«Недовольство экономикой сплотит общество»
Дэниэл Трейсман, профессор политологии Калифорнийского университета (Лос-Анджелес, США)
В 2011-2012 гг. московские оппозиционеры не удержали волну протестов, потому что не смогли заинтересовать своими программами и лозунгами регионы. Если ситуация в российской экономике будет ухудшаться, возникнет недовольство падающим уровнем жизни по всей стране. Тогда у тех, кто способен поднять протестное движение, появится новая возможность. Это стратегия, которая сработает вероятнее остальных. Оппозиция должна внушить людям, что в политике есть альтернативный путь, который защитит их уровень жизни.
Что касается оппозиционных групп. Алексей Навальный демонстрирует храбрость, упорство и неизменное неприятие правящего режима. Но ему нужно стать лидером, который вселит веру во всех россиян, а не только в узкие круги Москвы и еще нескольких крупных городов.
Я не уверен в перспективах остальных оппозиционных групп — Кремлю удалось нейтрализовать большинство движений, которые были популярны еще несколько лет назад.
Стратегия Михаила Ходорковского — поддерживать возможность выражать независимые мнения в России. Но это приходится делать извне, и неясно, что поможет Ходорковскому кроме морального авторитета, который он приобрел за 10 лет тюремного заключения. Стратегия Алексея Кудрина иная: он пытается вести диалог и с правящим режимом, и с активистами от оппозиции. Как я понимаю, он не отказался от попыток подтолкнуть власти изменить политику к лучшему. Если политическая ситуация в стране резко изменится, Кудрин сможет быть посредником между Кремлем и теми, кто критикует власть.
И конечно, я потрясен убийством Бориса Немцова. Он был одной из центральных фигур посткоммунистической политической одиссеи в России. В последние годы Немцов не представлял угрозы для режима Путина. Он не был радикальным революционером, участвовал в диалоге с властями. У большинства россиян он ассоциировался с хаосом 90-х и не смог бы достичь успехов в политике. Он был настоящим либералом — несгибаемым, откровенно прозападным, непопулярным — таким, кого Кремлю нравилось ненавидеть. Теперь придётся найти другого.
«Больше шансов у того, кто апеллирует к национальному самосознанию»
Ханс-Хеннинг Шредер, профессор политологии Свободного университета Берлина (Германия)
Сейчас в России нарастает социальное недовольство, но я не вижу, как это могла бы использовать либеральная оппозиция. Ее воспринимают как «пятую колонну», и большинство россиян ей не верит. Не думаю, что у классической либеральной оппозиции есть шанс набрать силу, даже если она объединится. Но вот националистическое или консервативное движение может быть опасным для властей, особенно на фоне ухудшающейся экономической ситуации в стране.
У Алексея Навального — борца с коррупцией, апеллирующего к национальному самосознанию, — больше шансов стать оппозиционным лидером, но только в случае если власти позволят ему проявить себя. Навальный многое делает правильно: обличает коррупцию элит, использует новые медиа, чтобы объединить людей, интегрирует консервативные идеи в свою программу, но ему не дают двигаться вперед следователи. А вспомните региональные выборы в сентябре 2013 года, когда кандидаты от оппозиции победили в Екатеринбурге и Петрозаводске. Власти дали им возможность агитировать — и Евгений Ройзман победил.
Политики вроде Григория Явлинского не завоюют симпатии большинства: их воспринимают как людей «из 90-х» и «сторонников Запада». Сергей Удальцов и остальные леваки способны мобилизовать только маленькие группы в больших городах. Возможности Михаила Ходорковского ограничены: он может поддерживать гражданское общество и демократические институты, но именно сейчас большая часть населения ему не доверяет. А Алексея Кудрина я не вижу в рядах оппозиции: он занимает определенное место в окружении президента. Думаю, он готов стать премьер-министром в случае экономического и социального кризиса, но и тогда ему будет противостоять консервативно-националистическая группа, которая тоже входит в систему власти.
Нельзя не сказать об убийстве Бориса Немцова. Лично я воспринимаю эту смерть как окончательное убийство той России, которая могла родиться после развала СССР, но так и не родилась – возможно, теперь никогда и не родится. Поэтому я не думаю, что в ближайшие два года у оппозиции есть какие-то шансы.
«Оппозиции всегда было сложно сплотить вокруг себя людей»
Дэвид Уайт, преподаватель Бирмингемского университета (Великобритания)
Думаю, после присоединения Крыма оппозиция оказалась в сложном положении — я имею в виду «несистемную» оппозицию, а не КПРФ, ЛПДР или «Справедливую Россию». Когда я был в Москве в сентябре 2013 г., сразу после выборов мэра, настроение у большинства оппозиционных активистов было приподнятое — они уже начали готовиться к выборам в Мосгордуму в сентябре 2014, Навальный собирался зарегистрировать свою партию, договорился с ПАРНАСом и «Партией пятого декабря» о том, чтобы выдвинуть общих кандидатов после праймериз. Они всерьез думали, что их кандидаты смогут пройти в Мосгордуму, даже взять большинство — сейчас это кажется безнадежным оптимизмом. Теперь оппозиция разделилась на левых и националистов, поддерживающих присоединение Крыма и сепаратистов на востоке Украины, и либералов и демократов, которые выступают против всего этого.
Либералам сложно мобилизоваться, когда поднялась такая волна националистических и антизападных настроений. Российской оппозиции вообще всегда сложно было сплотить вокруг себя людей, за исключением случаев вроде очевидной фальсификации выборов в 2011 г.
Кто-то считает, что последствия санкций могут ослабить поддержку режима, но пока Запад воспринимается как враг России, возможности оппозиции «по европейскому образцу» сильно ограничены. Сейчас больше шансов, скорее, у левых сил, особенно если они свяжут протест против социально-экономических проблем с поддержкой политики в отношении Украины.
Оппозиционерам нужно попытаться сплотить большую часть гражданского общества, чтобы надавить на режим. Эта стратегия работала как раз во время кампании Навального, она была очень умно организована. Правда, в пользу Навальный сыграло то, что он, хотя и выдвинулся от ПАРНАСа, не ассоциировался ни с одной политической силой. Человек из его окружения рассказал мне, что это была вынужденная стратегия, цель которой — представить кандидата от широкой общественной прослойки. Так и получилось: Навальный был обязан успехом и политическим, и гражданским активистам, целой армии волонтеров, хотя у большей части команды даже не было опыта организации политической кампании.
Про Удальцова не могу сказать ничего кроме того, что он обречен много времени проводить в заключении. Однажды я приезжал в Москву на 10 дней, попытался договориться с ним о встрече — но за эти 10 дней его арестовывали четыре раза. Во всей Европе левые набирают очки на фоне экономических проблем, особенно в Греции. «Левый фронт» может повторить этот путь, но, скорее всего, он так и останется маргинальной силой. Ходорковский и Кудрин, как мне кажется, тоже стали маргиналами от оппозиции.
Я шокирован убийством Бориса Немцова. Это потрясение для оппозиции. Думаю, убийство не остановит оппозиционеров в долгосрочной перспективе, но сейчас им станет сложнее мобилизовать пассивных оппонентов режима, которые еще больше испугаются участия в митингах.
«У меня невысокое мнение о так называемых оппозиционных группировках»
Эрик Драйцер, политолог, основатель портала StopImperialism.com (США)
Прежде всего, нужно признать, что, судя по результатам опросов, президент Путин и его «Единая Россия» очень популярны — больше, чем любое западное правительство, — и это нельзя сбрасывать со счетов. Делать упор только на то, что Путин — автократ, — значит исказить политическую реальность России и перечеркнуть его заслуги по улучшению экономических показателей, укреплению авторитета страны. У популярности Путина есть и другие причины: возродившаяся национальная гордость, патриотизм и национализм. Они отчасти развились благодаря усилиям правительства, отчасти — в результате унижений и приватизации ельцинской эпохи. Так что это благодаря Путину народ объединился, и оппозиции сложно это принять.
К сожалению, российская оппозиция позволила сделать себя продолжением антипутинской западной внешней политики. Поэтому оппозицию не любят даже те россияне, которые не поддерживают политику Путина, его партию и саму идею госкапитализма.
Если оппозиция серьезно намерена объединить силы, составить конкуренцию властям, ей необходимо решительно отказаться от западной поддержки. Оппозиция должна признать, что нельзя больше позволять унижать Россию неолиберальным капиталистам и МВФ с его шоковой терапией, нельзя больше быть их марионетками. Пока оппозиция не откажется от интересов Запада, она не продвинется вперед. Нужно, чтобы в России выросла новая оппозиция, не подверженная влиянию Запада.
В общем, я невысокого мнения о представителях оппозиционных движений. Навальный — преступник, за плечами которого сомнительные махинации. Его политическая кампания — результат маркетинга, а не заслуга лидера. Большая часть населения считает Навального чудаком, он не жизнеспособен как политик.
Удальцов говорит как левый политик, но по сути таковым не является. Он может говорить о национализации, о других важных вещах, но все это только слова.
Ходорковский — конченый преступник. Он нажил свои миллиарды, потому что вел себя как экономический стервятник, эксплуатировал природные ресурсы, которые принадлежат государству. Из олигархов, появившихся в дни паразитирующего капитализма, он самый выдающийся. Ходорковскому повезло, что его выпустили. И реальной политикой он не занимается, потому что он не нужен людям. Он портит все, к чему прикасается. Только на Западе, где большинство совсем не понимает российскую политику, Ходорковского возводят на пьедестал как чемпиона демократии и главенства закона. Он стал мучеником благодаря пиару: о нем сняли множество документальных фильмов, в которых игнорируют его преступления. Россияне не настолько глупы, чтобы позволить этому преступнику и его лакеям пробраться во власть.
«Кто я такой, чтобы учить оппозиционеров?»
Юлиус фон Фрейтаг-Лорингхофен, руководитель проектов Фонда свободы Фридриха Науманна (Германия)
Я скептически отношусь к восстаниям: они питаются преувеличенными надеждами, которые не сбываются. Три года назад протесты, правда, казались реальной угрозой режиму, и поэтому исчезли многие политические свободы. К тому же в 2014 году подключилось телевидение, которое рассказывает, что Запад ‑ враг России, а оппозиция — «пятая колонна».
В общем, поддержка президента превышает 80%, и вероятность восстания уменьшилась. Однако многое зависит от того, сможет ли президент закончить войну на Украине и выйти из экономического кризиса.
В том, что оппозиции не позволяют высказываться на телевидении и участвовать в выборах, виноват Кремль. А в ограниченном для маневра пространстве оппозиционерам сложно оставаться спокойными и сотрудничать друг с другом. Важны и идеологические разногласия: я понимаю либералов, которым не нравятся демонстрации «Левого фронта» с призывами к «новому 1937», и то, что националисты называют жителей центральной Азии животными.
Сегодня, думаю, самый сильный оппозиционный лидер ‑ Навальный.
Левые движения тоже сильны, и они станут еще сильнее по мере того, как будет ухудшаться экономическое положение.
Я считаю, что любая оппозиция должна не только критиковать власть, но и предлагать альтернативу, фокусироваться на конкретной политике, а не на личностях. Но кто я такой, чтобы учить оппозиционеров? Я восхищаюсь их выдержкой в эти сложные времена, когда нет надежды на быстрый успех.
