На предстоящей неделе в Уфе, как предполагается, Владимир Путин встретится с председателем КНР Си Цзиньпином. Это уже вторая по счету (но не последняя) встреча российского президента с китайским лидером в этом году.
Два месяца назад Си Цзиньпин приезжал в Москву на празднование 70-летия Победы. На этот раз лидер китайских коммунистов будет участвовать в саммитах Шанхайской организации сотрудничества (помимо Китая, туда входит Россия, Казахстан, Киргизия, Китай, Таджикистан и Узбекистан) и встрече лидеров объединения БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР).
Россия, председательствующая сейчас в этих формальных и неформальных объединениях, представит программы развития - БРИКС до 2020 года и ШОС – до 2025 года.
У Китая, впрочем, есть и своя чрезвычайно масштабная программа развития евроазиатского региона, пусть и не имеющая четко очерченных временных рамок. Но если она будет воплощена в жизнь, то это скажется не только на России, но и на мировой экономике в целом.
Подпоясавшись - в путь
Впервые общие положения концепции "Экономического пояса Шелковый путь" были обнародованы председателем КНР Си Цзиньпином в Астане в сентябре 2013 года. В октябре на саммите АСЕАН китайцы заложили основы "морского пути", подписав соглашения о свободной торговле с 19 странами Тихоокеанского региона. В ноябре 2014-го было объявлено о создании инвестиционного фонда в размере 40 миллиардов долларов, средства которого должны быть инвестированы в проекты развития наземного и морского "шелковых путей". Наконец, 30 марта 2015 года Госсовет КНР и Госкомитет по реформам и развитию опубликовали развернутый документ, где более-менее подробно изложена суть проекта "Один пояс и один путь".
Центральная идея проекта – строительство масштабной сети железных дорог, шоссе и портов, индустриальных парков, снижение барьеров для торговли и инвестиций, расширение системы расчетов в национальных валютах, что должно обеспечить бесперебойные поставки энергетического сырья в Китай и экспорт китайской продукции в Европу, Ближний Восток и Африку. Один из предполагаемых маршрутов пройдет из Китая через Центральную Азию и Россию в Европу, второй – из Китая в Центральную Азию и на Ближний Восток через Турцию, третий, морской – из Китая в Юго-Восточную Азию и Южную Азию.
Выступая в Московском государственном университете путей сообщения с докладом, посвященном новому «шелковому пути», посол КНР в России Ли Хуэй отметил, что "это взвешенная и реализуемая программа, нацеленная на развитие экономики, улучшение благосостояния народа, противодействие финансовому кризису, ускорение реструктуризации и модернизации, углубление культурного взаимодействия".
«На самом деле это нельзя назвать классическим проектом - с ресурсным обеспечением, сроками, очередностью, вспомогательным мероприятиями и т.д.», - считает старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО Игорь Денисов. На данный момент не существует четкой схемы расположения будущих путей, подтвержден только китайско-пакистанский экономический маршрут. По мнению Денисова, «новый шелковый путь» - это новый вектор китайской внешней политики, попытка выйти из "стратегического окружения" в Северо-Восточной Азии и построить пояс дружественных государств, а не просто инфраструктурный проект.
Китайская сторона руководствуется несколькими мотивами. Первый и наиболее очевидный, многократно упоминаемый в "дорожной карте" – это развитее западных регионов Китая, прежде всего Синьцзян-Уйгурского автономного района. В экономическом плане они пока отстают от восточных районов страны, и китайское руководство надеется, что благодаря новой инфраструктуре удастся дать толчок развитию этих территорий. Тем более, оба сухопутных пути стартуют из Урумчи, центрального города Синьцзяна. Именно на Урумчи таким образом замкнется грузопоток из Центральной Азии, что по идее должно значительно оживить местную экономику.
Другой, не столь очевидный мотив связан с китайской экономической моделью. До недавнего времени главным двигателем китайской экономики были госинвестиции в инфраструктуру страны. Таким образом, в Китае генерировалась занятость населения. Однако сейчас внутренняя инфраструктура уже почти полностью отстроена. Большое количество гигантских корпораций остается без работы. Поэтому Китаю необходимо выйти на внешние рынки. Проект нового «шелкового пути» станет новым драйвером китайской экономики.
Третья, не менее важная, причина – геополитическая. Эксперт Центра анализа стратегий и технологий Василий Кашин отмечает, что на данный момент Китай очень зависим от импорта энергоресурсов. В стране нет достаточного количества полезных ископаемых, необходимых для производства. Для покупки сырья требуются деньги, которые Китай получает за счет продажи собственных товаров. Таким образом, круг замыкается. Поднебесная может либо активно торговать с внешним миром, либо она рухнет. В этих условия безопасность торговых путей становится для Китая вопросом национальной безопасности.
Основной товарооборот в Китай идет через Малаккский пролив, через него, к примеру, проходит 60% импорта нефти в страну. "В КНР есть понятие "Малаккской дилеммы". Теоретически, в случае военного конфликта пролив может быть очень легко перекрыт вероятным противником, таким как США или их союзниками, что, по сути, поставит страну на колени", - говорит Кашин. Кроме того, Китай вообще очень завязан на морских грузоперевозках, проходящих очень близко к берегам взрывоопасного Ближнего Востока. Поэтому сухопутный «шелковый путь», проходящий через Центральную Азию и Россию, по мнению политолога, это альтернативный вариант в стратегии энергетической безопасности страны.
Чайнофобия
Замдиректора Института стран Азии и Африки Андрей Карнеев отмечает, что усиление экономического влияния Китая в странах центральноазиатского региона началось уже давно. Еще в начале 2000-х местные крупные экспортеры сырья переориентировались на китайский рынок. В 2012 году КНР импортировала в общей сложности 42,5 миллиардов кубометров природного газа, причем почти половину, 20 миллиардов, из Центральной Азии. В том же 2012 году Китай получил из-за рубежа 271 миллион тонн нефти, из которых на Казахстан пришлось 10 миллионов - 16% от его нефтяного экспорта. При этом за первое десятилетие XXI века поставки промышленных товаров из Китая в регион выросли в 12 раз.
Тем не менее, пока Россия остается для стран Центральной Азии основным торговым партнером. По данным за 2014 год Россия находится на первом месте по товарообороту с Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Узбекистаном.
Директор Центра по изучению России и Центральной Азии Фуданьского университета Жао Хуашен подчеркивает, что экономическая интеграция не значит, что страны Центральной Азии попадут под китайский контроль или что там сформируется зона китайского влияния. "Под китайский контроль еще не попала ни одна страна, вставшая на путь углубления экономических отношений с КНР. Китайский проект – не альтернатива Евразийскому союзу. Участие одновременно в нескольких региональных экономических проектах стало популярной практикой. Такое будет и в Центральной Азии. Некоторые страны этого региона могут стать участниками сразу трех региональных проектов во главе с Китаем, Россией и США".
Эксперт Центра анализа стратегий и технологий Василий Кашин отмечает, что китайские товары уже имеют доступ на среднеазиатские рынки, и их количество будет расти вне зависимости оттого, присоединится Россия к реализации проекта «Нового шелкового пути» или нет. "Безусловно, в каких-то конкретных областях нас ждет конкурентная борьба – на рынках промышленного оборудования, вооружения, но это было неизбежно и без «Нового шелкового пути». Зато у нас появляются новые возможности. В случае вступления новых стран из центральноазиатского региона в Евразийский экономический союз и успешного строительства единого мощного экономического комплекса, созданная при участии Китая инфраструктура в будущем может стать каналом экспортных поставок продукции ЕАЭС на внешние рынки", - считает Кашин.
В тоже время руководство центральноазиатских стран прекрасно понимает, что оставаться один на один с экономически мощным Китаем им невыгодно. "Их пугает стремительный рост доли сырья в структуре экспорта и рост доли продовольственных и потребительских товаров в структуре импорта из Китая", - говорит политолог. "Они одинаково опасаются как роста российского, так роста китайского влияния. Там существует понимание, что Китай, в первую очередь, нуждается в их энергетических ресурсах, но не очень заинтересован в значительном усилении их производственного сектора, так как это могло бы сделать их конкурентами китайских производителей".
Старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО Игорь Денисов также считает, что Россия заинтересована в развитии инфраструктуры этого региона - и с точки зрения бизнеса, и с политической точки зрения. "Общий социально-экономический подъем сделает ситуацию в Центральной Азии более стабильной, это может повлечь за собой уменьшение миграционного давления на Россию, которое на фоне ухудшения экономического положения до этого момента в ряде стран региона только возрастало".
Конечная цель Китая – европейские рынки, где у них появляется другой грозный конкурент. Свои варианты создания зоны свободной торговли ЕС предлагают США, которые ратуют за создание так называемого Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). В ЕС его рассматривают чуть ли не как новый геополитический проект, создаваемый в противовес России и Китаю. Председатель Евросовета Дональд Туск прямо заявил: "ТТИП — это не просто договор о свободной торговле, но символ нашего геополитического партнерства". Впрочем, переговоры по его созданию пока продвигаются достаточно тяжело.
Без договора нет разговора
Центральная Азия и Россия, безусловно, заинтересованы в китайских инвестициях. Россия – особенно, в связи с ухудшением отношений с Западом и провозглашенного "Разворота на Восток". По мнению замдиректора института Дальнего Востока РАН Андрея Островского, Россия может серьезно модернизировать собственную инфраструктуру на маршрутах «Нового шелкового пути». Поэтому присоединение к проекту было бы для нас очень выгодно. На данный момент экспертами Валдайского клуба предложено провести четыре пути через территорию России. Северный, проходящий по маршруту Урумчи - Достык - Омск - Москва - ЕС, на данный момент используется лишь на 20% от своей возможной мощности, которая по подсчетам составляет 300 тысяч TEU. Более южный маршрут, проходящий через Актобе, Оренбург, Казань, Нижний Новгород, Москву и Санкт-Петербург предполагает также частичное развитие Транссибирской магистрали. Есть и два морских пути по Каспию и Черному морю, проходящие через Махачкалу и Новороссийск, которые, правда, несколько уступают в мощностях предыдущим двум маршрутам (не более 100 тысяч и 50 тысяч TEU). Российские маршруты выгодны китайцам из-за того, то они проходят по территории одной юрисдикции и через минимум таможенных границ, отмечает Островский.
В тоже время реализация «Нового шелкового пути» может окончательно свести на нет значение Транссиба как международной трансевразийской транспортной артерии. «Большая часть Транссиба не будет участвовать в проекте. Для нас это большая проблема, потому что это ставит вопрос об увеличении убыточности Транссиба. В данный момент на Дальнем Востоке проживает около 6 миллионов человек, они не обеспечат загрузку трассы», - отмечает заведующий сектором экономики и политики Китая Центра Азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН Сергей Луконин.
Одним из первых совместных инфраструктурных проектов России и Китая в рамках «Нового шелкового пути» эксперты называют строительство высокоскоростной магистрали (ВСМ) "Москва-Казань". Российско-китайский консорциум подписал с ОАО "РЖД" договор на выполнение работ по инженерным изысканиям и проектированию ВСМ на Петербургском международном экономическом форуме в июне. Участок "Москва-Казань" в будущем может стать частью высокоскоростной магистрали "Москва-Пекин".
Китайцы, разумеется, не собираются ничего делать задаром. Как отмечает замдиректора Института стран Азии и Африки Андрей Карнеев, для продвижения своего проекта китайцы задействовали свою гигантскую дипломатическую машину, которая с давних пор специализируется именно на торговых переговорах. Условия подчас ставятся достаточно жесткие – использование китайской рабочей силы, материалов китайского производства, китайских технологий, иногда обговаривают передачу инфраструктуры транспортных узлов в аренду китайским компаниям на определенные сроки. Делается все, чтобы проект подпитывал китайскую экономику. Впрочем, Карнеев считает, что по деталям договоров с китайской стороной можно и нужно договариваться.
Василий Кашин отмечает, что это особенность китайской переговорной тактики – на начальном этапе выкатывать безумные, непомерные требования. "Они прощупывают сильные и слабые стороны, они очень любят поиграть на нервах, потянуть время, потом начать торопить, но никакой особой злобности или инфернальности за этим не стоит. Это обычный деловой подход", - поясняет эксперт.
Кашин отмечает, что не существует единого договора для всех стран, с которыми ведутся переговоры по «Новому шелковому пути». Китайская рабочая сила будет в основном использоваться в Африке, где, с одной стороны очень слабая переговорная позиция у местных государств, неумение вести переговоры и тотальная коррупция, а с другой стороны – проблемы с минимальной квалификацией рабочей силы. Когда же китайцы реализую проекты в странах, где власти настаивают на использовании своей рабочей силы и где она есть, то там, в целом, удается обойтись без китайских работников и согласовать использование определенной доли собственной продукции, материалов, сотрудников. "Китайцы выступают за то, что в тех странах, где необходимые материалы есть, используют местную продукцию, но, безусловно, они стремятся везде использовать свою. Иногда договариваются, что если используется неместный продукт, то только китайский", - рассказывает политолог. Поэтому на переговорах с ними России важно показать, что если условия проекта нас не устроят, мы можем его покинуть. Как считает Кашин, Пекин заинтересован в нашей части маршрута, поэтому от него можно будет добиться существенных уступок и экономических гарантий.
По оценкам экспертов, реализация проекта может растянуться на десятилетия. Масштаб проекта таков, что в нем предполагается задействовать 67 стран Азии и Африки. Определенные соглашения могут быть достигнуты на предстоящем саммите ШОС в Уфе, тем более что китайцы рассматривают эту организацию как переговорную площадку. По мнению Игоря Денисова, проект дает шансы для России, надо лишь грамотно этими шансами воспользоваться, в частности, убедить китайскую сторону в том, что им выгодно инвестировать в маршрут, проходящий через территорию Таможенного Союза и ЕАЭС. Ведь ЕАЭС может обеспечить путь для китайских товаров в Европу через две таможенные границы, причем по стабильной в политическом плане территории. "Здесь риски - гораздо меньше, чем на маршрутах, расположенных южнее ", - отмечает политолог.
На переговорах в мае Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин подписали совместное заявление о состыковке Евразийского экономического союза и трансевразийского торгово-инфраструктурного проекта Экономический пояс Шелкового пути.
Новые возможности возникают и для сотрудничества России с китайским проектом в сфере безопасности, поскольку именно это является слабой стороной китайского проекта. Этот вопрос также может стать одной из возможных тем для обсуждения на саммите в Уфе. Китай долгие годы придерживался принципа "скрывать свои возможности и держаться в тени", и, несмотря на огромные финансовые ресурсы, китайцы пока не располагают достаточным опытом использования дипломатических инструментов для работы в проблемных регионах. Действуя в одиночку, и полагаясь лишь на "волшебную силу" китайских денег, Китай может проиграть, поскольку сам по себе приток инвестиций не решает сложные проблемы региона, в том числе проблемы, возникающие от действия негосударственных акторов - Талибана, Исламского государства и.т.д. Для создания более благоприятной обстановки - кроме гигантских проектов, необходимо развивать те проекты, которые непосредственно касаются жизни широких масс населения (снабжение водой, продовольствием, малая энергетика, социальный комплекс - медицина, образование и т.д.). Здесь также есть возможность для российского участия. "В целом, воспользоваться новыми возможностями реально лишь при активной и продуманной государственной политики России в Центральной Азии", - заключает Денисов.
«Конкуренция бизнеса России и Китая будет увеличиваться в Центральной Азии, потому что китайским предпринимателям в рамках этого проекта будут доступны дешевые кредиты. Для них будет создана база в Средней Азии, на основе которой они смогут развивать и продвигать свой бизнес в регионе», - предупреждает Сергей Луконин.
Но блокировать этот проект ни в коем случае нельзя, нужно использовать все его преимущества. Нужно локализовать производство, добиваться создания совместных предприятий для того или иного проекта в рамках «Нового Шелкового пути», создавать консорциумы с китайскими компаниями с перспективой выхода на третьи рынки, где будут осуществляться какие-либо проекты «Шелкового пути». Нужно понимать, что этот проект могут осуществить и без России, поэтому для нас это шанс, шанс привести китайские инвестиции в нашу инфраструктуру, отмечает эксперт.
