9 марта президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган прибудет в Москву с официальным визитом. Момент для визита подобран удачно, потому что в российско-турецких отношениях накопились вопросы. Турецкая военная операция в Сирии «Щит Ефрата» близка к своему завершению, а будущее Башара Асада до сих пор не определено. И именно сейчас и для Москвы, и для Анкары открылись новые возможности в Сирии в связи с приходом к власти Дональда Трампа.
Судьба президента
В середине февраля Генштаб Турции сообщил об установлении полного контроля над Эль-Бабом, городом на севере Сирии, который несколько лет удерживали боевики запрещенного в России «Исламского государства» (ИГ).
Эль-Баб считался ключевой цитаделью ИГ на севере Сирии. Штурмовали город турецкие войска и подконтрольные Турции отряды сирийской оппозиции. Поддержку с воздуха им оказывала российская авиация. После падения Эль-Баба советник президента Турции Ильнур Чевик сообщил, что конечной точкой турецкой военной операции будет взятие города Манбидж, также расположенного на севере. «После того как Манбидж будет взят, Турция остановится в своей операции в Сирии», – подчеркнул Чевик. «Остановка» (видимо, временная) объясняется несколькими причинами. Во‑первых, наступать дальше на юг туркам буквально некуда. Турецкая армия и поддерживаемые ею отряды оппозиции вплотную подошли к позициям сирийской правительственной армии. «Столкновения между войсками Асада и протурецкой оппозицией сейчас не нужны ни Москве, ни Анкаре», – отмечает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников.
Во‑вторых, цель операции «Щит Ефрата» действительно достигнута – турецкие войска надвое разрезали приграничную сирийскую территорию, контролируемую курдами, и не допустили объединения двух курдских анклавов. А этого в Анкаре очень опасались.
Впрочем, окончание операции «Щит Ефрата» вовсе не означает, что турецкая армия покинет Сирию. Как заявил начальник Генерального штаба вооруженных сил Турции генерал Хулуси Акар, теперь турецкая армия зай-мется стабилизацией региона и «помощью гражданскому населению». А турецкое руководство уже планирует наступление на «столицу» ИГ в Сирии город Ракку.
«Теперь России и Турции предстоит определить, что делать в Сирии дальше», – считает Сотников. – Разногласия сохраняются из-за судьбы Башара Асада. Эрдоган возражает против того, чтобы он оставался у власти».
Однако на данный момент между Россией и Турцией, похоже, существует договоренность – сперва победим ИГ, а потом будем определять политическое будущее Сирии. «В отношении Башара Асада, очевидно, достигнут некий временный консенсус. Обе стороны не поднимают этот вопрос во время переговоров», – отмечает Керим Хас, эксперт по евразийской политике Международной организации стратегических исследований (Анкара).
Российские и турецкие военные сконцентрировались на решении локальных задач.
Даже неприятный инцидент в Эль-Бабе в начале февраля, когда в результате несогласованности координат при нанесении авиаударов ВКС России по террористам в ходе совместной операции погибли трое турецких военных, был быстро урегулирован. Владимир Путин позвонил Реджепу Тайипу Эрдогану и выразил свои соболезнования.
Когда турецкие ВВС сбили российский Су‑24 в ноябре 2015 года, реакция России была крайне жесткой. Но теперь ситуация кардинально поменялась. Россия и Турция выступают в качестве гарантов перемирия в Сирии и участвовали в переговорах представителей сирийского правительства и оппозиции в столице Казахстана Астане в конце января 2017 года.
Есть что обсудить
Среди проблем, которые будут обсуждать Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган, значится не только Сирия. «Москва ждет уступки от Анкары по ряду ключевых и болезненных для Турции вопросов, таких как сирийский кризис, конфликт в Нагорном Карабахе и, безусловно, увеличение военного присутствия НАТО в акватории Черного моря», – отмечает Керим Хас.
Другая болезненная тема – положение крымских татар. «Турция не может вмешиваться во внутренние проблемы РФ. Но мы знаем, что крымские татары сталкиваются с определенным давлением сейчас в Крыму, и мы пытаемся доносить эту проблему до российских властей», – заявил в конце февраля советник президента Турции Ильнур Чевик. Турция не признает присоединения Крыма к России. В свою очередь, для Анкары важна ясная позиция Москвы по сирийским курдам, которых в Турции считают дестабилизирующим элементом. Но для Турции, как и раньше, политические и экономические отношения с Москвой во многом взаимосвязаны, отмечает Хас.
Теперь же в американо-турецких отношениях наметились позитивные тенденции. За такой краткий срок прошло не менее пяти встреч между официальными лицами двух стран, начало которым положили телефонные переговоры Трампа с Эрдоганом. За ними последовали встреча директора ЦРУ Майкла Помпео и главы Национальной разведывательной организации Турции Хакана Фидана, переговоры на базе Инджирлик председателя Комитета начальников штабов Вооруженных сил США Джозефа Данфорда и начальника Генштаба ВС Турции министра обороны Турции Хулуси Акара, встреча 18 февраля на конференции по безопасности в Мюнхене турецкого премьера Бинали Йылдырыма с вице-президентом США Майклом Пенсом.
«Политика новой администрации США на Ближнем Востоке находится в стадии становления, но уже видно, что в Белом доме не хотят дальнейшего ухудшения отношений с Анкарой», – считает Владимир Сотников. Вашингтон, по мнению эксперта, ищет силы, которые могли бы уничтожить ИГ в Сирии, и рассматривает все варианты. Заявления людей из окружения Трампа о том, что Турция может играть более весомую роль в НАТО, напрямую связаны с ее ролью в разгроме ИГ. Сама Анкара также демонстрирует, что не против стать главной силой в разгроме «халифата». Тем более что это совпадает с другой целью Турции – разгромом курдов. Ведь территории, которые отделяют турецкие войска от столицы ИГ, заняты их ополчением. Под контролем курдов находится и объявленный конечной точкой операции «Щит Ефрата» Манбидж.
Для России американо-турецкое сближение тоже открывает некоторые возможности. «В теории Россия могла бы попробовать использовать свои отношения с Турцией для формирования треугольника Вашингтон–Москва–Анкара под флагом совместной борьбы с ИГ», – считает Владимир Сотников. Однако эксперты полагают, что на практике выстроить такой треугольник будет весьма сложно из-за разных представлений о будущем Сирии. Главная проблема – расхождение во взглядах на судьбу Башара Асада. «Турбулентность в российско-турецких отношениях наступила из-за Сирии. И она не кончится, пока сирийский конфликт не прекратится», – полагает Владимир Сотников.
