Нефть замерзает
В начале прошлой недели появилась информация, что американская нефтедобывающая компания ExxonMobile приостанавливает совместную работу с «Роснефтью» на арктическом шельфе. Речь идет о разработке месторождения «Университетская-1» в Карском море. Для России этот проект важен, если не символичен. Во-первых, это самая северная скважина, до которой когда-либо добирались отечественные нефтяники, во-вторых, работа на ней началась буквально одновременно с введением против страны первого пакета секторальных санкций. Напомним, речь тогда шла о запрете поставок в Россию высокотехнологичного оборудования, предназначенного для нефтедобычи. Абсурдность проблемы заключалась в том, что российские нефтяники после долгих лет работы на традиционных месторождениях, оказались неспособны разрабатывать тот же арктический шельф без иностранной помощи и технологий.
Тем не менее, совместная работа на скважине все таки началась: да еще и с платформы West Alpha, которая принадлежит норвежской North Atlantic, дочке компании Seadrill, контролируемой из Лондона. Начало бурения позволяло надеяться, что санкции российской экономике не так страшны, как кажется, и крупный бизнес сможет спокойно продолжать работу, невзирая на политическое давление. К тому же работа на «Университетской-1» предполагала крайне удобную для «Роснефти» схему финансирования: ExxonMobile брал на себя все геологоразведочные работы, а компания Игоря Сечина обязалась возместить американскому партнеру все затраты в случае коммерческого успеха проекта.
Однако последний пакет санкций, введенных США и ЕС, эти иллюзии рассеял: авторы санкций учли предыдущий опыт и вовсе запретили европейским и американским компаниям оказывать России услуги по разработке и добыче нефти на Арктическом шельфе, глубоководье и сланцевых месторождениях. Соответственно, бодро стартовавший в августе проект «Роснефти» и ExxonMoble оказался под угрозой. Потом стало известно, что американское правительство разрешило ExxonMobile задержаться в Арктике, но речь уже идет не о полноценном сотрудничестве с «Роснефтью», а о безопасном и комфортном сворачивании операций. Скорее всего, американские партнеры проработают на «Университетской-1» до середины октября, пока это позволяют природные условия, а уже в следующем году «Роснефти» придется возобновлять бурение с новым партнером. Есть еще один российский проект, который рискует сорваться. В ближайшее время французская Total и «Лукойл» планировали приступить к добыче трудноизвлекаемых запасов нефти в западной Сибири на баженовской свите. Теперь эти планы явно отложены на неопределенный срок.
Где российским нефтяникам искать новых партнеров — интуитивно понятно. Особенно, учитывая нынешний восточный вектор. Это Индия или Китай. Последних уже ждут на Ванкорском проекте «Роснефти». Другое дело, что китайский подход к бизнесу существенно отличается от западного: Поднебесная, как правило. готова инвестировать только в те зарубежные проекты, где она является фактическим владельцем.
Крах гиганта
Акции горно-металлургического гиганта «Мечел» достигли исторического минимума. На момент сдачи номера на Московской бирже за них давали порядка 15,3 рублей, в то время как 2014 год для ценных бумаг «Мечела» начинался с цены 65 рублей. Нынешнее обвальное падение, по всей видимости, означает, что инвесторы окончательно разуверились в том, что компания когда-нибудь сможет выбраться из своих проблем.
Главный бич «Мечела» — непомерная долговая нагрузка. Чистый долг компании составляет почти восемь миллиардов долларов, а зарабатывает она меньше, чем должна выплачивать. Мучительные переговоры с основными кредиторами — Сбербанком, ВТБ и Газпромбанком — длятся уже почти полгода. Все это время обсуждение вращается вокруг вариантов. Госбанки предлагают, не мудрствуя лукаво, конвертировать долг «Мечела» в акции. По сути это означает переход компании в собственность кредиторов и отстранение от руководства ее главного акционера Игоря Зюзина: его доля в этом случае снизится с 67,42 до 5 процентов. Вариант «Мечела» более замысловат: отсрочки по выплате основного долга до пяти лет, снижения процентных платежей до уровня ставки ЦБ плюс 1–2% годовых и капитализации половины процентов на два года. Понятно, что когда позиции сторон настолько далеки друг от друга, речь идет скорее не о спасении компании, а о банальном вопросе контроля над ней.
Руководство «Мечела» в лице Игоря Зюзина, конечно, само во многом виновато в нынешних проблемах гиганта. В сытые времена высоких цен на продукцию металлургии Зюзина начало, что называется, заносить. «Мечел» оброс разношерстными металлургическими активами, многие из которых были приобретены на кредитные средства. Но когда цены на металлы в 2012 году пошли вниз, от всего этого величия остались только долги и непрофильные активы, теряющие рентабельность.
Есть и другая причина. В 2007 году «Мечел» начал осваивать Эльгинское угольное месторождение — крупнейшее в мире с разведанными запасами на 2,2 миллиона тонн. Для того, чтобы зайти на Эльгу, Зюзин выкупил «Якутуголь» основное угольное предприятие на востоке России. Одним из условий покупки было строительство железной дороги от Эльги длиной примерно 300 километров. Именно эта дорога, в не меньшей степени, чем бесконечные покупки, выжала из «Мечела» все силы.
Если учесть, что «Мечел» реализует самые крупные в России инвестпроекты в угольной отрасли, а значит делает не меньше, чем «Газпром» со своей «Силой Сибири» или «Роснефть» с Ванкром, логично предположить, что со стороны государства к нему будет особое отношение и готовность поддержать в нынешней тяжелой ситуации. Противное в нынешней экономической ситуации было бы по меньшей мере странно. Но ничего подобного. В начале недели глава ВТБ Андрей Костин заявил, что не верит в план по реструктуризации долгов «Мечела». Его затем поддержали министр экономики Алексей Улюкаев и, что самое важное, Владимир Путин. Президент, конечно, о «Мечеле» ничего не говорил, но его заявление во время встречи с Костиным о том, что «корпоративные заемщики должны сами отвечать за свои риски, если они не связаны с политикой» двусмысленным точно не назовешь.
Борьба за духовные скрепы
Госдума приняла в первом чтении законопроект, ограничивающий долю иностранцев (по одиночке, либо в совокупности) в отечественных СМИ до 20%. Главные цели документа — борьба с «пятой колонной», смущающей умы россиян в нелегкое время, и деофшоризация российского медиа-рынка. Отметим, что вторая задача решена блестяще — некоторые российские эфирные каналы и издательские дома контролируются российскими же собственниками, но через офшорные юрисдикции. Это, например «Первый канал», 24% акций которого находятся в собственности пяти офшорных компаний, или «Национальная медиа группа» и СТС Media, в капитале которых присутствуют иностранные компании, контролируемые банком «Россия». Если закон будет принят, всем этим структурами придется перерегистрировать владение на российские компании. Осталось только немного дополнить закон и обеспечить им такие же налоговые условия по возвращении, как и те, в которых они живут сегодня.
Что же касается борьбы с «пятой колонной» — фактически речь идет о гибели большей части печатных СМИ. Именно «бумага» на почти 80% финансируется иностранными инвесторами. Причем речь идет не только об изданиях, формирующих общественный дискурс, но и развлекательных журналах: от Cosmopolitan до «Тещиного языка». Это, конечно, большая проблема, но в России сейчас возможна, кажется, только такая структура рынка СМИ: толковых медиа–менеджеров можно пересчитать по пальцам, а патронат европейских и амерканских холдингов — залог успешного развития и глянца, и деловых изданий.
Депутаты, верно, полагают, что их законопроект приведет к тому, что российские инвесторы с радостью выкупят у иностранцев все издательские дома, но это очень наивное предположение. С другой стороны, законопроект еще ожидает два чтения и рассмотрение с Совфеде. Есть шанс, что в нынешнем виде он принят не будет. На дворе все–таки не 2012 год, когда парламентарии могли предлагать и осуществлять любые сомнительные идеи.
