Владимир Путин совершенно прав, — подождите негодовать или соглашаться, читайте дальше, — когда заявляет, что без конфликта на востоке Украины никто бы «Боинга» не сбивал. И тысячи людей, погибших с мая месяца, были бы живы и благополучны. И сочинская Олимпиада, на которую ухнули столько денег, выполнила бы свою задачу, то есть реально улучшила бы имидж России в мире. Все проглотили бы безвыборность и цензуру, и поднятие с колен было бы признано как злонамеренной гейропой, так и циничной пиндосней.

Теперь остается только признать, что этого конфликта могло не быть — и никому, честное слово, не стало бы хуже.

Можно сколько угодно твердить, — и в этом есть своя правда, и сам я повторяю подобные очевидности, — что человечество забыло уроки второй мировой и заслужило третью; что Бог нередко напоминал о простейших нравственных истинах через катастрофы, что интеллектуальный разврат и алчность современного человечества давно взывают к радикальному наведению порядка, а потому новый потоп не за горами; но соблазны всегда приходят не просто так, а через кого-то, и у происходящего сегодня на украинском юго-востоке есть вполне конкретный виновник. Почему бы не признать открытым текстом, что Россия за последние полгода очень существенно увеличила количество зла в мире, простого, обычного, узнаваемого зла — того самого, без которого элементарно было можно обойтись? Можно сколько угодно говорить про объективные предпосылки второй мировой, но нельзя не признать, что если бы во главе Германии не стоял маньяк, а правящей партией не была бы национал-социалистическая, — не было бы ни Судет, ни холокоста. Предпосылки для мировой войны, если честно, есть всегда, потому что человек в известных обстоятельствах становится злобной и мстительной тварью; но чаще перевешивают другие его способности. Человек ценен не тем, что легко превращается в скотину, — каковое превращение так восхищает апологетов зверства и почвенничества, — а тем, чем он от скотины отличается, потому что скотов Господь и так сотворил достаточно, как крупных рогатых, так и мелких зубастых.

Даже если признать, — хотя в таком признании тоже будет ложь, — что повинен во всем майдан, приведший к власти украинских националистов, останется вопрос о том, из-за чего случился майдан и кто именно управлял Виктором Януковичем во время его последних хаотических действий; кто заставлял его прервать процесс евроинтеграции, из-за которого, если помните, все и началось. Вступление Украины в ЕС, отдаленное и гипотетическое, было бы для России по своим последствиям стократ ничтожней сегодняшней изоляции, секторных санкций и обвально испорченной репутации. Что касается самого майдана, я никогда не был от него в восторге, о чем писал в том же «Профиле», но никакой майдан не привел бы сам по себе к войне на российских границах и к предполагаемому разрыву торговых, а там, глядишь, и дипломатических отношений с самой близкой из бывших республик. И никакой крайний национализм не пользовался там серьезным влиянием (как не пользовался и потом, что показали российские выборы). И если на том же майдане многие клялись в любви к России и ненависти только к отдельным ее представителям, то сегодня мысль о рабской природе России и полной ее неисправимости владеет в Украине чуть не всеми умами — благодарить за это следует отнюдь не украинские власти. Президент Порошенко, кстати, всегда считался в Киеве умеренным, чуть ли не пророссийским. И если сегодня он озверел до того, что и слышать не хочет ни о каком прекращении огня, — в апреле это был человек вполне договороспособный. Даже и после Крыма — который оказался губителен прежде всего для внутрироссийской ситуации, приведя к дикому взрыву агрессии плюс беспримерный культ личности, — худой мир был возможен, а добрая ссора выглядела фантастикой. Но последствия нынешнего противостояния нам предстоит расхлебывать еще десятилетия, если не столетия. Хороша геополитика, которая так ссорит с ближайшим соседом, а в перспективе и со всем миром.

Но не в геополитике и прагматике дело. Дело в том, что никакая Америка не могла бы спровоцировать многомесячное стояние на майдане, и никакие американские деньги не вызывают революций на ровном месте, и картина мира, в которой добрая православная Россия огнем и мечом противостоит бездуховному Западу, может возникнуть только в безнадежно больной голове. На протяжении всего 2014 года, который только перевалил за вторую половину и не обещает в дальнейшем никаких улучшений, Россия сознательно, системно, целенаправленно накачивается злобой и нетерпимостью, и ответная нетерпимость зреет даже там, где к нам были традиционно доброжелательны. Бредовая идея собирания Русского Мира, у которого нет ни единой позитивной ценности, — сплошная борьба, расправа и запрет! — приводит к тому, что и самые здравые россияне стремительно утрачивают критичность. Такого падения всех планок — нравственной, идеологической, вкусовой, — Россия не знала даже во время шовинистического угара столетней давности. В ней катастрофически ухудшилось все, вплоть до взаимоотношений, — поскольку искусственный, индуцированный идеологический раскол прошелся по коллективам и семьям, а иногда и по отдельно взятым головам. Никому не стало лучше, а Новороссии так и гораздо хуже; и жители, якобы доведенные до отчаяния, а на деле вполне индифферентные, — сегодня действительно до него доведены.

Всего этого могло не быть, если бы не прозевали майдана или умели договариваться с ним; если бы поднятием с колен назывался рост российской науки и промышленности, а не территории либо рейтинга власти; но раз уж всего этого не удалось избежать — давайте хоть признаем очевидное. На это нас еще должно хватить.