Как рассказал эксперт Департамента социальной защиты населения Москвы Александр Гезалов, на сегодняшний день в федеральном банке данных находятся более 70 тысяч сирот, которые проживают в детских домах. «Недавно в Центре адаптации детей-сирот мы проводили встречу, и кандидат педагогических наук сказала, что за последние 20 лет цифра в 10% — людей из детских домов, которым удается стать полноправными членами общества (остальные, как правило, попадают в тюрьму, спиваются или погибают) — к сожалению, остается стабильной, — отметил он. — Что происходит с таким ребенком в 30 лет? Возникает неудовлетворенность жизнью. Недавно воспитанница детского дома выпала из окна, потому что не справилась с переживаниями из-за мальчика, который назвал ее уродиной. Я считаю, что сегодня детский дом не нужен, нужна работа с системой приемного родительства».
Зачем вам ребенок?
Вопрос необходимости или бесполезности детских домов стал предметом наиболее горячей дискуссии. С 1 сентября вступило в силу постановление правительства о реорганизации учреждений для детей-сирот. Теперь их называют не «детские дома», а «центры содействия семейному воспитанию», и их главная цель — устроить воспитанников в семью. На деле это выразилось в объединении детских домов и сокращении персонала, что вызвало критику. Многие сотрудники учреждений жалуются, что еле справляются с нагрузкой. С другой стороны, приемные родители заявляют, что сталкиваются с нежеланием персонала отдавать своих воспитанников.
«Я занималась волонтерской деятельностью и знаю систему изнутри. Никогда в жизни не вырастет нормального человека из того, кому каждый день говорят о том, что он дебил и урод, и что кроме тюрьмы и панели его ничего не ждет, — сказала многодетная приемная мать Наталья Городиская. — Нашей старшей приемной дочери говорили, что мы извращенцы, что мы берем ребенка для того, чтобы себя потешить. На тот момент у нас было двое кровных детей. Если начну рассказывать, какие препятствия нам чинили, не хватит и полдня. Отговаривали старшую дочь, отговаривали мальчика, которого очень любил директор нашего детского дома. Прежде чем отдать его нам на гостевой режим, ребенка на месяц отправили в санаторий. И как сказали они потом, сделали это, чтобы мы одумались».
По словам экспертов, зачастую в детских домах работают люди, «которые нигде не пригодились», и которые не ставят перед собой цель отдать ребенка в семью, а пытаются сохранить свое рабочее место. Другая приемная мать Ксения Торопцева рассказала, что ее ребенку в детдоме не сделали две жизненно важные операции: челюстно-лицевую и по урологии. «Наш уролог посоветовал нам подавать в суд, потому что они должны были сделать операцию, — отметила она. — Ее обязательно делают до года, в крайнем случае — до трех лет. А тут семилетний ребенок, который даже не знал, кто он, мальчик или девочка. Другого сына мы забрали семь месяцев назад. И первое, что я услышала от соцработника, когда позвонила туда: «Вы подумайте, что вы делаете — у ребенка раздвоение личности, порок сердца, шесть пальцев»».
Сотрудник полиции Вера Магомедова рассказала, что даже их, сотрудников органов внутренних дел, в одном детдоме в определенный момент перестали пускать. «Нам сказали: «Вы, наверно, в чем-то заинтересованы, вы, наверно, что-то хотите сотворить страшное»», — поделилась майор полиции.
Неизвестный диагноз
Вторая проблема, с которой часто сталкиваются выпускники детских домов, это диагноз слабоумия. О его наличии дети зачастую не догадываются долгое время. «Всем нам поставили диагноз — олигофрения в степени дебильности, — рассказала 36-летняя Наталья Бажанова, выросшая в казахстанском детдоме. — У нас он был у всех, независимо от того, кто и как попал в детский дом. Узнала об этом, когда решила получить права. Пришлось пройти психиатра, мне тогда было 27 лет».
Проблема актуальна и в настоящее время. Аналогичная история произошла в семье Юлии Ставровой-Скрипник, недавно взявшей на воспитание 15-летнего слабослышащего мальчика. «У Федора тоже стоит диагноз олигофрения в легкой степени дебильности, сын был не в курсе диагноза, — рассказала она. — Мне было интересно посмотреть в глаза человеку, который из года в год подтверждала этот диагноз, и мы оправились к ней. Она задавала ребенку вопросы, и я поняла, что ребенок их просто не слышит, у него был сломан слуховой аппарат. А ей важно было доказать, что она права. А он с моим кровным сыном в шахматы играет, неплохо для олигофрена. Чтобы снять диагноз ребенка, нужно его на месяц положить в психиатрическую клинику. Мы решили подождать год».
Спонсоры и квартиры
Материальное благополучие сирот до сих пор вызывает вопросы. Если в регионах, как и прежде, нищета и бардак, то в столице на первый взгляд проблемы нет. Как отметили эксперты, на новый год каждый ребенок из детского дома получает несколько десятков подарков. И часто это бывают дорогостоящие гаджеты последних моделей, которые не каждый «домашний» может себе позволить. «Дети при полном фарше. Мой кровный сын, когда увидел, в каких кроссовках они там ходят, сказал, что тоже так хочет», — подтвердила Ставрова-Скрипник.
Столичные сироты по достижению совершеннолетия, как правило, не испытывают проблем с получением квартир. Задержки длятся не более года. Имеют они и банковские счета с накопленными пособиями и иными выплатами. Суммы различные, иногда они могут достигать 2 млн рублей. Кроме того, при нежелании учиться и работать сирота может встать на биржу труда и в течение полугода получать пособие в размере 80 тысяч рублей в месяц. При том, что воспитанники детских домов, как правило, просто не знают, как распоряжаться такими деньгами.
«Со мной выпустились 11 ребят. Половина учится, трое встали на биржу и сейчас ничего не делают — рассказала 22-летняя выпускница столичного детского дома Сания Испергенова. — Моя подруга скинула мне переписку с одноклассником, который угрожал напасть на нее, если она не даст в долг. При выходе у всех есть книжки, на которых лежат деньги. И когда все выходят, все хотят свободы, а Москва большая. У меня есть друг, который 150 тысяч убил за три часа. Я спросила, и что ты будешь делать дальше? А он ответил, что у него есть бабушка, а у нее есть пенсия».
Иногда московские сироты сдают свои квартиры, а сами по 20 человек ютятся в одной. «В Москве нет проблем с деньгами, есть проблема в нежелании работать», — отметил Гезалов. Эксперт привел примеры, когда девочка спустила 700 тысяч рублей за два дня или мальчик в Санкт-Петербурге отдал таксисту за поездку 400 тысяч рублей. «Другой мальчик вышел из детдома, у него на счету миллион рублей, три квартиры, и он помог менее способному ребенку вытащить из банкомата 300 тысяч рублей для себя, — рассказал он. — Скоро суд будет. Почему? Почему у него такая заточка — ободрать своего, с кем ты вышел?»
Гезалов также рассказал о недавней встрече с выпускниками детских домов, на которой их спросили, готовы ли они своих детей отдать в детдома. «Какая цифра, вы думаете? Семьдесят процентов! — воскликнул Гезалов. — Мы были в шоке. Семьдесят процентов подняли руки и сказали, что там кормят, там тепло, там коллектив, там детский лагерь. Их спрашивают, как вы можете, вы же сами оттуда?! А они: «Мы желаем своим детям такого же детства, какое было у нас». Это ответственность. Почему я за своих четырех детей отвечаю, а они не хотят? Потому что так проще — взяла и сдала».
Сам Гезалов тоже выпускник детдома, и прописку получил только в 40 лет. Из его выпуска — 14 человек — в живых остался он один. «Когда нас выпустили, дали только подушку и одеяло, жилья у нас не было, — рассказал Бажанова. — Два года я жила в общежитии, а потом у друзей. До 20 лет я скиталась. Узнала, что, если устроиться дворником, можно получить квартиру. И я устроилась, работала четыре года. Но квартиру получила не потому, что дворником работала, а потому что взмолилась. Бог послал мне людей, которые помогли получить квартиру. Потом и я помогла получить квартиру другим своим выпускникам».
По словам Гезалова, сегодня около 100 тысяч сирот так или иначе нуждаются в жилье. Как правило, такие трудности испытывают сироты в регионах. В некоторых субъектах люди стоят в очереди с 1983 года. Недавно были приняты изменения в закон №159 «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот», которые разрешили предоставлять им вторичное жилье и жилье социального найма. По мнению эксперта, это только усугубило ситуацию. «Раньше должны были дать новое жилье, его не давали. Сейчас тоже должны давать, но денег нет, и выдают такое, в котором жить невозможно, — отметил он. — Дети пишут отказы, выигрывают суды, получают государственную дотацию, которую многие профукивают, но жилья так и не получают».
