить ничто – пекинские чиновники умели находить общий язык с любым пакистанским лидером независимо от его политической ориентации. Те платили им сторицей, поддерживая Китай по любым вопросам: к примеру, Пакистан оказался одной из двух стран (кроме Кубы), выступивших в защиту Пекина после подавления протестов на Тяньаньмэне.
До поры до времени американцы смотрели на происходящее спокойно: тесные пакистанские связи с КНР в Вашингтоне расценивали как полезный актив. Именно Исламабад помог наладить первые американо-китайские контакты в 1970 году и в последующем служил посредником во время сближения Вашингтона и Пекина при Никсоне и Форде.
После того как американцы прекратили военную помощь Пакистану, китайцы тут же выразили готовность подсобить соседям деньгами, оружием и технологиями. Всего за десятилетие Пекин сумел прочно привязать к себе Исламабад и убедить абсолютное большинство пакистанцев в том, что КНР никогда не бросит их – не в пример предателям-американцам.
Борьба с террором по-восточному
В 2001 году случился очередной крутой разворот. После теракта 11 сентября американцы ввели войска в Афганистан, и соседний Пакистан внезапно оказался нужен и востребован. Ислам-абад был провозглашен ключевым союзником США в борьбе с террором, а в 2004‑м получил статус основного союзника Соединенных Штатов вне НАТО. Американцы хорошо представляли себе возможности, которыми обладает в Афганистане пакистанская разведка, и рассчитывали использовать Пакистан как основной маршрут переброски войск, техники, боеприпасов и снаряжения.
Но на этот раз сближение шло по другому сценарию. Китай превратился из тактического союзника, каким он был для американцев во второй половине холодной войны, в растущую угрозу. Требовалось ее парировать, а сделать это можно было только с опорой на другого поднимающегося гиганта – Индию. Но на беду именно Индия была главным недругом Пакистана. Таким образом, американская дипломатия оказалась перед сложной задачей: нужно было налаживать отношения одновременно с двумя враждующими государствами.
При этом американцы вскоре осознали, что Пакистан, несмотря на все обещания бороться с террором рука об руку с США, делает это весьма избирательно. Пакистанские спецслужбы сотнями выдавали американцам боевиков «Аль-Каиды» (организация запрещена в РФ), но при этом прятали на своей территории лидеров афганского «Талибана» (организация запрещена в РФ), резонно полагая, что американцы рано или поздно уйдут, а с афганцами им еще жить рядом. Пакистан действительно вел войну с талибами, но не с теми, с которыми сражались США: техника, боеприпасы и вооружение, которыми американцы щедро и бесплатно снабжали союзников, использовались для борьбы с пакистанским «Талибаном», который, как заявляли в Исламабаде, пользовался поддержкой афганских властей.
Эта двойная игра американцев, понятное дело, злила. Не раз беспилотники США наносили удары по пакистанской территории, причем по ошибке часто били либо по блокпостам пакистанских военных, либо по мирным жителям. Антиамериканские настроения в стране в итоге взлетели до небес: Пакистан, пожалуй, оказался единственным официальным союзником Америки, подавляющая часть населения которого люто ненавидит США.
День, когда настал Трамп
«Соединенные Штаты на протяжении последних 15 лет по глупости оказали Пакистану помощь на сумму более $33 млрд. Взамен мы не получили ничего, кроме лжи и предательства; они решили, что наши лидеры глупцы. Они предоставляют убежище террористам, за которыми мы охотимся в Афганистане, вместо того чтобы помогать нам. Хватит».
Этот твит Дональда Трампа от 1 января 2018 года ознаменовал новую страницу в истории пакистано-американских отношений.
В отличие от своего предшественника Барака Обамы, Трамп решил обойтись без сложных дипломатических игр. Он просто перекрыл поставки Пакистану средств, предназначенных на военные нужды, – $300 млн. Учитывая, что Исламабад в расчете на скорое получение транша уже закупил военную технику на эту сумму, сюрприз оказался крайне неприятным.
Пакистанские власти до последнего пытались сдерживать американофобию сограждан. Возможно, у них бы все получилось и по прошествии времени ненависть угасла, если бы не выборы. Лидер популистской «Техрик-и-Инсаф» Имран Хан удачно разыграл антиамериканскую карту во время предвыборной кампании. «Почему, – вопрошал он, – мы позволяем американцам, которые публично унижают нас и лишают помощи, переправлять через нашу территорию грузы для войны в Афганистане? Необходимо закрыть для них нашу землю и наше небо!»
18 августа 2018 года Имран, одержав победу на выборах, был приведен к присяге как новый премьер-министр Пакистана. Наконец-то народ и власти оказались едины в своем антиамериканизме.
Игра на два поля
Соединенные Штаты по-прежнему возлагают основные надежды на Индию, рассчитывая превратить ее в бастион на пути распространения китайского влияния. При этом в Вашингтоне слишком часто принимают всерьез красивые слова о «естественном союзе двух крупнейших демократий» и далеко не всегда берут в расчет индийскую позицию – стремление к стратегической автономии, отказ от военных союзов с великими державами, намерение развивать отношения со всеми соседями, включая Китай. Индия не собирается становиться ни вассалом, ни младшим партнером, ни военным союзником США.
Пакистан заинтересован в сотрудничестве с США: его элиты, включая Имран Хана и стоящих за ним военных, боятся попасть в полную зависимость от Китая. Пока у Исламабада есть возможность маневра между американцами и китайцами, он может себе позволить проводить самостоятельную внешнюю политику. Какие бы гневные речи ни произносил Имран Хан перед выборами, став премьером, он должен учитывать политические реалии, а значит, искать точки соприкосновения с США. Но Пакистан также не готов к роли вассала: единственная мусульманская страна с ядерным оружием понимает свою силу.
Штаты также нуждаются в Пакистане – по крайней мере до тех пор, пока они не завершат афганскую войну, поскольку других путей, позволяющих столь же дешево и безопасно перебрасывать войска, технику и снаряжение в Афганистан, у них нет. Пресловутый «северный маршрут» через Грузию, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан не только дороже и длиннее. Как заявляют американские военные чиновники, нет гарантии, что контейнеры не потеряются в пути и что доступ к их содержимому не получат различные нежелательные личности – например, русские разведчики. Значит, перевозить новейшие технику и снаряжение этим путем нельзя и альтернативы Пакистану нет. Да и не только в логистике дело: Пакистан обладает самой мощной спецслужбой в регионе и при желании способен сорвать любой мирный процесс. Для того чтобы закончить войну в Афганистане, необходимо сначала договориться с Исламабадом.
Это, судя по заявлениям отдельных представителей Госдепа и Пентагона, понимают и светлые головы в администрации Трампа: во время своего первого визита в Пакистан в качестве главы внешнеполитического ведомства Майкл Помпео намекнул на возможное улучшение отношений с Исламабадом.
А пока из американо-пакистанской ссоры основные барыши извлекают китайцы. Пекин с каждым месяцем вливает в Пакистан новые суммы денег и реализует новые проекты, встраивая соседнее государство в систему «Пояса и пути». И чем позже в Вашингтоне осознают необходимость восстановить добрые отношения с Исламабадом, тем тяжелее это будет сделать.
