Едва ли этот результат можно назвать сенсацией, списав на ошибки в тактике, физическую форму игроков и прочие сиюминутные обстоятельства. В 2018–2019 годах российские клубы тоже стали аутсайдерами своих групп в Лиге чемпионов, а последний раз пробивались в плей-офф элитного турнира пять лет назад.
Системная причина в том, что отечественные клубы все больше отстают от зарубежных по футбольной капитализации – трансферной стоимости игроков. Как рассказали «Профилю» эксперты, повышать ее российскому футболу не удается из-за отсталой экономической модели: существуя в основном за государственный счет, клубы изолированы от мирового рынка и априори убыточны.
Игра с протянутой рукой
В пяти сильнейших европейских чемпионатах (Англия, Испания, Германия, Италия, Франция) главной статьей дохода, приносящей 40–50% клубного бюджета, сегодня являются телетрансляции. По данным УЕФА, средний английский клуб зарабатывает на продаже медийных прав 143 млн евро в год, испанский – 67 млн, немецкий – 60 млн, итальянский – 54 млн, французский – 31 млн. В этом контексте положение российских клубов выглядит незавидным. Доля доходов от телетрансляций в российском футболе в 10 раз меньше, чем в сильнейших лигах (4% в 2018 году, согласно отчету УЕФА). В основном бюджеты клубов формируются (58% от спонсорства + 18% «других доходов») за счет государственных дотаций, которым придан вид коммерческих соглашений для соответствия формальностям финансового фэйр-плей.
«Это либо безвозвратные трансферты из бюджета, либо средства госкомпаний, – поясняет экс-агент Российского футбольного союза Олег Малежик. – Деньги распределяются неравномерно, на основе личных пристрастий. Почему «Зенит» получает 200 млн евро от «Газпрома»? Глава корпорации Алексей Миллер за него болеет. Если Миллер уйдет на пенсию, и «Газпром» возглавит, например, Герман Греф, «Зенит» получит от силы миллионов 20. Что касается клубов из низших лиг, поддержка которых якобы имеет социальную значимость, тоже понятно: зачем платить по 100 тыс. рублей в месяц игрокам, на матчи которых ходит по 200 зрителей, в основном их дети и жены? В чем польза для общества?».
Многолетняя привычка к госфинансированию мешает развитию футбольной экономики, говорит Малежик. «У нашего футбола нет массовой аудитории, создающей платежеспособный спрос, – признает эксперт. – Поэтому платного ТВ и полноценного matchday в ближайшие 5–10 лет можно не ждать. Сильным коммерческим партнерам неоткуда взяться, пока 70% экономики прямо или косвенно сосредоточено в руках государства. Продажа телетрансляций за рубежом? Формально ей занимаются, но доход мизерный. Увы, на мировом уровне наш футбол никому не интересен».
Статус «Зенита» как самого богатого клуба эксперты объясняют просто: глава «Газпрома» Алексей Миллер лично болеет за петербургский клуб
Александр Демьянчук/ТАССШтрафной удар по бюджету
До 2014 года эти проблемы были не слишком заметны, поскольку госкорпорации обеспечивали лидеров чемпионата России щедро по мировым меркам. Однако затем наш футбол попал в ножницы цен. Из-за девальвации рубля бюджеты в пересчете на евро упали вдвое (а на футбольном рынке в этой валюте номинированы не только трансферы, но и зарплаты игроков), а европейские ценники дополнительно «разогрелись» на 100–200%. Результат виден во время каждого трансферного окна. Например, минувшим летом «Зенит» потратил 32 млн евро на легионеров Ловрена и Вендела, ЦСКА вложил 29 млн евро в Эджуке, Гайча и Фукса. Это немало: даже в благополучные годы траты наших клубов редко превышали 10 млн евро за игрока (то есть, в рублях сейчас потрачено даже больше).
Но теперь игроков, «делающих разницу», за эти деньги не купить. Так, в 2012 году «Зенит» отдал 40 млн евро за Халка, основного форварда сборной Бразилии. В 2019‑м в такую же сумму обошлась покупка другого бразильца Малкома – всего лишь подающего надежды запасного «Барселоны». В 2014 году «Спартак» уплатил 10 млн евро за Куинси Промеса, яркого игрока сборной Голландии. В 2019‑м уже 18 миллионов ушли на другого голландца Гуса Тиля – молодого, способного, но пока себя не проявившего. Примечательно, что даже в условиях всеобщей инфляции капитализация наших клубов за несколько лет снизилась, и от европейских грандов они отстают уже не в 2–3 раза, а в 7–10 раз.
В ноябре падение российского футбола признал владелец «Спартака» Леонид Федун: «Европейские клубы можно разделить на четыре дивизиона. Клубы из первого дивизиона сегодня тратят свыше 500 млн евро в год, из второго – более 300 млн, из третьего – более 200 млн, из четвертого – 100 млн. Раньше российские команды были во второй группе, а сейчас скатились в четвертую. В такой ситуации чудеса если и бывают, то редко».
В текущем розыгрыше Лиги чемпионов разрыв между топ-клубами и аутсайдерами увеличился еще сильнее из-за пандемии коронавируса, сломавшей традиционный футбольный календарь. Летний отдых между прошлым и нынешним сезонами оказался для российских клубов непривычно коротким – 15 дней, в 3–4 раза меньше, чем в других лигах. К тому же, чемпионат России 2020/21, стартовавший на месяц позже обычного, проводят по самому жесткому графику на континенте (европейские лиги перенесли часть матчей на зиму, а у нас такой возможности нет). Больше нагрузки – больше травм, значит нужен качественный резерв. Но только европейским грандам по карману содержать два равноценных состава. В октябре, когда игроки «Зенита», «Локомотива» и «Краснодара» начали «ломаться» один за другим, тренерам пришлось бросать в бой необстрелянную молодежь. Здесь-то все и решилось.
Здравствуй, Лига конференций
В 2007–2009 и 2016–2018 годах Россия поднималась на шестую строчку в рейтинге национальных федераций УЕФА, составляемом по результатам выступления страны в еврокубках за предыдущие пять лет. Временами мы даже претендовали на то, чтобы обогнать Францию, войдя в пятерку сильнейших лиг. Однако то была иллюзия благополучия, создаваемая «золотым дождем» госкорпораций. Экономический базис российского футбола – один из слабейших среди топ‑20 лиг: в Турции в 10 раз выше доходы от телетрансляций, в Голландии втрое больше приносит matchday и так далее.
В прошлом сезоне Россия уступила шестое место в рейтинге Португалии, а, судя по текущим темпам набора очков, рискует пропустить вперед Голландию, Бельгию и Австрию. Выпав из первой десятки, мы де-факто лишимся возможности делегировать клубы в Лигу чемпионов. Более того, почти недоступным окажется и второй по значимости турнир – Лига Европы. Со следующего года УЕФА выселит «слабаков» в новый еврокубок – Лигу конференций. Основную массу участников там составят команды из Сербии, Словакии, Кипра, Израиля, Болгарии, Румынии и так далее, минимум две квоты получит и Россия.
«Если наши команды будут в основном выступать в Лиге конференций, это станет сильным ударом по возможностям привлечения футболистов в чемпионат России. Призовые в новом турнире будут символическими, а сейчас 10% бюджетов российские клубы получают за игру в Лиге чемпионов и Лиге Европы. Соответственно, мы лишимся 40-50 млн евро в год», – прогнозирует эксперт по спортивному менеджменту, исполнительный директор московского «Локомотива» в 2016–2019 годах Алексей Киричек.
«Соревнования низшего уровня нужны только УЕФА. С финансовой точки зрения клубам стоит участвовать в Лиге чемпионов. Все остальное – инерция, дань традиции. Будущая Лига конференций – еще один турнир, на который придется летать по всей Европе, тратить ресурсы, здоровье футболистов, не получая взамен в соразмерном объеме ни денег, ни престижа», – резюмирует глава Международной школы спортивного менеджмента Максим Белицкий.
Чемпионат для своих
Между тем, сопоставляя уровень богатства клубов с их успехами на поле, следует воздержаться от фаталистической позиции. Ведь футбол – это состязание, в нем нет места предопределенности. Всегда можно распорядиться деньгами эффективнее конкурентов. В этом смысле примером для России должны стать европейские клубы, обладающие схожими возможностями, считает Алексей Киричек.
Затяжной кризис и новые форматы: влияние COVID-19 на спортивную индустрию
«В последние годы европейские клубы средней руки тоже занялись бизнес-экспансией на глобальном уровне. Например, на недавнем World Football Summit испанская «Сельта» получила приз в номинации «Лучшая международная стратегия»: клуб открыл более десятка академий во всем мире, повысив узнаваемость бренда в США, Азии, Южной Америке. Загребское «Динамо» тоже открывает детские академии в Штатах в расчете на эмигрировавших туда хорватов. Это вопрос не ресурсов, а стратегического видения и поиска рыночных ниш. Что касается трансферов, то нужно поучиться у португальских и голландских клубов, умудряющихся брать игроков за минимальные суммы, развивать их, а потом продавать дороже. Не «сколько у нас денег», а «как мы их тратим» – так нужно ставить вопрос. Сейчас расходы наших клубов не ведут к созданию дополнительной стоимости. Малком стоил на Transfermarkt 40 млн евро, «Зенит» столько за него и заплатил. В чем эффективность менеджмента?» – рассуждает эксперт.
Олег Малежик объясняет низкую отдачу от вложенных средств принадлежностью российских клубов к госсектору. «Чтобы стать футболистом, тренером или судьей, нужно отучиться в академии, пройти лицензирование, подтверждать квалификацию и так далее, – говорит он. – А чтобы стать генеральным директором клуба, надо просто быть другом губернатора или человеком системы. 80% наших футбольных функционеров – случайные люди, которые никакого отношения к футболу не имеют. Отсюда странные назначения тренеров, непонятная селекция, отсутствие маркетинга и так далее. Российский футбол – отрасль объемом в десятки миллиардов рублей в год. Поищите, есть ли на онлайн-биржах труда объявления о поиске кадров в наши клубы? Возможно, ищут массажистов, обслуживающий персонал, но никогда не будет вакансии на руководящую должность. Это рынок, на котором не нужны лучшие. Нужны свои».
Дополнительной «гирей» на ногах российского футбола является лимит на легионеров, частично изолировавший наш рынок от мирового. Клубы редко могут позволить себе бизнес-проекты по «выращиванию» ликвидных на рынке молодых иностранцев. Легионерских мест в составе едва хватает на срочное усиление опытными бойцами, списанными из сильнейших лиг: перепродать их уже невозможно. Во‑вторых, лимит не позволяет наладить устойчивый экспорт доморощенных игроков: «паспортисты» – слишком редкий товар, чтобы расставаться с ним добровольно. У самих же россиян высокие зарплаты явно отбивают охоту искать счастья за рубежом.
Лимит критикуют со всех сторон, но никто не решается его отменить: за последовательное сокращение числа иностранцев высказывался лично президент России Владимир Путин. В нынешнем году регламент ужесточен в очередной раз: легионерам оставили всего восемь мест в заявке клуба. В итоге «Зенит», «Краснодар» и «Локомотив» вошли в пятерку команд Лиги чемпионов с наименьшим числом иностранных игроков.
«Ничего хорошего из этого не вышло: как только два-три легионера выбывали из-за травм, наша команда теряла конкурентоспособность, – комментирует Малежик. – В целом лимит явно навредил российскому футболу: конкуренции нет, молодежь не растет, сборная и клубы катятся вниз. Жаль, что наследие чемпионата мира 2018 года мы пускаем по ветру. До этого считалось, что нашему футболу мешают убогие заснеженные стадионы. Теперь же по инфраструктуре мы одни из лучших в мире, а перспектив совсем не видно».
