Право на ремонт: как остановить разрастание объемов электронного мусора

Но не слишком ли частыми стали поломки? Как давно вы приобретали технику, по которой сразу видно, что сделана «на века»?

Таковы реалии рынка высокотехнологичных товаров. В них есть свой плюс: удешевление производства сделало когда-то элитарные устройства доступными широким массам. Но потребительский бум привел к угрожающим темпам накопления электрохлама, который экологи считают особо опасным для окружающей среды. К ним присоединяются активисты из разных стран, решившие бороться за ремонтопригодность своей техники.

В этом году проблема «одноразовых» гаджетов получила огласку: власти Евросоюза, Великобритании и США в той или иной форме обязали производителей обеспечить долгосрочное сервисное обслуживание техники. «Профиль» с помощью экспертов выяснил, к каким трендам в индустрии это приведет.

До чего техника дошла

В пожарной части города Ливермор, Калифорния, висит лампа накаливания, слабо мерцающая желтым светом. Это главная туристическая достопримечательность города, а в интернете даже есть сайт, где можно наблюдать ее в режиме реального времени. В чем причина популярности?

Считается, что ливерморская лампа непрерывно горит с 1901 года. Еще в 1970-х ее внесли в Книгу рекордов Гиннесса как самый долговечный источник света в мире. «Столетнюю лампу» часто приводят в пример сторонники теории о том, что электроприборы могли бы работать сколь угодно долго, если бы не заговор производителей. Известный факт: в 1920-х компании, выпускающие лампы накаливания – немецкая Osram, американская General Electric и британская Associated Electrical Industries, – договорились ограничить срок их службы тысячью часов (картель «Фебус»).

Впрочем, это единственный достоверный пример «запланированного устаревания». В основном же ситуация обстоит иначе. Как рассказал «Профилю» президент Гильдии маркетологов Игорь Березин, частые поломки электротехники – прямое следствие доминирующей на рынке бизнес-модели. Вынести производство в развивающиеся страны и сэкономить на качестве, продать больше товаров по меньшей цене, подогревая спрос всевозможными акциями, – вот к чему стремятся мировые бренды.

«Когда-то холодильники и стиральные машины стоили дороже, чем автомобили, – напоминает Березин. – С годами они становились дешевле, но чем ниже цена, тем выше риск поломки. Параллельно в развитых странах росли социальные стандарты, и в итоге все, что связано с участием человека, в том числе ремонт, стало очень дорогим. Поэтому даже незначительный дефект устройства зачастую не оставляет вам выбора, кроме как заменить его целиком».

Яркий пример – смартфон с литий-ионным аккумулятором, емкость которого истощается через несколько сотен циклов заряда-разряда. Поскольку аккумулятор несъемный, его работоспособность определяет срок годности всего девайса.

Принцип «однодневности» лег в основу массовой культуры, продолжает Березин. «Мы живем в эру быстрого потребления, – говорит маркетолог. – Люди хотят постоянно обновлять технику за небольшие деньги, и производители удовлетворяют этот запрос. Зачем проектировать вечный смартфон, если никто не будет пользоваться им 10 лет?».

Экосистема хитростей

Эксперты выделяют ряд маркетинговых уловок, стимулирующих чаще менять гаджеты. Во-первых, ремонтировать их предписано только в официальных сервисных центрах, иначе лишаешься гарантии производителя. Излишне говорить, что стоимость обслуживания в таких центрах выше, чем была бы при неограниченной конкуренции. «Эта система подорвала рынок независимых ремонтных мастерских: помнится, еще лет 20 назад они встречались часто, но из-за низкого спроса большая часть закрылась», – отмечает Игорь Березин.

Во-вторых, даже устройства, вовсе не имеющие изъянов, могут быть объявлены отслужившими свой век или вышедшими из моды. Концепция морального устаревания не нова: еще в 1920-х автоконцерн General Motors придумал выпускать новые машины ежегодно, приглашая автолюбителей каждый раз приобретать самую актуальную модель. Актуальность могла выражаться в незначительных изменениях или просто в новом дизайне, но расчет на тщеславие покупателя оказался на удивление эффективен.

Современный подвид этого приема – системное устаревание, когда внешне надежное устройство вдруг лишается своих функций из-за обновлений операционной системы. Поддержка старых программ прекращается, а их новые версии проектируются несовместимыми с устройством, из-за чего оно постепенно превращается в «кирпич»... Кстати, развитие интернета вещей (подключенной техники для умного дома) вскоре позволит перенести принцип системного устаревания с ПК и смартфонов на все бытовые электроприборы.

Наконец, существует прием, известный как привязка к поставщику (vendor lock-in). «Сейчас модно называть это экосистемой, – рассказывает Игорь Березин. – Суть в том, что вас всячески приучают к продукции одного бренда, осложняя переход к другому. Это может выражаться в нестандартных разъемах для подключения. В Европе давно обсуждается, что надо сделать разъемы для мелкой техники унифицированными, но фирмы против: хотят зарабатывать на уникальных аксессуарах! Особняком стоит компания Apple, у которой самая замкнутая экосистема и категоричная позиция по ремонту на стороне. Мол, не надо лезть своими руками в наше чудо техники».

Известно немало примеров того, как Apple затрудняла «вторжение» в свои устройства. Например, в ноутбуках MacBook Pro используется промышленный клей, что делает почти невозможной их разборку в домашних условиях. А в айфоны встроена система распознавания неоригинального дисплея и сканера отпечатков пальцев. В iPhone 6 при обнаружении такой детали устройство полностью блокировалось («Ошибка 53»). Затем Apple получила судебный иск в США и заменила блокировку на предупреждение. При этом стоимость замены дисплея по официальной программе AppleCare+ достигает $329 (24 тыс. рублей).

Отработанный материал

Но неудобствами для пользователей дело не ограничивается. В прошлом году в мире было продано 1,4 млрд смартфонов, 400 млн ПК и планшетов. Эти показатели растут: по расчетам Grand View Research, в 2012–2020 годах общее количество проданной цифровой техники (включая фотокамеры, электронные книги, жесткие диски и т. д.) увеличилось примерно с 1,4 млрд до 3,2 млрд штук.

Масса ежегодно потребляемой в мире электронной продукции растет на 2,5 млн тонн в год (здесь и ниже – данные The Global E-waste Monitor 2020 ООН). Уже сейчас в развитых странах на каждого жителя приходится больше одного ноутбука и смартфона (1,6 и 1,4 соответственно).

Как результат, электронный мусор вносит все больший вклад в «глобальную свалку». В 2019 году его совокупная масса составила 53 млн тонн, то есть каждый житель планеты произвел 7,3 кг электрохлама (в Европе – 16,2 кг). С 2014-го масса отработанной техники увеличилась на 21%, а к 2030-му достигнет 74 млн тонн.

Это меньше, чем объем выбрасываемого пластика (более 300 млн тонн в год). Однако отходы электроники содержат опасные компоненты (ртуть, свинец, кадмий, литий и т. д.), загрязняющие почву и водоемы. По подсчетам ООН, ежегодно они поставляют в окружающую среду 50 тонн ртути, 71 тыс. тонн пластика с бромированными огнестойкими добавками (BFR) и 98 млн тонн CO₂-эквивалентных углеводородов из выброшенных холодильников и кондиционеров (0,3% мирового объема эмиссии CO₂).

«Это глобальная проблема, которую развитые страны недооценивают, поскольку вывозят свои отходы в Африку, – говорит «Профилю» эколог, эксперт по обращению с отходами Александр Иванников. – В Сети есть много фотографий, как жители африканских стран ходят по свалкам, пытаясь изымать из электронных приборов полезные компоненты. Это сопровождается открытым горением оставшегося пластика. При этом очевидно, что не они в свое время пользовались этой электроникой».

Однако воздействие индустрии гаджетов на окружающую среду этим не исчерпывается. «Важно оценивать общий экологический след товара, – отмечает Иванников. – Например, добыча химических элементов, которые нужны для производства электроники, сопровождается образованием токсичных промышленных отходов. А длинные цепочки поставок комплектующих оборачиваются дополнительными выбросами CO₂».

Ремонтная кампания

В этих условиях на Западе зародилось движение, отстаивающее право на ремонт техники (Right-to-Repair, R2R-movement). В него входят организации The Repair Association (США), iFixit (США), The Restart Project (Великобритания), «Schraube locker!?» (Германия) и другие. К примеру, iFixit разрабатывает бесплатные онлайн-инструкции по ремонту электроприборов в домашних условиях и продает запчасти для него. В организации провели опрос, выяснив, что пользователи предпочтут восстанавливать свои девайсы, а не покупать новые, если расходы на починку составят менее 30% от стоимости покупки. А «Schraube locker!?» собрала в Сети свыше 100 тыс. подписей, требуя от властей Евросоюза обеспечить удобные условия для ремонта на законодательном уровне.

Политики услышали активистов. С нынешнего года в ЕС действует норма, согласно которой производители холодильников, светильников, посудомоечных и стиральных машин обязаны поставлять запчасти в течение всего срока выпуска модели и еще 10 лет после снятия ее с конвейера. Правда, компании пролоббировали пункт о том, что ремонт электроники должен осуществляться только в профессиональных мастерских.

В будущем планируется распространить действие закона на смартфоны и компьютеры. Интересно, что в Брюсселе ориентируются на специально проведенное социологическое исследование. Его результаты гласят, что европейские пользователи хотят продлить срок службы своей техники: смартфонов (с нынешнего 1,8 года до 5,2 года), телевизоров (с 7,3 до 11 лет), стиральных машин (с 8,3 до 12,7 года) и так далее.

Право на ремонт утверждается и на уровне отдельных стран. В Великобритании летом этого года приняли технический регламент, схожий по содержанию с законом Евросоюза. В Германии планируют внедрить «индекс ремонтопригодности» техники, причем регулирование смартфонов и ПК планируется начать раньше, чем в ЕС. А в Швеции действуют налоговые льготы, позволяющие гражданам снизить затраты на починку крупной бытовой техники на 50%.

В США R2R-законодательство разрабатывается почти в двух десятках штатов. Кроме того, весной право на ремонт поддержала Федеральная торговая комиссия (ФТС) США, призвав потребителей подавать жалобы по факту нарушения закона Магнусона–Мосса о гарантии, если починка техники намеренно затруднена производителем.

Еще одна актуальная проблема для США – трудности эксплуатации сельхозтехники. Выпускающие ее корпорации (такие, как John Deere), по сути, не продают фермерам свою продукцию. Вместо этого заключается договор о лицензии на использование (Extended Use License Agreements), согласно которому фермер не имеет права производить манипуляции с программным и аппаратным обеспечением трактора или комбайна. Нарушителям грозят штрафы до $500 тыс. и даже тюремные сроки. Но вскоре, вероятно, ситуация изменится: летом на проблему обратил внимание президент США Джо Байден, поручив ФТС разработать новые правила обслуживания сельхозтехники.

«Такие нормы должны стать неотъемлемой частью регуляторной базы потребрынка, – считает Александр Иванников. – Многое будет зависеть от эффективности правоприменения. Только недавно на Западе вступили в силу крупные инициативы о запрете одноразовых пластиковых изделий. Надо посмотреть, как эти законы работают, реально ли контролировать их исполнение. При успешном сценарии антипластиковая кампания может стать образцом для регулирования других типов отходов, в частности электронного мусора».

В Россию R2R-активизм пока не проник, но на фоне коронакризиса тенденция к менее частому обновлению парка техники налицо. По данным портала «Авито Услуги», за прошедший год (по сравнению с сентябрем 2020-го) число запросов пользователей на ремонт крупной бытовой техники выросло на 94%, мелкой бытовой техники – на 96%, компьютеров и ноутбуков – на 23%, смартфонов – на 19%. В 2020 году по сравнению с 2019-м тоже наблюдался рост: крупной техники – на 43%, мелкой – на 73%, компьютеров – на 43%.

«В России федеральным законом №89-ФЗ закреплен приоритет госполитики в обращении с отходами – максимальное использование исходного сырья и материалов. Это положение может стать базисом для разработки мер по продлению срока службы электроприборов – например, для поддержки компаний, оказывающих гарантийные услуги, – рассуждает Иванников. – То, что регулирование продаж электроники началось в Европе, позволяет предположить, что спустя некоторое время те же правила будут введены у нас. Во всяком случае, по антипластиковым мерам ЕС явно выступает ориентиром для российских законодателей».

Курс на осознанность

К чему приведет R2R-движение в долгосрочной перспективе? По мнению Игоря Березина, отказ от складывавшейся целый век бизнес-модели не пройдет безболезненно.

«Крупные игроки вложили в производство миллиарды, поэтому меняются с крайней неохотой, – говорит эксперт. – Но в конечном счете все определяет потребитель. Дешевизна недолговечных товаров позволила нам окружить себя беспрецедентным уровнем комфорта. Если же мы хотим надежности, экологичности, то расплатой за это будет удорожание. Ведь фирмы, которые шли вразрез с общей тенденцией, существовали и раньше. Например, на некоторые стиральные машины Miele дается 25-летняя гарантия, но стоят эти модели в 5–10 раз дороже среднерыночной отметки. Или раньше были магнитофоны Grundig – очень надежные, неубиваемые, но дорогие. И что? Компания не выдержала конкуренции, обанкротилась. Сейчас у общества появились новые ценности, и компании будут искать соответствующие им модели потребления. Посмотрим, чья возьмет».

Примером альтернативной модели может служить идея гаджета-конструктора, состоящего из сменных модулей, которые в случае поломки легко заменить в домашних условиях. Например, можно обновить в смартфоне модуль камеры, оставив остальные блоки неизменными. Фактически устройство становится вечным – достаточно вовремя проводить апгрейд.

Впрочем, пока идея не «выстрелила». В середине 2010-х такой смартфон разрабатывал Google (Project Ara), однако в последние годы проект заморожен, новостей о нем нет. Некоторые модульные гаджеты дошли до рынка – голландский Fairphone («честный телефон»), ноутбук TERES от болгарской компании Olimex, британский ноутбук Kano PC. Но все это нишевые продукты, а выпускающие их компании остаются в статусе стартапов.

Причины на поверхности. Во-первых, цена: Fairphone 3+ стоит 440 евро, хотя аналогичные по характеристикам смартфоны можно купить за 100–150 евро. Во-вторых, модульность предполагает ряд технических ограничений: теряется полезный объем внутри устройства, пыле- и влагозащищенность, возможность реализовать некоторые функции (например, сканер отпечатка пальца под экраном). Да и в целом не каждый пользователь желает лично разбираться во внутреннем устройстве своего девайса.

Есть еще один аргумент в пользу быстрого потребления: постоянный выпуск новых моделей служит двигателем инноваций, а искусственное сдерживание этого процесса грозит утратой ценных изобретений и производственной культуры.

«Прогресс не остановить, и электроника неизбежно будет устаревать, – признает Александр Иванников. – Что делать? Развивать индустрию переработки электронных отходов, стремясь к максимально высокому проценту изъятия и дальнейшего использования полезных компонентов. Потенциально за них может развернуться рыночная охота».

Той же позиции придерживается ООН: по данным The Global E-waste Monitor 2020, в мире перерабатывается 17,4% электронного мусора, что позволяет извлекать вторсырье на сумму $10 млрд. Однако ценные материалы еще на $57 млрд попадают на свалки.

Другим драйвером изменений могут стать экологично настроенные корпорации. Отдельные примеры уже есть. Шведская компания Electrolux открыла службу онлайн-консультаций по самостоятельной починке техники на дому, а также ввела фиксированную ставку за ремонт любой степени сложности (1785 крон для жителей Швеции и Дании – около 15 тыс. рублей). А автоконцерн Tesla организовал прием отработавших аккумуляторов от своих электрокаров.

«Тренд на осознанное потребление вынуждает бизнес идти на сотрудничество, – комментирует Иванников. – Например, можно прогнозировать развитие рынка вторичной электронной продукции, произведенной из переработанных материалов. У него есть своя аудитория и емкость. В целом надо признать, что без готовности бизнеса перестраиваться любые законы и запреты будут невыполнимыми. Снова можно вспомнить ситуацию с пластиком, которая начала меняться после того, как производители упаковки согласились взять на себя экологические обязательства».

Жизнь после массмаркета

Как рассказал «Профилю» футуролог, председатель совета директоров ГК «Русские инвестиции» Кирилл Игнатьев, новое отношение к гаджетам будет выстраиваться по мере развития шеринговой экономики. «Бизнес-модель шеринга создает спрос на вещи стандартизированные, усредненные и долго живущие, – объясняет он. – В ближайшие годы уменьшится количество выпускаемых гаджетов, но увеличится объем поставляемых для них запчастей. Например, мы вернемся к смартфонам со сменными аккумуляторами. Заодно произойдет цифровизация рынка ремонтных услуг, создание агрегаторов и онлайн-помощников для обслуживания техники».

По словам Игнатьева, шеринг будет тормозить темпы внедрения новинок, но, с другой стороны, их будет подстегивать противоположный тренд – кастомизация потребительских товаров. «Параллельно с рынком эконом-гаджетов для шеринга формируется рынок товаров премиум-класса с персонализированным дизайном и прогрессивными характеристиками. В итоге пользование самой передовой техникой станет уделом немногих. Бренды смогут продать меньше товаров, но каждый из них будет стоить дороже. Это вопрос перестройки компаний, достижения рентабельности в новых реалиях. Те, кто сопротивляется этому тренду, идут против ветра».

Тем не менее проблему электронного мусора до конца решить не удастся. «Если экстраполировать текущие процессы в будущее, то к середине века ИТ-инфраструктура, вероятнее всего, станет главным потребителем энергии на планете, а также наиболее массовым источником отходов и загрязнений. В этой сфере предстоит долгий поиск решений», – резюмирует футуролог.