Сложные маневры
Это не обычные стратегические командно-штабные учения, какие проходят каждый год, а целые стратегические маневры, внес пояснение Генеральный штаб на старте мероприятий. Пресса запестрела эпитетами «крупнейшие с 1981 года», подразумевая легендарные учения Варшавского договора «Запад‑81».
Заявленные цифры поражают воображение: 297 тысяч человек, свыше 1000 самолетов и вертолетов, 80 боевых кораблей и 36 тысяч единиц техники и вооружения – да это, без преувеличения, треть всех вооруженных сил России. Для сравнения: предыдущий рекорд был поставлен стратегическими маневрами «Восток‑2014», в которых приняли участие только 155 тысяч человек, 8000 единиц наземной техники и около 630 самолетов и вертолетов.
Однако, если разобрать «Восток‑2018» поэпизодно, станет понятно, что речь идет не об одновременном выводе всей этой армады в поле, а о параллельной системе распределенных боевых учений на местах – от края страны до края. По большому счету, названные цифры – просто общая списочная численность вовлеченных объединений и стратегических командований вооруженных сил.
Крупнейший эпизод маневров, разыгрываемый на забайкальском полигоне Цугол, собрал всего 29 тысяч человек с двух сторон, включая 3200 китайских военных. И это само по себе очень солидный показатель, особенно с учетом формата учений. Впервые китайцы и их техника встали в одни боевые порядки с россиянами не в «контртеррористических» тренировках вроде «Мирной миссии», а в самой настоящей двухсторонке против равного, технически оснащенного соперника.
Политическое значение учений «Восток‑2018», их главный, с позволения сказать, «сигнал» следует искать именно здесь. Россия прекратила маскировать легенду учений под борьбу с террористами. Эта вывеска и так давно носит формальный характер и уже порождала комичные ситуации, когда войска по официальной задумке разыгрывали контртеррористическую операцию против кочующих бандитов, нанося на завершающей стадии удар тактическим ядерным оружием.
Следует отметить и оперативно-стратегическое значение учений: на Цуголе развернули очень солидную «шапку» органов военного управления с обеих сторон, и речь здесь не о визите больших генералов с биноклями. Стороны тренировались интегрировать системы управления войсковыми объединениями – куда крупнее, чем реальный состав сил, сражавшихся на полигоне.
Но, абстрагировавшись от сигнальной части, попробуем понять, что и зачем делали российские вооруженные силы в эту насыщенную неделю.
В одну корзину
Первое, что притягивает внимание, – упор на интеграцию, управление совместными действиями и прочие эксперименты по быстрому сбору и использованию разнородных боевых групп.
Практические (за исключением самой верхней штабной части) задачи учений начала 2010‑х годов в основном сводились к проверке того, что получилось в результате глубоких (и неоднократно повторявшихся) организационно-штат-ных перестроек вооруженных сил, которыми отличалась реформа Сердюкова–Макарова. На что стала похожа бригада «нового облика», что она может? За сколько времени реально (а не на бумаге) она выйдет из пункта постоянной дислокации при получении приказа? Что при этом потеряется по дороге, и какие еще возникнут сложности, которые невозможно учесть «из головы»? А как в такой бригаде выглядят батальонные тактические группы? Чем они отличаются от привычных, формировавшихся в составе мотострелковых полков старых советских дивизий? А что эти группы могут сами по себе, давайте-ка одну какую-нибудь на полигон – вот эту, скажем, посмотрим на нее поближе.
Время шло, результаты накапливались и обрабатывались. Началась ревизия некоторых решений, в том числе частичное восстановление дивизий: бригады на ряде направлений были признаны слишком «легковесными», лишенными требуемых средств усиления.
Фокус боевой подготовки постепенно переносится с отработки исполнения отдельными подразделениями своих задач по предназначению к координации совместного применения, а также к готовности импровизировать «с колес». Это и есть признак второго этапа: базовые элементы системы вооруженных сил считаются в общих чертах отлаженными, настал черед настраивать их комбинации при совместном использовании и упражняться в постановке нетипичных задач.
На «Востоке‑2018» по этой части было много интересного. Например, импровизированная десантно-штурмовая бригада, собранная по кускам из подразделений трех «нормальных» бригад: 31‑й ульяновской, 11‑й улан-удэнской и 83‑й уссурийской.
Или целый ряд учений, связанных с отработкой действий в разведывательно-ударных и разведыва-тельно-огневых контурах. Это разнородные группировки, комбинирующие средства обнаружения (например, беспилотники), целеуказания (системы автоматизированного управления, новые компактные комплексы разведки, управления и связи) и ударные средства (высокоточное оружие или обычную артиллерию).
Здесь же следует отметить акцент на действиях в неожиданной обстановке или отработке нестандартных тактических приемов, о чем довольно подробно сообщали военные. Это еще раз подтверждает, что создание военной машины в целом завершено и начался этап ее настройки, оперативно-тактического творчества и проверки работы в разного рода граничных условиях.
И все это умножается на масштабы операции. Вооруженные силы, не чувствуя себя стесненными, размашисто отрабатывали скоротечную, но большую войну на нескольких направлениях.
Сирия и Арктика
Еще один элемент системы подготовки – трансляция боевого опыта и отработка новых приемов. Транслировать есть кому: например, командующий Южным военным округом генерал-полковник Александр Дворников до июня 2016‑го командовал группировкой в Сирии. Его сменщик на этой должности генерал-полковник Александр Журавлев сейчас командует Восточным военным округом. Командующий Центральным военным округом генерал-лейтенант Александр Лапин – начальник штаба сирийской группировки в 2017‑м.
Офицеры-«сирийцы» в российских вооруженных силах уже создали третий, после «афганцев» и «чеченцев», клан. Группа многочисленная: ротация идет как на конвейере. При этом офицеры (и генералы, которых там натаскивают руководить разнородными соединениями) становятся носителями уникального опыта современной периферийной войны малой интенсивности.
Есть чему учиться и помимо Сирии. Интереснейший эксперимент поставила группа кораблей Северного флота во время перехода на Тихий океан Северным морским путем. Дойдя до северного побережья Чукотки, в районе мыса Ванкарем корабли высадили на берег войсковую группу из состава арктической мотострелковой бригады Северного флота. На двухзвенных транспортерах повышенной проходимости ДТ‑10 П она пересекла с севера на юг весь Чукотский полуостров, прошла 270 км и вышла к тихоокеанскому поселку Эгвекинот. Там прошедшая Беринговым проливом корабельная группа высадила подразделение морской пехоты, а подошедшие «арктические» мотострелки с ходу поупражнялись в противодесантной обороне побережья.
Великие учения тыла
Куда интереснее встречного боя на Цуголе были учения тыла, развернувшиеся с самого начала «Востока‑2018». В этом году Минобороны серьезно задалось вопросами логистики и снабжения. Во время маневров и перед ними была развернута группировка материально-технического обеспечения численностью до 36 тысяч человек с 3000 единиц техники.
Шел призыв запасников на учения в части материально-технического обеспечения, а также на технические должности в войска. Привлекались выездные ремонтные бригады из промышленности. Активно отрабатывалось взаимодействие военных с гражданскими органами и ведомствами – «мобилизационная подготовка органов государственной власти».
В районе проведения учений развертывались ремонтно-восстановительные органы (весьма серьезного калибра), полевые склады и пункты заправки горючим. В Амурской области возводились переправы, комбинированные автомобильные и железнодорожные мосты.
По сути, внутри стратегических «пострелушек» с китайскими партнерами спрятали еще одни учения, смысл которых – проверка возможностей по масштабной переброске, развертыванию и снабжению крупных войсковых группировок внутри страны.
Эта часть учений наиболее примечательна и, возможно, была главной реальной целью. Уже очень давно, может быть, и с 1970‑х, страна не тренировалась так быстро перебрасывать и развертывать войска, обеспечивая их всем необходимым по дороге и в конечном пункте.
Здесь мы опять видим оборотную сторону «второго этапа»: созданные вооруженные силы следует настраивать. Сокращение численности армии компенсируется резким ростом ее боеготовности и возможностей (из-за оснащения новым вооружением и техникой). Но одновременно это и повышает требования к мобильности: более малочисленные вооруженные силы в большой стране должны быть легки на подъем, уметь быстро сосредоточиваться на угрожаемом направлении в готовности к немедленным боевым действиям, в том числе и с равным противником.
