Рано утром во вторник, 8 сентября, над аэродромом в Серпуховском районе Подмосковья уже кружил вертолет Ми-8. Парашютисты группами по 10 человек десантировались с высоты 3000 метров, чтобы приземлиться на необорудованную площадку. От обычных парашютистов их отличала экипировка – оружие и контейнеры весом по 50 килограммов, в которых содержится специальное снаряжение, продовольствие и боеприпасы.
В тренировке участвовали представители элитных подразделений – центра специального назначения «Витязь» Отдельной дивизии оперативного назначения имени Ф.Э. Дзержинского и офицеры СОБР «Рысь». Большинство из них – ветераны боевых действий, многие из которых имеют право носить краповый берет – символ мужества бойцов спецназа Росгвардии.
Кроме того, участники сборов отработали десантирование из воздушного судна по канату и провели эвакуацию группы и условно раненого на внешней подвеске вертолета МИ-8. Росгвардейцы десантировались из ведомственного самолета ИЛ-76 на скорости 300 километров в час и планировали на парашютах более 10 километров, после чего выполняли условные задачи.
Как сказал «Профилю» официальный представитель Росгвардии Валерий Грибакин, «на сегодняшний день в частях и подразделениях Федеральной службы боевая и служебная подготовка построена на основе самого передового опыта и современных методик, имеющихся в правоохранительных органах и силовых структурах. И данные занятия не являются исключением. Большинство парашютистов, задействованных в подготовке сотрудников и военнослужащих сил специального назначения Росгвардии, – ветераны боевых действий, многие имеют право ношения крапового берета – символа мужества бойцов спецназа Росгвардии».
Спецназовцы Росгвардии используют специальную отечественную парашютную систему «Стайер». Она предназначена для десантирования с высоты от 400 до восьми тысяч метров на скорости до 255 километров в час – с немедленным вводом в действие и до 350 километров в час – с задержкой в раскрытии от трех секунд.
Руководитель учебного сбора по парашютно-десантной подготовке подразделений Росгвардии, полковник Сергей Лихторенко рассказал журналистам, что полученные на сборах навыки позволят доставлять подразделения при помощи парашютов на любые доступные для авиационной техники расстояния и на любые площадки.
«Один из способов доставки, особенно специалистов, которые не обладают опытом выполнения парашютных прыжков, – в тандеме с тандем-пилотом. Он может доставить любого специалиста, который нужен для выполнения поставленной задачи», – пояснил Лихторенко.
Из-за резко изменившейся погоды в Подмосковье тренировка прошла в непростых условиях: к полудню усилился ветер, а нижняя граница облаков опустилась до 500 метров.
«Когда ты не видишь землю, а земля появляется у тебя только с 500 метров, ты должен приземлиться именно в том районе, где наметил это приземление. Это как раз один из видов тренировки наших подразделений», – рассказал руководитель сбора.
Парашютно-десантная подготовка сил специального назначения Росгвардии проходит ежегодно в рамках двух сборов. За месяц те военнослужащие и специалисты, у кого вообще нет опыта прыжков с парашютом, достигают такого уровня, что могут прыгать с парашютной системой «Стайер». Новички используют парашютную систему «Д-1-5У». Они учатся управлять телом в свободном падении и действовать при приземлении. В среднем за сбор каждый парашютист делает до 80–100 прыжков.
Приземлиться на ледокол с террористами
Офицер СОБР «Рысь» Росгвардии Денис – потомственный парашютист, и уже совершил 1100 прыжков. «Я вырос в парашютной семье, и отец служил в ВДВ, он мастер парашютного спорта. Я рос на фильмах «Ответный ход», «В зоне особого внимания». Свой первый прыжок я совершил в 13 лет», – рассказал он.
Несмотря на огромный опыт, Денис до сих пор не получил «Мастера спорта» – нет времени. «У нас своя подготовка: растем в профессиональном плане, не спортивном», – пояснил боец.
Зато служба в спецназе сулит приключения, которые и не снились обычным спортсменам. У их подразделения бывает много командировок на Кавказ, а в 2018 году Денис участвовал в учениях по действиям подразделений на Крайнем Севере. Тогда ему приходилось десантироваться на ледокол.
«По задумке организаторов, террористы захватили ледокол, и мы его отважно освобождали. Наша парашютная группа в составе трех человек приземлялась на ледокол. Также там присутствовали водолазы, которые выныривали из-под воды, и группа, как говорится, «тяжелых», которая вела освобождение заложников с пирса. Под прикрытием БТР они проникли на ледокол и освободили основную группу заложников», – рассказал он.
После этого бойцы вылетели из Оленегорска в Мурманской области и через пять часов выпрыгнули на Земле Франца-Иосифа.
«Специфика таких прыжков – это, во-первых, холод. Во-вторых, площадка была неизведанная: мы ее не знали и не видели. Нас было 22 человека, мы прыгали по GPS-навигатору на конкретную точку с последующим штурмом. Мы приземлились и собрались в кольцо. К нам подъехали снегоходы с санями, на них мы выдвинулись к торосам, за которыми находилась условная база боевиков. Мы ее уничтожили. Они, по легенде, что-то натворили в Мурманске, потом похитили самолет и улетели туда. И там хотели, видать, в Норвегию или еще куда-нибудь проникнуть», – сказал спецназовец.
После этого бойцы еще пять дней находились на Крайнем Севере и занимались тактико-огневой подготовкой. «Мы видели следы белых медведей. Путешествовали, искали, думали их по следам найти, но нет. Ученые рассказывали, что эти животные настолько обнаглевшие, что даже в лагерь приходят. Но к нам никто не приходил. Видимо, они почувствовали, что люди серьезные», – посетовал он.
«Прыжки мне дают удовольствие. Выпуск адреналина с большим количеством прыжков притупляется. Бывает, люди прыгают-прыгают, а после сотого, допустим, прыжка у него какой-то страх появляется. Главное – этот промежуток преодолеть. У меня такой страх был на прыжке 60-м или на 50-м. Прям, боюсь, и все. Не могу. Думаю, завязать, что ли, с этим. И буквально пришлось себя переломить, и прыжка через три как отрубило», – рассказал Денис.
Все прыжки фиксируются в парашютной книжке. В зависимости от их количества бойцам предоставляются различные льготы и доплаты.
Боец отметил, что хоть у спецназовцев нет особых суеверий, но существует традиция: непосредственно перед прыжком стукнуться костяшками кулаков на удачу.
«Пока у нас десантирование в плане учений, но в жизни всякое бывает... Не зря же сказано: "Хочешь мира – готовься к войне". Поэтому мы постоянно готовимся. Скажем так, не дай, бог, когда-то и пригодятся наши навыки», – заключил боец.
Последний шанс на спасение
В тренировке участвовала и девушка по имени Александра. Она – сертифицированный риггер, специалист по укладке, обслуживанию и ремонту парашютов. Александра отвечает за безопасность: именно она укладывает запасные парашюты и занимается их проверкой раз в полгода. В каждом подразделении есть по одному риггеру.
«Мне давно хотелось прыгнуть с парашютом. Как-то раз я пришла, попробовала и решила, что хочу остаться. Так я начала работать. Парашютным спортом я занималась и до службы в Росгвардии», – рассказала она.
К настоящему моменту Александра совершила 400 прыжков и каждый раз самостоятельно занималась укладкой парашюта.
«В первый раз это очень тяжело, потому что надо знать, куда нажать, как правильно давить, нужен правильный подход к системе. И нас этому учили неделю, с шести утра до 11 вечера», – отметила риггер. Пройти обучение однажды недостаточно, риггерам необходимо ежегодно подтверждать свои навыки.
Основной парашют укладывается за семь–десять минут, а техосмотр запасного проводится дольше: он занимает около двух часов. «Запасной парашют – это последний шанс на спасение. Если основной отказал, надежда только на него», – пояснила Александра.
По должностной инструкции, ей тоже приходится прыгать. «Я должна совершать прыжки. Ну как я могу укладывать парашютные системы, если я не знаю, как они работают? У нас сборы проходят несколько раз в год, и мы приезжаем и просто прыгаем по максимуму. Есть возможность – мы уложились, пошли прыгнули, уложились – пошли прыгнули. Максимум отдачи. Не то, что какое-то определенное количество. Чем больше, тем лучше», – отметила укладчица.
Ломать себя и доверять приборам
Не менее ответственная работа и у летчиков. Командир экипажа вертолета Павел Оськин служит с 2013 года и управляет вертолетом Ми-8, с которого производилось десантирование. Грузоподъемность этого вертолета – 13 тонн, он может взять на борт до 20 парашютистов.
«Когда светит солнце, ты летаешь по естественным ориентирам, а когда низкая облачность, у тебя вокруг белая пелена, ты не видишь и ориентируешься только по приборам. Это имеет свои сложности. Надо доверять приборам. Бывает, как называют, "летчики поймали глюк". То есть тебе кажется, что ты летишь с креном, а по приборам все ровно. Нужно учиться ломать себя и полностью доверять приборам», – рассказал он. Сложнее управлять вертолетом и в зимних условиях, когда все вокруг покрыто снегом.
Зависание, во время которого бойцы десантируются по канату, считается одним из сложных маневров. Причем чем выше нужно удерживать вертолет в одной точке, тем сложнее.
Пилоты взаимодействуют с выпускающим парашютистов: передают ему показания силы и направления ветра, а он подсказывает, какое парашютистам нужно удаление от точки приземления. «Они же по-разному прыгают: кто-то прыгает на максимальном удалении, на 9–10 километров, и у них задача долететь. Перворазники – да, они просто на два километра, просто долететь», – пояснил пилот.
Летчики тоже обязаны совершать прыжки с парашютом. Павел совершил около 50 прыжков. С 2019 года Росгвардия стала готовить не отдельных парашютистов, а целые штатные подразделения, которые готовы выполнять различные задачи с использованием парашютных систем специального назначения.
