Сотни тысяч беженцев в Европе, миллион – в США. Таковы данные по людям, официально получившим этот статус. В России их всего 790 человек. И только один человек с 1997 года смог получить статус политического беженца. «Профиль» разбирался, как в стране, где уголовная ответственность за нарушение правил регистрации предусмотрена даже для собственных граждан, привечают бегущих от войн и преследований людей из других государств.

Группа риска

Около 2,7 миллионов человек могут выслать из России за нарушение миграционного законодательства. Об этом в конце июля объявил глава ФМС Константин Ромодановский. Это «группа риска», те, кто превысил лимит на 90-дневное нахождение в нашей стране без регистрации. Для 1,46 млн въезд уже закрыт на сроки от 3 до 10 лет. Одновременно Ромодановский сообщил, что статусы временного убежища и беженца в России получили 336 тысяч граждан Украины. С 1 августа миграционная служба продлила для выходцев из этой страны на 120 дней так называемый льготный режим, в течение которого люди смогут определиться со своим статусом .

Об общем числе беженцев из Сирии и Ливии глава ФМС не упоминал, однако сообщил, что с начала года через Россию в Европу проследовало 182 сирийца. При этом все они достаточно долго, по меркам главы миграционной службы, пробыли в нашей стране – каждый в среднем 255 дней. Ромодановский уверен, сирийцы не остаются у нас только потому, что им больше по душе Запад. «Те, кто обращаются с просьбой, их материалы рассматриваются. Более того, мы весьма гуманно относимся, понимая, что там военные действия, всячески будем помогать, — заверил глава ФМС. — Но считаю, что здесь необходимо учитывать, что для выходцев из Сирии исторически и с точки зрения большей диаспоры, большей интеграционности больше приемлемы страны Европы, а не Российская Федерация». У сирийцев просто «нет желания «заякориться» в России, объясняет Ромодановский, а чиновники миграционной службы «за свободу выбора всегда стояли». Как сообщила «Профилю» председатель Комитета «Гражданское содействие», член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Светлана Ганнушкина, на настоящий момент статус временного убежища получило около 2 000 сирийцев. «Но и это ничто. По моим оценкам, порядка 10 тысяч приехавших в Россию сирийцев нуждаются в убежище», — сказал она. Что касается общего числа беженцев в России, то их, говорит Ганнушкина, не сотни тысяч, а всего 790 человек.

Одна жертва и три поклонника

Чтобы понять, откуда берутся столь разные данные, следует разобраться в статусе, который бегущий со своей родины человек может получить в России. Что такое беженец вообще? Это «лицо, которое не является гражданином РФ и которое в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений». Так гласит принятый в 1997 году федеральный закон «О беженцах», который уточняет, что беженцем может быть и тот, кто, «не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее в следствие таких опасений». Закон этот был принят на основании международной Конвенции ООН «О статусе беженцев» 1951 года, к которой Россия присоединилась в 1992 году.

Всего же есть три вида убежища, на которые, как и почти во всем мире, можно претендовать и в России: политическое убежище, статус беженца и временное убежище. Политическое убежище предоставляется на основании указа президента РФ от 1997 года и в соответствии со специальным административным регламентом ФМС. Такой статус могут получить те, кто ищет «убежище и защиту от преследования за общественно-политическую деятельность и убеждения, которые не противоречат демократическим принципам, признанным мировым сообществом, нормам международного права».

Много ли таких в России? Один был. «Это первый президент Азербайджана Аяз Муталибов, — назвала имя этого счастливчика Светлана Ганнушкина. — Возможно, еще его семья». В 90-х Муталибова на родине обвиняли в совершении ряда тяжких преступлений. Но в 2012 году после принятия в Азербайджане закона «Об обеспечении бывшего президента и членов его семьи» он вернулся домой, где был встречен с должным почетом и уважением. На официальном сайте ФМС нет данных о том, есть ли в России политические беженцы, есть только сведения о числе подавших такое ходатайство. В прошлом году таких было 17: из них 6 – из Узбекистана, 4 – из Казахстана, два – из США, по одному – из Дании, Сирии, Литвы, а также Украины. Не Янукович ли это? Вряд ли, считает Ганнушкина. «Ему наверняка гражданство дали, — предположила она. - Мы вообще к своему гражданству относимся очень пренебрежительно».

Тут вспоминается нашумевшая история двухгодичной давности с вручением российского паспорта французскому актеру Жерару Депардье. Глава Чечни сделал его тогда еще и почетным гражданином своей республики, одарив пятикомнатными апартаментами. Квартиру ему подарил и глава Мордовии. Буквально недавно, 20 августа, заявление на получение российского гражданства подал американский боксер Рой Джонсон. И уже его получил. Теперь о том же просит еще один горячий поклонник нашей страны, влюбленный в россиянку боец смешанного типа, гражданин США Джефф Монсон.

В конце августа, ФМС подготовила специальные поправки в закон «О гражданстве», которые предусматривают получение российского паспорта по упрощенной схеме в «ситуациях исключительного характера». И к этому, как отмечают авторы законопроекта, подталкивает «геополитическая ситуация в мире», которая «с каждым годом становится все напряженнее», в том числе и «неспокойная ситуация и в непосредственной близости» от России. Поэтому население бежит в поисках убежища, признают чиновники. За восемь месяцев текущего года российское гражданство, по официальной статистике ФМС, получили 124 991 человек.

Можно, но невозможно

Увеличивающееся напряженность и массовое бегство населения, так необходимые для упрощенного получения гражданства, почему-то не отражаются на официальной статистике ФМС. Признание беженцем – это вторая и основная форма получения убежища. Как и политическое, оно бессрочно, но разница между ними, за исключением того, что первое регулируется еще и специальным указом президента, а второе только законом, больше ни в чем не проявляется. Повод все тот же: преследование за убеждения и дискриминацию, отсутствие средств правовой защиты на родине.

Именно таких людей, по данным ФМС на конец 2014 года, и зарегистрировано 790 человек. «Из них около 300 человек – граждане Украины, сотрудники «Беркута» и прокуратуры, — говорит Ганнушкина. — Может, и правильно им этот статус дали, я не знаю. Но почему тогда другим не дают? Сирийцев там единицы». А точнее, двое. Остальные цифры складываются так: 413 человек из Афганистана, 229 человек из Украины, 65 из Грузии, 19 из Узбекистана, 11 из Таджикистана, 7 из Египта, 6 из Ливана, по четыре из Киргизии и США, трое из Ирана, двое из Ирака. «У немцев и французов сотни тысяч официальных беженцев. В США – миллион. В Турции – полтора миллиона, — приводит для сравнения данные по другим странам Ганнушкина. — А у на 790. Это смешно, эта цифра годится для маленького поселка, но не для страны, это даже не крохи, это хуже. Мы конвенционная страна, а люди, например, афганцы, которых сюда детьми привезли, по 30 лет живут у нас нелегально. Получить статус беженца во всех странах сложно. А в Российской Федерации получить его невозможно. Вот такая разница».

Нет ничего более постоянного, чем временное

Эта формулировка как нельзя более лучше отражает ситуацию с третьим видом убежища, так и называющимся – временное. «Это единственный статус, который у нас в большей или меньшей степени работает, — говорит Ганнушкина. — Это жалкие дополнительные гарантии, которые даются на год. Ими осчастливили свыше 200 тысяч украинцев и около двух тысяч сирийцев. Это невероятный успех!»

До недавнего времени статус временного переселенца не позволял беженцам работать, но теперь такое разрешение они получить могут. По данным ФМС, на конец прошлого года, на учете состояло 234 988 человек со статусом временного убежища. Из них граждан Украины 231 558, из Сирии — 1925, из Афганистана — 691, из Грузии – 472, из Узбекистана — 91, из КНДР — 54, из Киргизии — 34. Отличие этого статуса от двух предыдущих отличается по смыслу. Здесь речь идет не о персональных преследованиях за убеждения или о дискриминации. Это в основном касается людей, которые бегут от войны. «Также основанием для такого убежища может стать то, что на родине беженца не лечат какую-то болезнь, которую здесь у нас лечат», — объясняет Ганнушкина.

Цена гостеприимства

Согласно международному и российскому законодательству, беженцы должны получать все необходимые социальные гарантии. Но только те, кто получил официальный статус. Без него лечиться можно только за свой счет, работать вообще нельзя, и даже детей в школу вряд ли примут.

Впрочем, это не худшая из бед беженцев в России. Каждый из них рискует быть депортированным, и часто, как отмечают правозащитники, это случается в тот момент, когда беженец приходит в миграционную службу перерегистрироваться. «Его могут лишить статуса беженца, только потому, что он якобы «получил его не так, как надо», — говорит Ганнушкина. — Как раз это и произошло недавно с нашим переводчиком, который в Россию приехал из Афганистана 30 лет назад, в детском возрасте. Со статусом беженца он прожил три года, у него тут жена, ребенок. Что ему теперь делать?».

Можно, конечно, оспаривать подобные ситуации в суде. «Но суды у нас – это отдельная песня. — рассказывает председатель «Гражданского содействия». — Мне известно только два случая, когда суд отменил решение миграционной службы и обязал предоставить статус беженца». Одно из таких решений было принято в июне прошлого года в отношении гражданина Узбекистана Мирсобира Химидкариева, продюсера документального фильма о коррупции в его стране под названием «Алчность». «Решение суда даже не успело вступить в силу, как человека просто украли. Прямо на улице забрали и отвезли в Узбекистан, — вспоминает Ганнушкина. — Там он получил восемь лет лишения свободы за исламский экстремизм, к которому он имеет такое же отношение, как я или вы, например». Таких случаев много, говорит правозащитница. Первый в ее практике произошел в 2006 году, когда прямо из офиса «Гражданского содействия» увезли и отправили в Узбекистан Рустама Муминова. Спустя четыре года Европейский суд по правам человека, рассмотрев его дело, обязал российские власти Муминова отыскать и заплатить ему компенсацию в размере 20 тысяч евро.

Впрочем, с депортацией в России особенно никогда не церемонились. После того, как осенью 2013 года в Москве из-за бытовой поножовщины начались погромы в печально известном районе Бирюлево, начался массовый отлов и высылка гастарбайтеров. В районе Гольяново для мигрантов тогда даже соорудили концентрационный лагерь. Свое беспокойство поводу массовой высылки высказала молдавская диаспора в России и власти Таджикистана.

Теперь аукнулась России и массовая высылка из страны грузин в 2006 году. ЕСПЧ в июле прошлого года признал, что депортация 2 380 грузин была незаконной и нарушала основополагающие права человека на личную свободу и неприкосновенность, свободу передвижения, право на защиту и справедливый суд и другие. Российские власти вели целенаправленную политику против грузин, постановил Страсбург. В июле этого года Грузия подала в ЕСПЧ еще один иск, о денежной компенсации моральных страданий своих граждан, которые оценила в 70,3 млн евро.