Мысли о немыслимом: зачем Россия отправляет ядерное оружие в Белоруссию

Таким образом, военные действия могут расшириться как вертикально (ядерные удары), так и горизонтально (театром военных действий становится территория НАТО). Можно с уверенностью предположить: российское тактическое ядерное оружие в Белоруссии будет нацелено не на Украину, а на страны, наиболее активно ей помогающие, прежде всего на Польшу. Это не означает, что российско-натовская война становится неизбежной, но движение в эту сторону очевидно. Что может стать точкой невозврата? Многие военные эксперты считают – красной чертой станет передача Киеву современных западных боевых самолетов и дальнобойных ракет.

США используют украинский конфликт, чтобы нанести России стратегическое поражение, которое радикально изменит ее международный статус, приведет к смене руководства страны, ее политического курса и лишит Китай важнейшего геополитического союзника. До сих пор Вашингтон шел к этой цели путем постепенного, но неуклонного наращивания своего участия в конфликте. Американские стратеги поставили задачу, еще недавно казавшуюся невозможной: разгромить на поле боя ядерную сверхдержаву, исключив применение с ее стороны ядерного оружия.

Столкнувшись с угрозой существованию государства, российские стратеги вынуждены переосмыслить многие казавшиеся незыблемыми истины. Действенность ядерного сдерживания, которое представлялось им надежной и достаточно широкой гарантией военной безопасности страны, оказалась на поверку довольно ограниченной. Да, сдерживание продолжает работать в важнейшем, но довольно узком спектре предотвращения ядерного нападения на Российскую Федерацию со стороны США. Но этот сценарий войны, гарантированно ведущий к взаимному уничтожению, давно не является наиболее актуальным.

Конфликт на Украине прежде всего продемонстрировал, что ядерного сдерживания недостаточно, чтобы предотвратить войну – пока что опосредованную – между крупнейшими ядерными державами. Верно, что в период холодной войны СССР и США не раз сталкивались в т. н. войнах по доверенности – в Корее, Вьетнаме, Афганистане. Но все это происходило на периферии всемирного противостояния, и ставки обеих сторон в этих конфликтах были хотя и крупными, но далеко не решающими. Напротив, во время советско-американской конфронтации считалось, что «один выстрел в Берлине» способен привести к мировой термоядерной войне. Можно вспомнить, что размещение в 1962 году Советским Союзом ракет на Кубе в противовес американским, державшим СССР под прицелом с баз США в Турции и Италии, едва не закончилось глобальной катастрофой.

Сейчас военные действия идут в важнейшем для Москвы с военно-стратегической точки зрения географическом регионе. Соединенные Штаты и их союзники не только вооружают и обучают украинскую армию, снабжают ее разведывательной информацией в режиме реального времени и разрабатывают операции ВСУ, но часто руководят действиями Киева. Они также взрывают стратегические газопроводы на дне Балтики, соединявшие Россию с Германией; помогают украинским боевым беспилотникам наносить удары по аэродромам базирования стратегической авиации РФ. В этих условиях ядерный щит России не компенсирует, как это считалось в 1990-е, относительной слабости страны в области обычных вооружений.

Будучи ответственной державой, Россия традиционно сохраняла высокий ядерный порог. Иными словами, согласно Военной доктрине РФ, применение ядерного оружия допускалось только в исключительных обстоятельствах, когда под угрозой оказывалось само существование государства. В условиях СВО, однако, противоборство с противником, обладающим превосходящим военным и экономическим потенциалом, несет серьезные риски. Российское военно-политическое руководство, судя не только по его заявлениям, но и по конкретным действиям, полно решимости «дожать» противника и добиться всех заявленных целей спецоперации на Украине. Есть, очевидно, и представление, что время на нашей стороне.

Тем не менее высота российского «порога» до сих пор позволяла американцам действовать свободно и буквально «бесстрашно», не опасаясь возмездия со стороны Москвы. Необходимо иметь в виду, что стратегия достижения целей в ходе вооруженного противоборства может корректироваться. В этой связи решение о развертывании – впервые в современной истории России – ядерного оружия и его носителей за пределами границ РФ может означать: взгляды на то, как можно достичь победы, серьезно изменились.

Возможно, конечно, что размещение российского ядерного оружия на территории Белоруссии должно в первую очередь удержать страны НАТО от враждебных действий в отношении союзника Москвы. Варшава, как известно, не только активнейшим образом помогает Киеву, но и реализует масштабную программу милитаризации, призванную превратить польские вооруженные силы в сильнейшую армию этой части Европы. Официальные лица в Варшаве открыто говорят, что польские войска будут готовы войти на территорию Украины. С учетом этого обстоятельства российские ракеты и самолеты с ядерным вооружением могут, что называется, «охладить горячие головы» в Варшаве.

Укрепление потенциала сдерживания на белорусском направлении, однако, не противоречит и другому возможному объяснению решения Кремля. Коротко говоря, речь может идти о практической подготовке к возможному при определенных обстоятельствах перенесению военных действий на территорию стран, с которыми Россия, по недавнему выражению секретаря Совета безопасности РФ Николая Патрушева, «фактически находится в состоянии войны». До сих пор Москва, как правило, лишь реагировала – или предпочитала откладывать свою реакцию – на те или иные шаги Запада. Однако этот оборонительный подход может измениться.

Польша с самого начала стала главной тыловой базой украинского конфликта. С точки зрения логики российской военной стратегии она тем самым превратилась в потенциальную военную цель, в том числе для ядерных ударов. Отечественная военная мысль с советских времен скептически относилась к возможности ограниченных ядерных войн между СССР и США. Принято было считать, что, будучи впервые примененным на любом уровне, ядерное оружие очень скоро станет главным средством ведения войны, которая неизбежно завершится полным самоистреблением человечества.

Американская военная мысль и практическая стратегия периода холодной войны исходили из прямо противоположного допущения: США могут вести ограниченные ядерные войны на заморских театрах и при этом избежать всеобщей катастрофы. По сути, вашингтонское руководство было – и остается – озабоченным главным образом одним: чтобы ядерный конфликт любого уровня никак не затронул сами Соединенные Штаты. Иными словами, если быть войне, то пусть она ведется где-то там, подальше от берегов Америки.

Такой подход фактически развеивает миф о ядерном зонтике США, якобы стопроцентно гарантирующем безопасность их союзников. Это, конечно, не новость. В годы холодной войны многие западные немцы были убеждены, что Соединенные Штаты никогда не пожертвуют Чикаго, чтобы защитить ФРГ. Американо-натовские сценарии военных учений тех лет предполагали нанесение ядерных ударов по территориям Западной Германии и ГДР, по странам НАТО и Варшавского договора. Исключение делалось для Советского Союза с очевидной целью: не провоцировать ответный советский удар по самим Штатам.

Времена изменились, но стратегическая логика, похоже, остается прежней. Тем более что, в отличие от холодной войны, нынешнее российско-американское противоборство не воспринимается элитами и обществом США как экзистенциальное и даже не находится в ряду главных проблем, которыми озабочены американцы. Посылать помощь Киеву и подвигать на это союзников – одно; посылать свои войска на поле боя или оказаться перед необходимостью ответить на ядерный удар по союзнику – совсем другое.

Вероятно, США приближаются к границам безопасной для них эскалации украинского конфликта. Россия же, имеющая как гораздо более заинтересованная сторона преимущество в потенциале эскалации, уже просигнализировала, что может проявить инициативу и решительно расширить рамки применения силы. В этом, как представляется, глубинный смысл выдвижения российских ядерных вооружений на передовые позиции в Белоруссии.

Автор – профессор-исследователь НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН