– Будет ли возможная отмена антииранских санкций иметь макроэкономические последствия для России, и если да, то какие?
– Иран – это 10% мировых запасов нефти и 17% природного газа. После санкций 2012 года топливный экспорт Ирана снизился в два раза. Иран ушел из Европы.
Сейчас можем увидеть обратную картину. Иранская нефть снова вернется в ЕС. Это означает не только падение цен, но и возможность для Ирана потеснить других поставщиков. Прежде всего Россию. Энергетическая политика Европы – повышение диверсификации источников топлива, уменьшение потоков из России. То есть возвращение Ирана – это не только проблема цен, но и возможное сокращение физических объемов поставок российского топлива.
Для нас все это очень значимо. Был ведь еще и план газопровода до Турции, а там – и до Европы. По-прежнему нефть, газ и нефтепродукты составляют 65% российского экспорта товаров. Мы «всей кожей» – курсом рубля, динамикой производства, зарплатами – зависим от мировых цен на топливо и физических объемов его экспорта.
Еще один макромомент – торговля с Ираном. После того как Россия присоединилась к санкциям, экспорт-импорт, связанный с Ираном, упал в 2–2,5 раза. Значение Ирана во внешней торговле России невелико. Всего лишь 0,3–0,6% от объема внешнеторгового оборота России (данные таможенной службы). Просто кому-то из экспортеров – импортеров удастся чуть расширить свои операции на Среднем Востоке.
И еще одно обстоятельство, которое, может быть, важнее всех остальных. Пример Ирана показывает, что санкции могут действовать. Понуждать к результату, которого добивались США и ЕС. Значит, можно ожидать, что санкции в отношении России могут проводиться не менее последовательно. Есть успех с Ираном – почему его не должно быть с Россией?
И наконец, Каспийский бассейн и его экономическое будущее. Эта территория может стать зоной большей сейсмики. Нефть, газ – все здесь на пять государств, и два из них – Россия и Иран (остальные страны – Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. – «Профиль»).
– А какими могут быть последствия для наших крупнейших компаний?
– «Подвинься» и «дешевле» – для тех, кто торгует топливом с ЕС. Но в то же время – проекты в Иране, если он вдруг откроется для иностранных нефте- и газодобывающих компаний. Развитие «атомной» линии (Росатом). Может быть, больше экспорта металлов. Остальное крупное – в торговле продовольствием. Зерно, масло, плоды и овощи. Прочее – мелочь.
– Когда могут проявиться эти эффекты?
– Два-три года. Экономика материальна, ей нужно время, чтобы бизнес вложил средства, возобновил мощности, подписал контракты, воссоздал инфраструктуру.
– Если мировые цены на нефть упадут, то, вероятно, вслед за ними упадет и рубль. Это будет благоприятно для нашей экономики или негативный эффект перевешивает?
– Рубль сегодня после всех ужасов девальвации и скачков курса умеренно недооценен. Сегодняшний курс благоприятен для стимулирования экспорта, особенно несырьевого, и импортозамещения. Новое обесценение рубля, особенно если это случится таким же кавалерийским наскоком, как это было в декабре 2014 года, – это новый виток инфляции, рост процента, сжатие кредита, рост всех видов финансовых рисков, особенно в банках. Независимо от судьбы Ирана или цен на нефть и газ у рубля есть потенциал ослабления. Секрет здесь простой – пока падающая экономика. Главное, чтобы это не происходило рывками. К медленному скольжению курса рубля нам легче приспособиться.
