Людмила, жена Артема Кузьмина:

— Артем — единственный из всех, кто лежит в госпитале, и единственный, о ком нет почти никакой информации. Говорили только, что его жизни ничего не угрожает. Я узнала о том, что с ним случилось, от его друга из Йошкар-Олы. Он написал мне, что видел новости об Артеме. Артем из Марий Эл, там же живут все его родственники. Его направили служить в эту часть, и он здесь остался на контракт. Сейчас ему 21 год. Здесь мы с ним познакомились и поженились. Свадьба была в начале июля, совсем недавно. У нас скоро будет ребенок, девочка. Сейчас я на седьмом месяце.

Я слышала, что он собирается на учения в Ростовскую область, но в его дела не совалась. Раньше он уже ездил в такие поездки, и я не думала, что так может получиться.

Я, конечно, очень волнуюсь и сижу на успокоительных. Мне нельзя пить таблетки, чтобы не навредить ребенку, поэтому врачи выписали мне чаи. Я очень спокойный человек, поэтому все случившееся воспринимаю легко по сравнению с другими. Конечно, когда я узнала, у меня была истерика. Но сейчас я стараюсь мыслить трезво и держаться спокойно. Тем более, после того как я встретилась с родственниками других ребят, и мы сходили в полк. В полку нам сказали, что все хорошо, их уже собираются вызволять, и дело двигается. Я доверяю тому, что говорят в полку, потому что помочь ребятам в их интересах. Ехать за ним я не собираюсь, у меня уже большой срок. Я знаю, что за ним поедут и его вытащат.

Татьяна, мать Сергея Архипова:

— Сергею 22 года. Он служит в части четвертый год, недавно подписал второй контракт. Срочную службу он проходил в другом месте, но он, как и мы, костромской. О том, что он оказался в плену, мы узнали из интернета. Нам стали звонить знакомые и друзья и говорить, что с нашим сыном что-то случилось. Мы зашли во «Вконтакте» и увидели его фотографии. Потом стали появляться видео допросов, но нашего ребенка там не было. Нам было тяжелее других, мы даже не знали, жив ли он. В первый раз мы увидели его на пресс-конференции.

Мы обращались по поводу сына во все организации, бежали куда глаза глядят. Постепенно мы познакомились с другими родителями, теперь мы общаемся и поддерживаем друг друга. Мы уже стали родными людьми, беда объединяет. Я надеюсь, что на днях с нашими ребятами встретится российский представитель и передаст наши письма — и от нас с мужем, и от бабушек, и от дедушек. Мы все его очень ждем.

Мой муж — бывший военный, и наш второй сын тоже служит. Он — срочник, и я на тысячу процентов уверена, что его никуда не отправят. Хотя про Сергея мы тоже думали, что он не попадет ни на какую войну. Потому что войны нет. Мы считали, что он уехал на учения, и все хорошо. Он сказал, что едет в Ростов, но сам не понимал какой — Ростов Великий или Ростов-на-Дону. Мы не стали допытываться, они постоянно ездят на учения по всей стране.

Мы встречались с руководством части, и нам сказали, что уже принимают меры. Нам всем стало легче, а главное, думаю, что стало легче ребятам — они узнают, что мы здесь стараемся им помочь. Они ведь даже не знают, в курсе ли мы, что они находятся там. Они за нас тоже переживают.

Мы надеемся, что наших ребят вытащат, но если что, мы готовы ехать за ними в Киев. Сейчас в полку нам сказали, что над их возвращением работают, и мы надеемся, что детей нам вернут. Людям на Украине мы тоже очень сочувствуем, мы же видим их горе. Не дай бог кому-то попасть в такую ситуацию.

Ольга Гарина, мать Егора Почтоева:

— Егор на срочной службе был связистом в железнодорожных войсках. Сейчас ему 20. Служба была — не бей лежачего, но при этом он решил остаться в армии. Пошел в 331 полк по контракту. Я спросила его почему, а он ответил, что там стабильно. Я его решение поддержала.

Недавно у него были учения в Тамбове, там все было спокойно. Они стреляли, бегали, копали траншеи, делали дымовые завесы какие-то. Я его спрашивала: «Вы что там делаете?» Он отвечал: «На пузе ползаем». Ну, замечательно. То есть никакой детальной информации о службе он нам не давал. Главное, что был жив-здоров. Потом он сказал, что его отправляют в Ростов, я ответила: «Отлично, там тепло и хорошо».

И хотя мы знали, что через Ростов идут беженцы и граница близко, у нас не было никаких подозрений о том, что наш ребенок может попасть в плен. Я думаю, что они случайно во время тактических учений перешли границу. Там же ничего не очерчено, и чья территория — непонятно. Узнать не у кого. Сейчас, конечно, нужно спрашивать с командиров: кто и зачем их в эту сторону отправил. Но мы не в праве судить военачальников. Я думаю, что им сейчас не лучше, чем нам, ведь они подставили столько голов. Лезть в их действия мы не хотим. Нам главное вернуть своих детей.

Ночью мне позвонила подруга и показала фотографии моего ребенка. Мы сразу же приехали в полк, но ничего не выяснили. Я живу за 200 км от Костромы и каждый день езжу сюда. Во втором часу ночи я приезжаю домой, а утром в пять часов еду обратно в город. И ничего страшного. Это наши дети, и нам их выручать. Мой сын есть на всех видео, и я точно знаю, что он живой.

Первое мое ощущение было — нет, это неправда. Потом я почувствовала себя как в кино. И когда я начала понимать, что все так и есть, я почувствовала себя матерью, у которой пропал ребенок. Это непередаваемое чувство, и ни один враг не пожелает своему врагу, чтобы он испытал такие чувства.

Юлия, девушка Владимира Савостеева:

— Ему 27 лет, он уже давно служит по контракту. Я узнала о том, что он попал в плен, случайно. Утром пришла на работу, открыла интернет и увидела там его фото. У меня началась паника, слезы. Я схватила телефон и начала писать и звонить всем, кому только можно. Но никто ничего не знал. Какая-то информация появилась только вечером. Тогда меня уже начали успокаивать друзья и близкие.

Позднее я начала ходить по инстанциям, но в полк к нему не звонила. Потому что я не жена и не родственница, а просто девушка. У меня нет никакого статуса. О том, что происходит, я узнавала только из интернета. Но я знала, что он жив, видела запись его обращения к родителям.

С его родителями я долго пыталась встретиться, мы несколько дней друг друга искали и, наконец, сегодня нашлись. Я была очень рада, потому что поняла, что я не одна. Раньше мы не были знакомы. Мы просто не успели познакомиться, потому что он уехал на эти учения. Когда уезжал, он сказал мне только, что едет в командировку, и не более того.