Явление
Экономический спад, постоянно проваливающиеся оценки правительства о начале роста «уже в следующем квартале», бесконечные обещания, что «дно кризиса пройдено», рассуждения о «новой реальности» с минимальными темпами роста, вялыми прогнозами Минэкономразвития в 1–2% на будущие три года…
И вот на этом унылом фоне осенью 2015‑го яркой звездой вдруг вспыхивает программа Столыпинского клуба, ставящая перед собой амбициозные цели достижения 5–7% роста ВВП и считающая такой рост вполне достижимым. Это всколыхнуло чиновничье «болото», и уже на Экономический совет президента РФ в мае 2016-го все вышли с амбициозными планами: Кудрин пообещал 4% роста через 5–7 лет, Улюкаев – 4,5% в 2019-м… Это тот случай, когда «в начале было слово». Программа Столыпинского клуба создала «новую реальность», в которой стали возможны высокие темпы роста России – как в нулевые годы.
Эта программа сделала и еще один важный шаг. Она покусилась на «традиционные святыни» проправительственных либералов – на приоритет сдерживания инфляции, высокого курса рубля, бездефицитного бюджета. На все то, что начиная с 1992 года воспринимается нашим чиновничеством как некие априорные, «самособойразумеющиеся», необсуждаемые цели экономической политики. Столыпинцы показали, что это не цели, а всего лишь инструменты, которые можно применять по-разному в зависимости от задач, которые общество перед собой ставит. Иногда надо больше денег и дефицита, а иногда – меньше.
Содержание
Программа содержит четкую стимулирующую макроэкономическую «триаду»: денежное смягчение («QE по-русски» – до 1,5 трлн руб./год на рефинансирование банков под инвестпроекты и капитализацию институтов развития), ключевая ставка ЦБ – 5,5%; бюджетный дефицит (до 4–5% ВВП) и заниженный курс рубля (более, чем на 10% от равновесного).
Безусловно, все это идет в совершенно противоположном направлении тому, что делают сегодня руководители экономических министерств и правительство. Но так же ясно, что без такой программы стимулирования никакой переход к росту в стране невозможен.
Остается полное ощущение, что авторы хотели сказать о важных вещах и очевидных реформах так, чтобы не обидеть начальство. Их самооправдательная концепция звучит так: «Путь к демократии лежит через развитие экономики», «Экономика превыше всего». При этом сами себя авторы называют партией «стратегической альтернативы» и «конструктивной оппозиции». Но, видимо, опасаются, что если назвать вещи своими словами, то их оппозиция может быть признана начальством «неконструктивной», чего им совсем не хочется…
Потому что «люди дела», составляющие костяк партии, не вышли из бизнеса и хорошие отношения с властью для них важны. При этом они чувствуют свое недостаточное «представительство» во власти (которая активно работает только с российскими миллиардерами) и хотят скорее увеличить свое политическое влияние внутри системы, чем изменить ее: «Людям дела нужен собственный голос в политике».
Ошибка
Отсюда и главная ошибка программы, делающая ее неработающей. Авторы отстаивают прежде всего свои интересы – интересы среднего бизнеса. Они тоже (как и приближенные к власти миллиардеры) хотят получать льготы и деньги от государства. Это наложилось на очевидную многим хорошим экономистам тупиковую макроэкономическую политику властей. Из скрещивания этих двух идей появилась идея увеличить денежную эмиссию, но пустить ее всю в инвестиционный несырьевой сектор (т. е. именно туда, где находятся бизнесы «людей дела»). А в результате программа совершила невероятную ошибку, откатившись по своим теоретическим представлениям в XIX век.
В 1803 году Жан-Батист Сэй сформулировал закон «Предложение рождает спрос». Ему было простительно – он еще не понимал, что такое кризисы перепроизводства, их циклический характер и т. д. Капитализм был тогда молод, и его практика не исследована. В концепции Сэя кризисы невозможны вообще. В середине XX века победило кейнсианство с прямо противоположным тезисом – «Спрос рождает предложение». Именно этот простой тезис о главенстве спроса дал капитализму совершить скачок в полвека длиной без серьезных кризисов (вплоть до последнего мирового кризиса).
Итак, если в условиях ограниченности конечного спроса стимулировать предложение, то это увеличит производство продукции, которую не на что покупать. Что только углубит, усилит кризис. Но именно это фактически и предлагает программа Партии роста. Главная макроэкономическая проблема российской экономики – это провал конечного спроса, спад реальных доходов населения, розничного товарооборота и инвестиций. И лечить это предлагается денежным стимулированием производства продукции.
Стимулировать надо именно конечный спрос. Деньги надо дать людям. Прежде всего недостаточно богатым, тем, кто потратит их на еду и другие товары/услуги, а не на поездки за границу. Семьям с детьми, пенсионерам. Немного возрастет инфляция? Не страшно, если товарные запасы начнут рассасываться, это даст импульс производству. Чтобы растолкать экономику, сдвинуть ее с места, с нынешнего «околонуля», нужен импульс именно спроса. Когда рост спроса расширит рынки, вот тогда за рынками потянутся и инвестиции, чтобы произвести продукцию/услуги и «наполнить» этот спрос. Сначала – рынки, потом – инвестиции. От перестановки этих ходов результат может оказаться прямо противоположным, как в шахматах.
***
Хоть Партия роста и решила считать свою историю с 2008 года (поглотив партию «Правое дело»), хоть она и включила в свою программу либеральные политические требования (пусть в самом общем виде), а в свой список несколько традиционных «праволиберальных» лиц, но основой ее остается следование интересам среднего несырьевого бизнеса в стране. Это хорошо, интерес к политике со стороны этих «людей дела» можно только приветствовать, но именно это и ведет партию дорогой ошибок, компромиссов и политеса вместо политики.
