Россия впервые стала местом проведения саммита «Большой восьмерки». Кремль, укрепивший свои позиции благодаря миллиардам долларов от экспорта нефти и газа, выступает со вполне определенным посылом: Запад должен наконец признать, что Российская Федерация вернулась на мировую арену.Санкт-Петербург принарядился перед мировой премьерой. Константиновский дворец на три дня предоставил свои залы для заседания глав ведущих индустриальных держав. Впервые это произойдет под председательством ветерана КГБ.

Владимир Путин может быть доволен. Отреставрирован — за 220 млн. евро — помпезный дворец великого князя Константина; в распоряжении именитых гостей — расположенные по соседству 20 новых роскошных коттеджей с саунами и бассейнами. На Невском проспекте установлено 80 дополнительных видеокамер.

Накануне саммита московская политическая элита методично настраивала гостей со всего мира на тональность, которая сегодня популярна в стране: Россия, восставшая из пепла Советского Союза, укрепленная миллиардами долларов, что получены от экспорта нефти и газа, больше не намерена терпеть поучения и мириться с ущемлением своих интересов.

Незадолго до встречи «Группы восьми» Кремль даже призвал создать некий противовес доминирующему взгляду США на мир. Выступая перед российскими послами в конце июня, Путин заявил, не упоминая ни Соединенные Штаты, ни войну в Ираке, что принцип Quod licet Jovi, non licet bovi («Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку») неприемлем для России. При разрешении конфликтов должны действовать единые, универсальные стандарты, опирающиеся на международное право, сказал президент.

Многие из упреков, которые, словно ядовитые стрелы, летят сегодня из Москвы в направлении Запада, вовсе не являются несправедливыми только потому, что Европейскому союзу и Соединенным Штатам неприятно их слышать. Те действия Запада, из-за которых Путин и его окружение обвиняют ЕС и США в применении «двойных стандартов» в отношении России, столь же негативно воспринимают и в других регионах мира — например, в Китае, Латинской Америке и арабских государствах.

Собравшиеся в Мраморном зале Константиновского дворца в Петербурге главы наиболее развитых индустриальных стран знали, что речь пойдет прежде всего о нефти и газе. Мировая энергетическая безопасность — главная тема саммита «Большой восьмерки».

Западу прекрасно известно: при обсуждении этой темы никто больше не может обойтись без России. Империя Путина обладает самыми большими в мире запасами природного газа, главный поставщик которого — монополист «Газпром» — уже стал третьим по величине энергетическим концерном на планете. После Саудовской Аравии Россия — крупнейший в мире экспортер нефти. Экономика переживает бум, с 1999 года ее среднегодовой рост составляет более 6%.

Тем не менее в начале мая в Вильнюсе вице-президент США Ричард Чейни дал старт словесной перепалке с Москвой накануне саммита. «Нефть и газ становятся инструментами запугивания и шантажа, это нельзя оправдать защитой национальных интересов», — провозгласил вице-президент США, намекая на Россию. По мнению Чейни, энергетическая политика Москвы — лишь часть общей смены курса Кремля, которая заключается в возвращении к «сильному государству»: «В сегодняшней России противники реформ пытаются свести к нулю достижения последнего десятилетия. Во многих сферах гражданского общества — от религии и СМИ до правозащитных групп и партий — правительство неправомерно и недопустимо ограничило права народа».

Это самое резкое заявление одного из ведущих американских политиков по окончании холодной войны привлекло к себе тем больше внимания, что после произнесения своих антироссийских выпадов Чейни вылетел в богатый нефтью и газом Казахстан, чтобы льстиво заявить авторитарному правителю страны Нурсултану Назарбаеву: «Вся Америка находится под большим впечатлением от того пути, который Казахстан прошел за последние 15 лет».

Именно такие выступления и дают Путину повод критиковать двойные стандарты в отношении России.

По логике российского президента до тех пор, пока на Западе говорят о демократии и правах человека, а в действительности думают про стоимость барреля и про трубопроводы, западную критику можно не воспринимать всерьез.

Путин по праву считается архитектором нового здания российской государственности. Фундамент этого сооружения — энергетическая политика. «Святая святых» президента — сырьевой сектор, основа его стратегии, при помощи которой он собирается вернуть Россию на авансцену мировой политики. Далеко зашла денационализация нефтяной и газовой отраслей, ключевые посты в энергетических концернах занимают люди из аппарата Путина.

Доходы Москвы лишь от экспорта нефти возросли в девять раз со времени правления Бориса Ельцина и составляют сейчас $150 млрд. в год. Реальная средняя зарплата в стране каждый год увеличивается примерно на 10%, и с тех пор, как Путин стал президентом, экономический рост составляет 6% в год.

По сравнению с огромными запасами газа самого большого государства земли его нефтяные ресурсы довольно ограниченны: 75% известных месторождений уже находится в эксплуатации. Но что касается газа, Россия сегодня покрывает потребности Европы на четверть, а Германии — на 40%. Логично, что монополист «Газпром» не только крупнейший концерн и налогоплательщик в стране, но и основа путинской политики.

Мысль о том, что теперь «Газпром», рыночная капитализация которого составляет $250 млрд., стал третьим в мире энергетическим концерном после Exxon Mobile и General Electric, внушает удовлетворение председателю правления Алексею Миллеру: «Недалек тот день, когда мы станем первыми в мире».

Бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер, возглавивший Наблюдательный совет консорциума по строительству Северо-Европейского газопровода, теперь тоже получает зарплату в «Газпроме». В конце июня, выступая в качестве почетного докладчика на заседании инвестиционного фонда Hermitage Capital в Москве, он заявил: «Европе не следует вести себя так, словно русские должны благодарить ее за то, что они поставляют европейцам нефть и газ».

Сам Путин не смог бы сказать точнее. А московский писатель, идеолог великодержавия России Александр Проханов уже предвидит времена, когда «Газпром» своими стальными щупальцами создаст новый вариант российской империи.

Что это будет означать для бывших союзников Москвы, уже почувствовали на себе украинцы. Новым в «газовом конфликте» с Украиной было не то, что Кремль использовал энергетические ресурсы в качестве внешнеполитического орудия. Новшеством стало то, что, когда зимой взлетели вверх цены на нефть, над планетой нависла угроза нового энергетического кризиса. Попытка усмирить Украину, покидающую орбиту Москвы, оказала на международные рынки природного газа такое же воздействие, что и арест Михаила Ходорковского в октябре 2003 года и последующее раздробление нефтяного концерна ЮКОС — на нефтяную отрасль. В мире поняли: Путин и его стратеги знают цену козырям, которые находятся в их руках, и готовы эти козыри разыграть.

Пока напуганная Европа все еще ведет дебаты о диверсификации импорта энергоносителей, «Газпром» пошел дальше. В начале июня стало известно, что российский монополист инвестирует $2 млрд. в только что национализированную газовую промышленность Боливии. Одновременно ведутся переговоры с Алжиром и Ливией о совместной эксплуатации их месторождений.

Что касается Центральной Азии — геостратегической арены, на которой России и Западу еще предстоит помериться силами, — то здесь Путин уже получил долгосрочное право распоряжаться сырьевыми ресурсами региона. Туркменистан обязался в течение 25 лет поставлять «Газпрому» наибольшую часть добываемого газа. Узбекистан эксплуатирует свои месторождения с российской помощью. Казахстан рассматривает возможность подписать договор на 20 лет.

Не одним украинцам довелось узнать, как чувствует себя тот, кто зависит от российского газа, пытаясь при этом идти собственным путем в политике. Белорусы, грузины, армяне и молдаване тоже ощутили смутную угрозу. А в конечном счете, как заявил Владимир Путин в апреле после встречи с канцлером Ангелой Меркель, и Западу тоже не стоило бы испытывать терпение России вечными придирками.

После монголо-татарского ига триумфы и поражения российской империи сменяли друг друга, как времена года. Москва покорила Сибирь, присоединила Украину, Кавказ, Туркестан и Дальний Восток, но затем, переоценив силы, потеряла некоторые из покоренных территорий.

К концу советской эпохи 145 млн. русских управляли более чем 100 млн. представителей других народов в самом СССР и еще 110 млн. жителей Восточной Европы. Созданный Лениным Союз, самая большая страна мира, производила угля, нефти и танков больше, чем богатейшие Соединенные Штаты, располагала ядерным арсеналом из 45 тыс. боеголовок и почти 4-миллионной армией. Благодаря своим ракетам СССР долго считал себя по меньшей мере равноценным противником США. Потом всему этому пришел конец.

Мир может «вздохнуть с облегчением», сказал президент Борис Ельцин, когда Российская Федерация объявила себя правопреемницей СССР. Пребывая в эйфории от совершенного прорыва, он отказался от великодержавных притязаний. Вскоре выяснилось, что у Бориса Ельцина, разрушившего советскую империю, не имелось ни концепции, ни идей. Он был политиком ad hoc, правившим в боярском стиле, а никаким не демократом. Для россиян Ельцин стал символом непредсказуемости и авантюризма. Его победа в 1996 году на перевыборах президента случилась лишь благодаря деньгам олигархов. Два года спустя страна окончательно впала в агонию, превращаясь в проблему для всего мирового сообщества.

Преемник Ельцина Владимир Путин все это осознавал. Он начал говорить о традиционных российских ценностях и о том, что лишь сильное государство может быть гарантом свободы. Его слова лились бальзамом на души соотечественников. Две трети россиян тогда все еще продолжали сожалеть о распаде великого Советского Союза.

Путину чудесным образом удалось для начала вернуть людям хотя бы виртуальный образ России как великой державы. Он обещал взять крупную промышленность под государственный контроль, побороть беззаконие и восстановить авторитет армии. Он попытался возвратить россиянам гордость за собственную страну — и олигархам, и тем, кто проиграл в результате перестройки, и демократам, и чекистам.

Сегодняшний хозяин Кремля за шесть с половиной лет после завершения эры Ельцина добился абсолютно немыслимого результата: каждый второй россиянин вновь считает, что Россия — такая же великая держава, как США. А 38% российского населения ценят Путина как самого успешного руководителя страны за период после 1917 года — даже более успешного, чем Брежнев и Сталин. Реформаторы Горбачев и Ельцин, пытавшиеся насадить демократию западного образца, разделили в этом списке последнее место.

Свобода печати — еще одна тема, которую не могут не затрагивать — открыто либо между строк — лидеры стран «Восьмерки». Буш, Чейни и Райс в последнее время высказывали недвусмысленную критику по поводу ситуации, которая сложилась в путинской России. Некоторые сенаторы США, поддерживающие республиканца Джона Маккейна, дошли даже до требования исключить РФ из «Большой восьмерки».

Но ведь, с другой стороны, и Италия во время правления медиа-магната Сильвио Берлускони опустилась на 42-е место в рейтинге свободы прессы, составляемом организацией «Репортеры без границ». Это взяли на заметку и в России. На прошедшем в Москве Всемирном газетном конгрессе Путин сдержанно отверг всякую критику: «С каждым годом условия для СМИ в России улучшаются».

Разумеется, сегодня в России уже нет цензуры советского образца, нет партийных идеологов, которые могли «зарубить» статью. Лишь 10% электронных СМИ принадлежат государству, в стране выходит 53 тыс. периодических изданий, можно выпустить публикацию, например, с критикой российского президента.

Правда, «Репортеры без границ» в своем рейтинге поставили Россию лишь на 138-е место, непосредственно перед Белоруссией, Саудовской Аравией и Кубой, но это никого не побудило выйти на московские улицы с протестом. Ведь то, как свобода печати воспринимается внутри страны и как она видится из-за границы, — это разные вещи. Дело в том, что среднестатистический Иван воспринял разнообразие мнений, характерное для ельцинского времени, как отражение развала государства. Так же к нему относятся Путин и его соратники. Российские спецслужбы до сих пор считают, что одной из причин поражения федеральных войск в первой чеченской кампании были газетные сообщения о жестоких действиях военных.

Чтобы проект под названием «Мы снова сильны» приобрел достойное звучание, Путину понадобился иной, бодрый аккомпанемент и соответствующий публицистический ландшафт.

«Журналисты работают в атмосфере осторожности и самоцензуры, опасаясь за свое будущее», — сказал в лицо президенту России Гевин О’Рейли, глава Всемирной газетной ассоциации (WAN).

Но когда даже те издания, которые раньше считались либеральными, начинают признаваться в преданности президенту, дело тут не только в оппортунизме. Ведь если России не удастся вернуть себе статус великой державы — и с экономической, и с военной точки зрения, — страна может развалиться, считает Алексей Пушков. Бывший спичрайтер Горбачева сегодня ведет программу «Постскриптум», в которой за неудачи 15 последних лет приходится отвечать «врагам России» — американцам, жителям Балтийских государств, полякам, грузинам...

Журналистка Ольга Романова провела эксперимент: «В течение трех дней я не выходила в Интернет и не смотрела зарубежные спутниковые каналы. За это время я усвоила, что Россию со всех сторон окружают враги и что вся надежда только на Путина».

По образцу медийной отрасли Путин «ужал» и политические институты страны, назвав это «реформой власти». Губернаторам пришлось сложить полномочия в Совете Федерации — верхняя палата российского парламента утратила власть. Разработанный в Кремле закон о партиях лишил большинство из них политического влияния, а его придворный отряд «Единая Россия» обладает в Думе большинством и беззастенчиво приспосабливает парламентские правила игры к своим интересам. Сегодня 77% правительственных чиновников — это бывшие военные или сотрудники спецслужб.

Отменены прямые губернаторские выборы, и кандидатов теперь назначает сам президент. По его инициативе создана Общественная палата, якобы призванная играть роль «совести нации», однако ее решения ни для кого не обязательны. А вот получающие поддержку из-за границы неправительственные организации, критиковавшие постепенный переход к автократии, были посажены на цепь, для чего приняли особый закон.

Как во времена Николая II, политика государства вновь делается «при дворе», утверждает Дмитрий Тренин из Московского центра Карнеги: «Президент, как современный царь, является единственным функционирующим институтом власти». Конституционный суд открыто признал это несколько месяцев назад: раз президент России — «непосредственный представитель всего народа», а народ — «единственный источник власти», Путину предоставляются все желаемые полномочия. Даже если они не указаны в Конституции.

Такая странная интерпретация закона в другой бы стране вызвала волну возмущения. Однако гибридная политика Путина препятствует возникновению сколько-нибудь существенной демократической оппозиции. Он одновременно предлагает единоличную власть и выборы, свободу и авторитаризм, обещая свою поддержку чуть ли не каждой целевой группе населения.

Возможно, в этом и заключается разгадка того, почему через 15 лет после падения тоталитарной советской системы каждый второй россиянин вновь положительно оценивает политику «сильного государства». Народ принял решение вернуться в привычный и спокойный Советский Союз, комментирует московский журнал «Профиль», — в атмосферу стабильных правил игры и предсказуемого будущего.

Одна из ключевых тем, обсуждаемых лидерами «Большой восьмерки», — это борьба против нищеты и за социальную справедливость. И, говоря об этом, Тони Блэру, премьер-министру Великобритании, где, по данным ОЭСР, 11,4 млн. человек живут за чертой бедности, лучше воздержаться от советов Владимиру Путину, который располагает золотовалютными запасами на сумму $250 млрд.

Президент России считает, что он на правильном пути: взметнувшиеся цены на нефть и газ в кратчайшие сроки наполнили казну. 21 августа Москва перестанет быть «клиентом» Парижского клуба кредиторов, расплатившись по его долгам. Российские правящие круги довольны избавлением от статуса вечного должника. Однако бывший советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов, вышедший в отставку в 2005 году, считает легкомыслием ориентацию российской экономики на миллиарды, поступающие от экспорта энергоносителей.

По мнению Илларионова, опыт показывает, что в таких государствах, как Саудовская Аравия, Нигерия или Венесуэла, национальный доход которых в значительной степени определялся экспортом сырья, большая часть населения не богатела, а беднела. Явление, известное как «голландская болезнь», становится характерным и для России: под влиянием огромных прибылей от экспорта сырья завышается курс национальной валюты, из-за чего производимые в других отраслях промышленности продукты становятся неконкурентоспособными. Именно Голландия первой столкнулась с этим явлением в 60-х годах, когда там были открыты месторождения природного газа.

Реформаторы в российском правительстве уходят во «внутреннюю эмиграцию», впрочем, не отказываясь от хорошего жалованья. «Любая монополия порождает нищету в стране», — говорит министр экономики Греф. Он занял свою должность шесть лет назад, чтобы ускорить процесс приватизации, и хотя вынужден под давлением Путина делать прямо противоположное, поста своего все же не покидает.

Средняя продолжительность жизни мужчин в России составляет около 59 лет, население ежегодно сокращается примерно на 700 тыс. человек. Путин проникся демографической проблемой и назвал ее решение первоочередной задачей. Но все попытки исправить бедственное положение с помощью «национальных проектов», на которые выделяются миллиарды рублей, рассыпаются в прах, наталкиваясь на бастионы коррупции и ненасытности чиновничьей касты.

Как утверждает президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров, число людей, считающих, что взяточничество в России стало при Путине еще более распространенным явлением, чем при Ельцине, за период с 2001 года утроилось. Согласно результатам исследования, проведенного Российской академией наук, популярность Путину по-прежнему приносят лишь его политика в отношении семьи и стабильная выплата пенсий.

На своих встречах главы наиболее развитых государств мира не могут не обсуждать проблемы глобализации и, в частности, вопрос о том, в какой степени в игру на экономическом поле может вмешиваться государство.

«Выбор модели развития экономики должен зависеть от того, насколько она эффективна, а не от того, кто ее предложил», — заявил незадолго до саммита «Большой восьмерки» первый вице-премьер Дмитрий Медведев, намекая на американский вариант свободной рыночной экономики. Медведев по совместительству является председателем наблюдательного совета «Газпрома».

На примере этого газового гиганта видно, как государство, руководимое Путиным, представляет себе мировые торговые отношения. И руководство концерна, и Кремль открыто выражают недовольство тем, что «Газпром» до сих пор не имеет неограниченного доступа к западноевропейским газопроводам и распределительным сетям, сулящим большую выгоду. «Нечестная конкуренция на мировых рынках» — так отзывается об этом Владимир Путин.

Россия сумеет воспользоваться своими ресурсами, чтобы защитить собственные интересы, не скрывая недовольства, заявил он после того, как в конце июня сорвалось слияние крупнейшего российского металлургического концерна «Северсталь» и люксембургской компании Arcelor. Московские газеты писали о неприязни Запада к России и об омраченных отношениях накануне встречи «Восьмерки».

Сам же Путин уже давно провел через Госдуму закон об использовании полезных ископаемых, который сводит возможности иностранных инвесторов участвовать в разработке российских месторождений к роли миноритарных акционеров. По его поручению составлен список «стратегически важных предприятий», в окончательную редакцию которого вошло 39 вместо первоначально запланированных 17 отраслей, — и все это с целью защитить жизненно важные сферы российской промышленности от вмешательства иностранцев.

На вопрос, не собирается ли Россия возвести в ранг «стратегически важных отраслей» даже телекоммуникации, министр экономики Греф позволил себе ответить с проблеском сарказма. «Только не это!» — шутливо воскликнул он, ведь телекоммуникации — одна из наиболее конкурентоспособных отраслей. «Как только мы назовем ее «стратегически важной», этому придет конец, и мы все останемся без мобильных телефонов». Им нельзя отказать в умении иронизировать над собой, этим людям из окружения Путина, которые получали образование во времена марксизма-ленинизма.

Направление задано. Президент пытается «воссоздать советскую систему, в которой он вырос», — считает политолог Нина Хрущева, правнучка бывшего главы партии и правительства Никиты Хрущева.

Даже если Россия в ближайшее время вступит в ВТО, это не сможет сразу устранить более глубокие противоречия между Москвой и ее западными партнерами, потому что свободная экономика не может функционировать в стране, где нет свободного общества.

Россия «готова поддерживать международные отношения, но предпочитает препятствовать тому, чтобы другие страны проявляли излишний интерес к ее внутренним делам» — такое мнение еще 60 лет назад высказал политолог Исайя Берлин, эмигрировавший из России. По его мнению, славянский народ в большинстве своем склонен если не к изоляционизму, то к «островизму» — то есть к тому, чтобы «спрятаться на острове от остального мира».

Мнение Исайи Берлина подтверждают результаты недавнего исследования, проведенного московским Аналитическим центром Юрия Левады. Полученные данные свидетельствуют: в российском обществе постоянно усиливается склонность к изоляционизму и ксенофобии. Число тех, кто поддерживает лозунг «Россия для русских», возросло до 53% по сравнению с 43% в 1998 году. И это в стране, где проживают представители 160 различных народностей и национальностей!

Конфронтационная риторика и жесты, говорящие о желании сотрудничать, школьные попытки навязать дружбу Западу и стремление встать в позу великой державы — все это является частью арсенала российской дипломатии в течение последних 15 лет. Москва была слабой, находилась в слишком большой зависимости от поддержки Запада и именно поэтому изо всех сил стремилась продемонстрировать, «какой страной мы однажды станем» (как сказал Борис Ельцин). Ей пришлось пассивно наблюдать за вторжением НАТО на Балканы и продвижением Альянса далеко на восток Европы.

После терактов в США в 2001 году Путин попытался вернуть России роль активного внешнеполитического игрока. Он присоединился к международному антитеррористическому альянсу, поддержал вторжение в Афганистан, согласился с созданием военных баз США на южной границе России, в Средней Азии, и даже против войны с Ираком возражал не очень серьезно.

Но и эти жесты Запад, по мнению России, не оценил по достоинству. Когда в Грузии, на Украине и в Киргизии, непосредственно вблизи российских границ, разразились «цветные» революции, поддержанные Америкой, это стало слишком большим унижением для России и для ее представления о своей роли в мировой политике. Возмущенная Москва перешла в контрнаступление.

Теперь администрация Буша вынуждена с раздражением наблюдать, как Россия снова завоевывает влияние в постсоветских странах СНГ. После того как в прошлом году Ташкент потребовал вывода американских войск с территории Узбекистана (Америка слишком откровенно критиковала его режим), Россия тут же предложила этой среднеазиатской стране подписать отдельный договор о содействии в случае возникновения угрозы для безопасности одной из сторон.

Соперник Китай заменил Америку: только в прошлом году Путин пять раз встречался со своим китайским коллегой Ху Цзиньтао. Он обнадежил Китай насчет строительства нефтепровода, аналогичного тому, который планируется провести в Японию, и вместе с Ху Цзиньтао добился повышения международного значения Шанхайской организации сотрудничества, в которую входят помимо Москвы и Пекина четыре среднеазиатские страны, а также Индия, Пакистан, Монголия и Иран в качестве наблюдателей. Эту группу американские эксперты уже окрестили «Восточным НАТО».

В своей внешнеполитической деятельности РФ сменила позицию слабости на позицию силы — такой вывод делает политолог Тренин: «Унижения постсоветского времени — дело прошлого. Теперь российским лидерам нравится играть по жестким правилам». По его мнению, в будущем Кремль еще больше приблизит к себе Белоруссию, расширит влияние в богатых природными ресурсами государствах Каспийского моря, сделает ставку на замену недружественно настроенных правительств Грузии и Молдавии, а также попытается воспрепятствовать вступлению Украины в НАТО.

Критика со стороны Запада по поводу внешнеполитического наступления Москвы лишь убеждает Путина и его команду в том, что они все делают правильно. Все западное волнение вызвано тем, что Россия начала проводить самостоятельную политику, с радостью констатирует глава комитета по международным делам верхней палаты парламента Михаил Маргелов.

Правда, такая самостоятельность зачастую ограничивается упорным выпячиванием особой роли России. Когда группировка ХАМАС сформировала правительство и США вместе со странами Западной Европы прекратили финансировать Палестинскую автономию, министр иностранных дел России, напротив, предложил президенту Палестины Махмуду Аббасу «экономическую помощь в связи со сложившейся сложной ситуацией».

Еще в 2004 году Москва торжественно называла Иран своим «стратегическим партнером» и утверждала, что Тегеран вовсе не работает над созданием атомной бомбы. Несколько позже последовала резкая критика в адрес президента Ахмадинежада, а вскоре после этого с ним был подписан договор о продаже ракет. Все это — вещи, «абсолютно исключающие друг друга», — с удивлением отмечает эксперт по России из фонда Heritage в Вашингтоне Ариель Коэн.

Новая старая великая держава Россия? Для возвращения на мировую сцену Кремль приготовил в Санкт-Петербурге роскошные декорации. Они, возможно, подействуют на Францию и Германию, но Америка едва ли станет восторгаться империей, восстановившей свою силу.

Спор о том, вернула ли себе Россия статус мировой державы, разделил и политиков, и экспертов на две группы. Те, кто все еще считает Россию колоссом на глиняных ногах, приводят убедительные аргументы: по показателю ВВП Россия занимает в мировой табели о рангах 14-е место, после Индии и Мексики, а если учитывать ВВП на душу населения, то она вообще окажется в компании стран третьего мира. Политическая система, созданная Путиным, привлекательна только для Белоруссии, Узбекистана или Туркменистана. И никто не покупает произведенные в России компьютеры или автомобили, никого не восхищает Russian Way of Life.

«На одной только политике национального изоляционизма и обращенного вовне «нефтеимпериализма» нельзя создать сильное государство», — считает один из лучших экспертов по России Ютта Шеррер, работающая в парижском институте Ecole des hautes etudes en sciences sociales. По мнению Лилии Шевцовой из Московского центра Карнеги, стратегия Путина, нацеленная на достижение стабильности путем концентрации власти, на самом деле лишь скрывает многочисленные нарастающие конфликты. Она считает, что нынешняя кремлевская команда не в состоянии модернизировать страну.

Другие аналитики, наоборот, исходят из того, что российский ренессанс будет неудержимо продолжаться — этого мнения придерживаются прежде всего экономисты. Самые большие оптимисты уверены, что показатели ежегодного экономического роста останутся такими же высокими и, возможно, будут составлять 5—7% в год на протяжении десяти лет.

Бесспорно, мир, испытывающий энергетический голод, через 15 лет будет потреблять уже 105 млн. баррелей нефти в день, на 20% с лишним больше, чем сегодня. В этом смысле месторождения нефти и газа на территории между Балтийским морем и Тихим океаном в будущем действительно могут стать для России стратегическим оружием XXI века.

Бывший госсекретарь США, лауреат Нобелевской премии мира Генри Киссинджер, который в свои 83 года по-прежнему обладает огромным авторитетом в политическом мире, в начале июня вновь нанес сугубо частный визит главе Кремля. «Было бы неправильно относиться к России как к врагу», — предупреждает старый мудрый человек, мыслящий категориями мировой политики. Ведь русские снова стали силой. «Как во времена Петра Великого».