Десантная эволюция
Принятая в отечественном флоте концепция применения десантных сил вплоть до самого последнего времени строилась, исходя из выводов, сделанных на основе опыта морских десантов в ходе двух мировых войн. Частично «Профиль» уже освещал этот вопрос в материале о характеристиках новых кораблей. Напомним основные положения концепции:
1. Десантные операции ВМФ проводятся для поддержки сухопутных войск в рамках их операций на приморском направлении.
2. Плечо и масштабы десантных операций определяются, во‑первых, потребностями армии в поддержке с приморского фланга; во‑вторых, радиусом действия авиации берегового базирования, которая должна прикрыть высадку десанта и оказать ему поддержку; в‑третьих, возможностями флота по сопровождению десантного соединения на переходе и формированию отряда кораблей огневой поддержки.
3. Масштабы операций, обеспечиваемых собственными силами морской пехоты, относительно невелики и ограничиваются тактическим уровнем (до бригады включительно). При необходимости наращивания сил оно обеспечивается соединениями сухопутных войск. Эти соединения выгружаются с обычных транспортов в захваченных первым эшелоном портах. Кроме того, в качестве средств усиления могут использоваться части ВДВ.
Эта концепция длительное время практически не менялась, оказывая соответствующее влияние на состав флота. Первые послевоенные десантные корабли ВМФ СССР (МДК проекта 450 и их преемники постройки начала пятидесятых годов) были предназначены для высадки десанта и техники на берег с рампы. Концептуально они повторяли созданные в годы Второй мировой войны в Великобритании корабли типа Landing Craft Tank. В целом, учитывая послевоенное развитие ВМФ СССР, этого было достаточно. Свое влияние на эволюцию десантных сил оказала и ликвидация советской морской пехоты в 1956–1963 годах. В этот период десантные силы предполагалось формировать исключительно из частей сухопутных войск в случае возникновения такой необходимости, а десантные корабли использовались в основном как военные транспорты.
Возрождение морской пехоты началось в 1963 году, после серии происшествий на учениях по высадке морского десанта, причиной которых была недостаточная подготовка армейских частей к таким операциям. Тогда же началось и строительство более крупных десантных кораблей – средних (СДК) и больших (БДК). Концептуально они повторяли американские корабли типа LST (Landing Ship Tank) и также предназначались для непосредственной высадки десанта на берег.
На Западе тем временем началась ревизия концепции применения морской пехоты ввиду существенных ограничений традиционного способа высадки. Для нее были пригодны лишь несколько процентов от общей береговой линии Мирового океана, а кроме того, приткнувшийся непосредственно «к пляжу» корабль такого класса представляет собой идеальную мишень для артиллерии и авиации противника.
Частично эту проблему решали созданные под конец войны корабли-доки типа LSD (Landing Ship Dock). Их ключевым отличием была док-камера, в которой располагались высаживающие людей и технику десантные катера. Такой корабль мог находиться вне зоны вражеского обстрела при высадке, десантные катера в силу своих размеров были целями более сложными и менее ценными, а доля доступного для высадки побережья превысила 15%.
Следующим шагом стало появление кораблей типа LPD (Landing Platform Dock), где к док-камере добавился ангар для вертолетов и собственно десантных вертолетоносцев LPH (Landing Platform Helicopter), как перестроенных из устаревающих авианосцев времен Второй мировой, так и специализированных (тип «Иводзима»). Последние также имели классическую «авианосную» архитектуру со сквозной полетной палубой и островом по правому борту. Достоинством этих кораблей была более многочисленная, чем у LPD, авиагруппа, позволявшая массированные вертолетные десанты. В масштабной десантной операции должны были использоваться и те, и другие. При этом возникала проблема координации действий внутри частей, подразделения которых должны были высаживаться с разных кораблей под управлением разных штабов. Ожидаемым шагом становилось объединение качеств кораблей типов LPD и LPH ради получения «гибрида», располагающего и полетной палубой, и док-камерой.
Таким гибридом, первым в мире универсальным десантным кораблем (УДК), стал LHA-1 (Landing Helicopter Assault) «Тарава», вошедший в состав ВМС США в 1976 году.
С появлением этих кораблей ВМС США получили полноценные экспедиционные соединения, способные проводить операции с применением тяжелой техники и авиации на любом удалении от баз. Дополнительные качества они обрели с появлением кораблей типа «Уосп», ключевым отличием которых стало наличие десантных катеров на воздушной подушке (КВП). Комбинация КВП и вертолетов расширила зону, доступную для десантирования, до 70% от мирового побережья и резко ускорила процесс высадки.
Наличие КВП позволяет универсальному десантному кораблю, оставаясь за горизонтом, в пределах получаса высадить на побережье, даже труднодоступное, с опасными мелями и топкими пляжами, батальон морской пехоты с тяжелой техникой и артиллерией. Авиагруппа корабля помимо десантных и ударных вертолетов включает также и самолеты вертикального (короткого) взлета и посадки, что сильно расширяет возможности авиационной поддержки высадившихся частей.
Изучение опыта
В СССР внимательно изучали американский опыт, и если первым итогом этого стало появление БДК проекта 1174 (значительно увеличившихся в размерах и получивших небольшую авиагруппу, но все еще предназначенных для классической высадки «на пляж»), то к концу 1980-х ВМФ СССР подошел с проектом собственного универсального десантного корабля, получившим индекс 11780. Строительство этих кораблей, разработанных Невским проектно-конструкторским бюро, планировалось на Черноморском судостроительном заводе в Николаеве. Но реализации этого проекта помешал распад СССР.
Процесс пересмотра концепции развития десантных сил ВМФ, однако, продолжался. По мере того как поддержка боевых действий сухопутных войск в Европе теряла актуальность, флот задумался о возможностях экспедиционных операций в отдаленных водах. Соответствующие возможности предусматривались в рамках комплексной военно-морской стратегии, основанной на концепции «географической зоны безопасности», обсуждавшейся на рубеже 1999–2000 годов. Эта концепция предполагает наличие универсальной экспедиционной группировки, способной вести комбинированные операции на море, в воздухе и на суше, для чего в ее составе должен быть универсальный десантный корабль.
Разработки велись с учетом зарубежного опыта. Конфликты различного масштаба – от войны в Заливе 1991 года до вторжения в Ирак в 2003-м, включая и более мелкие операции, такие, как Restore Hope (Сомали 1992–1993), Deny Flight (Хорватия, Республика БиГ 1993–1995), Assured Response (Либерия 1996), Determined Response (Йемен 2000) и ряд других, внимательно изучались, в том числе с точки зрения использования десантных сил.
Собственный опыт экспедиционных/амфибийных операций в этот период ограничивался задействованием сил флота и морской пехоты во время грузино-абхазского конфликта, когда Черноморский флот обеспечивал эвакуацию мирных жителей, доставку гуманитарной помощи и охрану торгового судоходства, а также экстренной эвакуацией пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) с острова Нокра (архипелаг Дахлак) в Красном море зимой 1991 года.
Вновь России пришлось обратить внимание на экспедиционные силы уже во второй половине 2000-х в связи с развертыванием длительной антипиратской операции в районе Африканского Рога. Из-за отсутствия поблизости баз (ПМТО) флот решал задачу с использованием не самых приспособленных для подобных действий кораблей – в основном больших противолодочных и сторожевых кораблей (БПК и СКР). Существенную часть походов в район Африканского Рога в этот период выполнили корабли Тихоокеанского, Северного и Балтийского флотов. Черноморский флот в силу дефицита современных боевых надводных кораблей в тот период участвовал в операции весьма ограниченно.
Отсутствие собственных баз вынудило военное руководство России попробовать договориться с Францией о размещении самолетов Ил-38 на базе в Джибути. Однако успехом эти переговоры не увенчались. Отчасти заменить собственную базу мог бы авианесущий корабль (вертолетоносец), но такового у России не было.
Главным импульсом к новой попытке обновить десантные силы флота стала Пятидневная война с Грузией (2008 год). Участие морской пехоты ЧФ ограничилось фактически мелкомасштабной рейдовой операцией в портах, целью которой было уничтожение кораблей и судов ВМС Грузии. Рассчитывать на что-то большее – с захватом плацдарма и развитием наступления в глубину страны, даже если бы было принято соответствующее политическое решение, – было бы трудно. Полное отсутствие авиационной поддержки при наличии у Грузии собственных ВВС делало бы любую более-менее масштабную высадку очень рискованной.
УДК в «американском» стиле, в том числе и проект 11780, не слишком подходили для ВМФ России из-за высокой стоимости и отсутствия серийного самолета вертикального взлета и посадки. Однако к нулевым годам в мире начался бум строительства десантных кораблей на основе гражданских судостроительных технологий, что серьезно снижало цену постройки.
Уже осенью 2008-го на выставке Euronaval в Париже главком ВМФ России В. Высоцкий заявил о возможности приобретения иностранных десантных кораблей. В качестве вариантов рассматривались нидерландский ДВКД типа «Роттердам», испанский «Хуан Карлос I», южнокорейский «Докдо». Однако в июле следующего года стало известно о переговорах по постройке для ВМФ России четырех кораблей типа «Мистраль». Сначала сообщалось о возможной постройке во Франции одного корабля и трех в России с постепенным ростом локализации, затем о схеме «2+2», в итоге осенью 2010 года был заключен контракт на постройку двух кораблей во Франции с возможной постройкой в России еще двух по лицензии.
Сделка преследовала следующие цели:
- получить современные средства доставки морской пехоты и обеспечения загоризонтной высадки с авиационной поддержкой, в том числе на большом удалении от своих баз;
- получить современные корабли управления;
- ознакомиться с современным радиоэлектронным оборудованием, включая боевые информационно-управляющие системы и системы управления соединением;
- ознакомиться с развитием технологий в военном и коммерческом судостроении, использовать полученные знания для модернизации отрасли.
Из-за конфликта России и Украины 2014 года контракт не был реализован, а уже построенные УДК в итоге достались ВМС Египта. Вместе с тем две последние цели из четырех названных были достигнуты. Полученная за время строительства и укомплектования российских «Мистралей» информация стала базой для самостоятельного проектирования новых боевых единиц уже в России.
Сирийская кампания подтвердила значимость полноценных экспедиционных сил в составе флота – их наличие обеспечило бы России куда большую свободу рук, включая возможность вмешательства на самой ранней стадии войны. В конечном счете на дистанционную операцию решиться проще, чем на развертывание полноценной наземной базы, на что Россия в итоге пошла в 2015 году.
Имевшиеся в составе ВМФ десантные корабли постройки 1960–1980-х годов использовались для военных перевозок в Сирию, а для их замены строились два БДК проекта 11711, по факту выполненных в рамках все той же концепции LST времен Второй мировой. Неадекватность проекта 11711 современным реалиям экспедиционных сил стала одной из причин очень низкого темпа строительства этих кораблей. Частично она была устранена в увеличенном и серьезно переработанном проекте 11711М, получившем взлетно-посадочную площадку и авиагруппу численностью до шести вертолетов. Два корабля по этому проекту строятся на заводе «Янтарь» в Калининграде с весны 2019 года, но задачи создания УДК это никак не отменяет.
Проект 23900
Долгое время информация о перспективных десантных кораблях сводилась в основном к слухам и спекуляциям. Масла в огонь подлила активность Крыловского государственного научного центра (КГНЦ), чьи макеты «концепт-УДК», представлявшие собой гибрид оснащенного док-камерой вертолетоносца и классического БДК «с рампой» под шифрами «Прибой» и «Лавина» начиная с 2015 года кочевали по различным выставкам, смущая умы. При этом ряд претендующих на экспертность комментаторов всерьез рассуждали о возможности строительства подобных кораблей при всей абсурдности использования вертолетоносцев водоизмещением под 25 000 тонн для непосредственной высадки десанта на берег.
Более-менее внятная информация о ТТХ перспективных десантных кораблей появилась осенью 2019-го и была уточнена в январе, после того как на совещании в Севастополе президенту Владимиру Путину показали плакат (https://nortwolf-sam.livejournal.com/2545404.html) с изображением и характеристиками нового корабля. Весной 2020 года в Телеграм-канале известного российского аналитического центра ЦАСТ появилась информация, что новый проект получил шифр 23900. Перспективный УДК оказался очень похож на «Мистраль», хотя и претерпел ряд изменений:
1. Как и предполагалось, новый корабль будет крупнее прототипа имея несколько большую длину и водоизмещение.
2. Серьезно увеличена и перекомпонована полетная палуба, размеры которой теперь позволяют одновременно вести летные операции первой волной и готовить к вылету машины второй волны.
3. Увеличен размер надстройки-«острова», главным образом за счет добавившейся второй трубы, наличие которой, в свою очередь, говорит о существенном изменении параметров энергетической установки. Гадать об установке сложно, но высказанное в упоминавшемся выше материале «Профиля» предположение об использовании на новом УДК комбинированной дизель-газотурбинной главной энергетической установки фрегата проекта 22350 сохраняет актуальность.
4. По движителю новый проект представляет собой определенный шаг назад по сравнению с «Мистралем» – классическая винторулевая группа с валами у российского корабля вместо винторулевых колонок на «французе». Это может свидетельствовать о проблемах с освоением производства собственных винторулевых колонок, но не является критичным недостатком.
5. Подъемник для тяжелого вертолета, в отличие от «Мистраля», отсутствует, оба прорисованных на показанном Путину плакате варианта – под средние машины с некоторым запасом на перспективу. Это логично ввиду отсутствия сведений о разработке в России тяжелого морского вертолета, а в случае его появления может быть достаточно легко исправлено в ходе модернизации корабля.
Впрочем, детали станут ясны достаточно скоро: по мере того как новые УДК начнут строить в Керчи. Вопросов к кораблям как таковым относительно немного, при всех своих размерах УДК – достаточно простые корабли, не имеющие такого сложного вооружения, как современные эсминцы и фрегаты. Об этом отчасти говорит и сообщавшаяся в СМИ стоимость проекта: 100 млрд рублей за два корабля водоизмещением более 20 тысяч тонн каждый, при том, что цена фрегата проекта 22350 водоизмещением 4500 тонн составляет около 40 млрд рублей.
Вопросы есть как раз к фрегатам и корветам – их должно быть достаточно для формирования полноценного эскорта УДК. И к вертолетам: о перспективном семействе новых морских вертолетов «Минога» давно нет новостей, а если новые корабли должны войти в состав флота до конца 2027-го, то вертолет для них хорошо бы поднять в воздух уже в ближайшие месяцы, чтобы успеть провести испытания и запустить машину в серию за оставшиеся годы.
