– Благодаря чему и кому стало возможным перемирие после полувека гражданской войны? Больше сказались усталость партизан или успехи правительства?
Збигнев Ивановский: – Повлияло очень много факторов. Предыдущий президент Альваро Урибе был сторонником силового решения конфликта, именно он сейчас стал основным противником мирного процесса и призывает голосовать против достигнутых соглашений на предстоящем общенародном референдуме. Нынешний глава государства Хуан Мануэль Сантос, занимавший в правительстве своего предшественника пост министра обороны и руководивший контртеррористическими операциями, сменил стратегию и пошел на переговоры, когда оказался у власти. За время пятидесятилетнего противостояния стало очевидно, что сложилась патовая ситуация, и ни одна из сторон не может добиться победы. В результате и правительство, и партизаны пошли на компромисс, отказавшись от максималистского подхода. После четырехлетних переговоров было принято решение ввести особую систему правосудия на переходный период, прежде всего, смягчить наказание за совершенные преступления. Важное место во время диалога заняла и социальная тематика, в частности, необходимость решения аграрной проблемы, борьбы с организованной преступностью и наркотрафиком.
Обе стороны признали свою ответственность за нарушения прав человека и многочисленные жертвы. Изменилась и международная ситуация: мирный процесс поддержало абсолютное большинство государств, вне зависимости от их политических режимов. В качестве посредников выступили Куба, традиционно симпатизировавшая революционным движениям, и Норвегия, сыгравшая немаловажную роль в урегулировании центральноамериканского конфликта. Гаранты мирных переговоров принадлежали к разному политическому спектру – в тот момент в Чили находилось у власти правоцентристское правительство, а боливарианская Венесуэла занимает леворадикальные позиции. Неоценимую роль сыграли ООН и Римско-католическая церковь, в том числе и лично папа Франциск. Хотя Соединенные Штаты до сих пор не исключили FARC из списка террористических организаций, правительство ближайшего союзника фактически поддержало переговоры, а государственный секретарь Дж.Керри лично присутствовал на церемонии подписания мирного соглашения.
И все же главный фактор – это усталость населения от непрекращающегося насилия и бесперспективности продолжения военных действий. Стало очевидно, что колумбийская армия – одна из самых мощных в Латинской Америке, насчитывающая более 400 тыс. человек, не в состоянии победить повстанцев, численность которых, по разным оценкам, не превышает 15 тысяч. В Колумбии сохраняются острые социальные проблемы, породившие вооруженное противостояние, однако решать их гораздо проще в мирных условиях. В случае успешного завершения мирного конфликта противоборствующие стороны с полным основанием могут претендовать на Нобелевскую премию мира.
– Что теперь будет с плантациями коки?
– Правительство Колумбии предпринимает гигантские усилия по сокращению плантаций коки, однако до настоящего времени для их уничтожения чаще использовалась фумигация, наносящая большой вред окружающей среде. Сейчас предполагается заменять посевы наркосодержащих растений альтернативными культурами и интегрировать крестьян в легальную экономику. Сложность заключается в том, что кока не требует больших физических и материальных затрат, в то время как выращивание легальных культур – достаточно трудоемкий и менее выгодный с финансовой точки зрения процесс.
– Менялось ли отношение к FARC с годами? Насколько колумбийцы воспринимали их как революционеров и борцов за справедливость?
– Ситуация менялась со временем. Основатель FARC Мануэль Маруланда начинал вооруженную борьбу в либеральной герилье, затем созданная им военно-политическая организация превратилась в вооруженное крыло компартии, от которой впоследствии отошла. Первоначально значительная часть населения считала партизан истинными революционерами, добивавшимися решения острых социальных проблем и выступавшими за строительство социализма по-колумбийски. По мере криминализации группировки, ее связей с наркотрафиком и более активным использованием террористических методов (захвата заложников, вымогательства, рэкета и т.д.) популярность FARC резко снизилась. В настоящее время в рядах организации сосуществуют как убежденные революционеры, так и криминальные элементы. Левые политики, симпатизирующие партизанам, называют их своими братьями, правые, напротив, считают их исключительно террористами. В какой-то мере правы и те, и другие. Во время выступления на церемонии подписания мирного договора руководитель партизан Родриго Лондоньо (он же Тимолеон Хименес и Тимошенко) произнес немало революционных лозунгов и назвал немало острых проблем, действительно существующих в Колумбии.
– Есть ли тенденция к условному правому повороту в Латинской Америке, учитывая недавний импичмент левому президенту в Бразилии и проблемы в Венесуэле? Можно ли говорить, что континент становится более центристским или правоцентристским?
– Полагаю, что такая тенденция есть. После наблюдавшегося в начале века «левого дрейфа» политический маятник качнулся вправо. В последнее время в Аргентине пришло к власти правоцентристское правительство Маурисио Макри, на парламентских выборах в Венесуэле оппозиция получила две трети голосов и добивается, в соответствии с конституцией, проведения референдума по досрочному прекращению полномочий президента. В Боливии Эво Моралес проиграл референдум относительно возможности его выдвижения на новый срок, в Перу во втором туре президентских выборов боролись за пост главы государства два правых кандидата, в Бразилии после импичмента Дилмы Руссефф также сформировано правоцентристское правительство. В то же время можно говорить о некоторой европеизации региона и сдвиге всех политических сил к центру: левые в своем большинстве используют для выхода из кризиса рыночные механизмы, а правые выступают за преемственность социальной политики. В целом континент постепенно становится более однородным, однако этот процесс пока не завершен.
– В культуре, благодаря писателям и культовым героям, вроде Че Гевары, у Латинской Америки сложился образ, где идет непрекращающаяся гражданская война, в которой левые идеалисты десятилетиями борются с правительствами за социальную справедливость. У FARС после некоторой криминализации ореол левых идеалистов пропал.
– Я бы сказал, что ореол несколько потускнел вначале после распада СССР и ликвидации мировой социалистической системы, а затем в связи с проблемами леворадикальных режимов, пропагандирующих т.н. «социализм XXI века».
– Но можно ли мирный договор и условный «правый поворот» считать завершением левой, «романтической» эпохи?
– Латинская Америка стала более зрелой и прагматичной, перестала быть «пылающим континентом» и решает существующие проблемы, опираясь на здравый смысл. Первоначально многие представители революционно настроенной молодежи хотели повторить опыт Кубы, но со временем потускнели и Куба, и социалистические идеалы. Мирный договор, подписанный в Колумбии, ставит точку на романтическом периоде латиноамериканской истории. Очевидно, что сдвиг политического маятника вправо не является окончательным, после решения макроэкономических проблем, оздоровления экономики и повышения ее эффективности вновь встанет вопрос о социальной справедливости, и у левых есть шанс вернуться к власти, однако это будут не леворадикалы, а более умеренные левоцентристские политики.
В самой Колумбии сохраняется немало подводных камней, связанных с интеграцией демобилизовавшихся партизан в мирную жизнь, обеспечением их личной безопасности, экстрадицией преступников в США. Часть бывших боевиков может пополнить ряды криминальных структур, не отягощенных какой-либо идеологией, или вплотную заняться наркотрафиком. Неясно и политическое будущее FARC после трансформации организации в легальную политическую партию. Но все-таки будем оставаться оптимистами и надеяться, что Колумбия – одна их самых динамичных стран региона, сможет решить все стоящие перед ней проблемы, а ее опыт решения внутреннего вооруженного конфликта послужит примером для других регионов нашего неспокойного мира.
