– Как в Южной Корее оценивали президентство Пак Кын Хе до скандала, начавшегося после того, как СМИ опубликовали данные с выброшенного ноутбука ее подруги? Именно из них стало известно, что Цой Сун Силь, не имея государственных постов, помогала президенту писать речи, курировала отдельные внутри- и внешнеполитические вопросы, добивалась выделения крупнейшими южнокорейскими компаниями спонсорских средств.
– Приход Пак Кын Хе к власти в 2013 году воспринимали с большим энтузиазмом. Южная Корея находится на этапе поиска новой модели развития. Индустриальные драйверы роста, которые характеризовали экономику этой страны, с 90‑х годов практически оказались исчерпаны. Президент предложила новую экономическую программу развития и реализации накопленного научно-технического потенциала. Программа была принята хорошо, ее начали реализовывать. В целом к экономическим вопросам, которые нынешний президент поднимала в своей политике, претензий долгое время не возникало.
Но постепенно в стране начало накапливаться раздражение в отношении других ее действий. В Южной Корее, как и у нас, большой резонанс приобрел вопрос создания единого учебника истории. Администрация Пак Кын Хе объясняла его появление необходимостью мобилизации общества перед новыми вызовами со стороны Северной Кореи, которая объявила себя ядерной державой. Проблема, однако, в том, что учебник довольно комплиментарно отзывался о двух диктаторских режимах Южной Кореи – режиме Ли Сын Мана конца 50‑х годов и режиме отца Пак Кын Хе, Пак Чон Хи, 60–70‑х годов. Многие южнокорейцы восприняли это как оправдание репрессий или даже заявку Пак Кын Хе на диктаторские полномочия. Не думаю, что это так, но это снизило ее популярность.
На неприятное впечатление от истории с учебником наложились и трудности в отношениях с КНДР. Здесь сработала цепная реакция. В ответ на ядерную угрозу со стороны Пхеньяна Сеул заявил о готовности разместить у себя американскую систему ПРО, на что, в свою очередь, болезненно отреагировали в Пекине. Экономические отношения с Китаем ухудшились и вкупе со спадом на мировых рынках повлекли проблемы в южнокорейской экономике. Это разогрело южнокорейцев непосредственно перед скандалом.
Наконец, в обществе были завышенные ожидания от президентства Пак Кын Хе, как дочери бывшего диктатора Пак Чон Хи, которого хоть и не любят за диктатуру, но признают за ним важную роль в достижении экономических успехов страны, заложивших основы «корейского экономического чуда». Поэтому Пак Кын Хе приходила к власти в ореоле славы своего отца.
– И вот журналисты случайно находят выброшенный ноутбук подруги детства Пак Кын Хе. В стране часто протестуют против действий правительства, но теперь акции явно масштабнее. Что так возмутило народ?
– Возможно, это был «слив» кого-то из окружения президента – теперь мы это вряд ли узнаем.
Для южнокорейцев в опубликованных документах главным шоком стало осознание того, что механизмы принятия решений в стране не работают. Формально не наделенный надлежащими полномочиями человек имеет доступ к государственным секретам, принимает участие в подготовке документов и в управлении страной.
Кроме того, возникла тема коррупции, когда выяснилось, что крупнейшие компании переправляли деньги в фонды, созданные на имя дочери Цой Сун Силь. Для южнокорейцев это тоже серьезный вопрос. Еще в 90‑е годы брать взятки было обычно. Сейчас это не только преступно, но немодно и архаично. И южнокорейцы рассматривают это как покушение на их новый образ жизни.
Наконец, в Южной Корее давно существует вопрос взаимоотношения бизнеса и государства. При отце Пак Кын Хе бизнес сильно зависел от государства. Кредиты для своих, связи глав компаний и власти. Потом бизнес начал тяготиться надзором государства. После прихода демократического правительства с 2000‑х годов в Южной Корее многое делалось для разделения этих двух сфер. И сейчас, когда люди опять видят, что бизнес дает взятки правительству, это вызывает впечатление, что государство возвращается в прошлое, что оно снова пытается взять бизнес под свой полный контроль.
– Сейчас поддержка Пак Кын Хе среди населения всего 5%. Это самый низкий показатель президентского рейтинга за всю историю его подсчетов в Южной Корее. Митингующие призывают объявить президенту импичмент. Насколько это реально?
– Тут нужно различать несколько процессов. Есть общественное движение, и есть политики. Митинги возникают стихийно, достигают, по разным оценкам, миллиона человек, но лишь часть из них организована оппозицией. Оппозиция сейчас слаба. У нее нет харизматичных лидеров, которые могли бы возглавить протестную волну.
Более того, лидер оппозиционной Демократической партии попыталась провести с Пак Кын Хе сепаратные переговоры. Это вызвало негодование как в партии, так и в народе, что еще больше подточило позиции главной оппозиционной силы страны.
Сейчас официальная позиция блока оппозиционных партий – это отставка президента. Они требуют создания кабинета переходного периода. Правящая партия, с одной стороны, попросила президента объявить о выходе из ее рядов, с другой – явно предпочитает затянуть процесс всех разбирательств, дождаться, когда эмоции схлынут, и собрать силы перед грядущими президентскими выборами, которые пройдут в конце 2017 года. Пак Кын Хе, в свою очередь, хочет побороться с оппозицией, чтобы досидеть до конца своего срока. Она наняла адвоката, готовится к допросу прокуратуры. Все стороны ведут между собой переговоры.
В этой ситуации на первый план может выйти бывший генсек ООН Пан Ги Мун, очень авторитетная на родине фигура, как человек, который стал олицетворением всех успехов Южной Кореи в последние годы. По слухам, он может возглавить переговорный процесс между правительством и оппозицией для достижения некоего консенсуса. Важно, что он один из немногих высших чиновников, кто пользуется доверием общества.
Так или иначе, вопрос выхода из кризиса не быстрый. Думаю, он может затянуться до следующего года.
– Еще одна проблема, на которую оказал влияние нынешний кризис, – отношения двух Корей. Пак Кын Хе обвиняют в том, что она ухудшила отношения с Пхеньяном по совету своей подруги. Насколько это близко к истине?
– Я думаю, что ухудшение отношений между Кореями – это не вина Пак Кын Хе. При новом северокорейском лидере Ким Чен Ыне у Пхеньяна ухудшились отношения даже с Китаем и Россией, что уж говорить о Южной Корее. Дело здесь в том, что если раньше между КНДР и мировым сообществом существовала дискуссия о том, можно ли Пхеньяну получить ядерное оружие, то сейчас этой дискуссии больше нет. Ким Чен Ын в одностороннем порядке заявил, что его страна стала ядерной державой. Какие тут могут быть переговоры, если исчезла сама тема для них.
Даже китайцы ввели против КНДР санкции. Сейчас они несколько ослабли в первую очередь из-за того, что Южная Корея решила разместить на своей территории американскую ПРО. Думаю, это была ошибка Пак Кын Хе. Ей надо было продолжать сотрудничество с китайцами, вести дело к формированию условий, на которых Корея могла бы объединиться с учетом интересов всех соседних стран – России, Китая, Японии, а также США. А объявив об очередном росте американской военной группировки, они лишь рассердили китайцев. Пекин будет поддерживать Пхеньян до тех пор, пока он будет уверен, что американцы могут возвести новые военные базы на остатках КНДР.
Однако для южнокорейских обывателей важен сам факт ухудшения отношений с Северной Кореей. Они не вникают в причины и охотно верят обвинениям в причастности Цой Сун Силь к их плохому состоянию.
– Несмотря на то, что инвестиции в Россию составляют всего 1% от южнокорейских инвестиционных программ, у нас в стране достаточно обширное представительство южнокорейского бизнеса. Многие из тех компаний, которые строят у нас производство, например, Samsung, Hyundai, оказались под следствием из-за подозрений в даче взяток. Может ли нынешний южнокорейский кризис сказаться на наших экономических отношениях?
– Не думаю, что влияние их политического кризиса может быть велико. Нужно понимать, что если южнокорейские компании идут в Россию, то это их собственная инициатива, а не указ государства. Соответственно, бизнес их не уйдет отсюда, если сменится президент. Несмотря на невысокую инвестиционную привлекательность России, южнокорейский бизнес у нас представлен достаточно широко. Крупные южнокорейские компании, включая LG, Samsung, за годы работы в России приспособились к российскому законодательству. У них здесь есть производство, спрос на продукцию, уходить отсюда они не планируют.
Что касается политических отношений, то тут тоже не стоит ждать крупных перемен. Наши проблемы с США и ЕС Южную Корею интересуют мало, к санкциям они присое-динились, но сделали это во многом номинально. Американская ПРО в Корее – это скорее головная боль Китая, а не наша, тем более сейчас этот вопрос повис в воздухе. Поэтому, думаю, кто бы ни пришел к власти после кризиса, наши отношения несильно изменятся.
