Сергей Митрохин, партия «Яблоко»

Политическая ориентация: социально-либеральная партия

Идея: европейский путь развития для России

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Мы хотим добиться мирного перехода от авторитарной криминально-олигархической системы к современному правовому демократическому социальному государству.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы хотим изменить социально-политическую систему, которая обслуживает паразитическую элиту в ущерб всему остальному населению страны. Создать государство европейского типа.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Чтобы добиться этих целей, нужны очень сильные позиции, мы этих позиций пока не достигли, потому что мы боремся не только с этой системой, но и вообще с тысячелетней российской традицией. Это грандиозная задача глобальных масштабов, ее невозможно было решить в 1990-е годы, когда мы выступали как оппозиция Ельцину, Гайдару и Чубайсу. Мы все время боролись с государственной машиной, которая поддерживает сложившуюся криминально-олигархическую систему, с такой мощью сложно бороться.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Потому что эти сумели взять под контроль протесты и тем самым их ослабить.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Нам не удалось убедить другие оппозиционные силы отказаться от заигрывания с олигархией и национализмом. Нам не удалось убедить коллег по оппозиции отказаться от тактики революционных провокаций, которой воспользовались власти, чтобы подавить протесты.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Часть оппозиционных сил тесно связана с олигархией, это делает для нас сложным сотрудничество с ними. Другая часть заражена вирусом национализма. Это делает бессмысленным сотрудничество: мы являемся одновременно партией антиолигархической и антинационалистической.

Геннадий Гудков, независимый политик

Политическая ориентация: умеренный левый

Идея: социал-демократия по европейскому образцу

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Сейчас должна возникнуть структура, объединяющая оппозицию. Такую попытку сделала «РПР-Парнас». Возможно, вокруг нее будет какая-то общегражданская политическая тусовка. Я тоже буду в этом участвовать. Ключевая задача — сделать последнюю попытку заставить власть провести выборы 2016 года мало-мальски прилично. Если нет — я первым призову признать власть нелегитимной, и тогда всем надо будет выходить на улицу, чтобы выразить свое отношение к тому, что Россия скатывается в диктатуру.

— Вы сами будете баллотироваться в депутаты?

— Я не знаю, какие выборы будут проходить в 2016 году. Если они будут проходить по таким же правилам, как проходили в Московскую городскую думу, — унижаться я не буду. Но совершенно очевидно, что мы будем использовать выборы как трибуну. А смена власти, возможно, будет проходить другим путем.

— Что вы хотите изменить в России?

— Сначала нужно создать политическую поляну, ее уничтожили, закатали в асфальт. Главная задача — восстановить принципы политической состязательности, восстановить нормальные, честные выборы, убрать барьеры, фильтры, разрешить политические блоки.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что власть имеет сегодня послушное большинство в Госдуме, она проводит сегодня свои законы, которые делают власть несменяемой. Совершенно очевидно, что на власть надо давить.

— Почему до сих пор не давили?

— Мы давили в 2011–2012 годах, но пока сил не хватило. У власти оказался большой запас прочности. Наверное, сыграла роль и нерешительность протестного движения. Тем не менее мы заставили власть пойти на серьезные политические реформы и компромиссы.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Она направлена в нужное русло: люди требовали честных выборов. В этом смысле гражданские протесты указывали власти на то, что надо сделать. Другое дело, что власть не послушалась гражданских протестов, недооценила последствий и решила заткнуть рот всем своим оппонентам, поступила беззаконно. Власть пошла на репрессии против представителей гражданского общества. Спад протестов — естественный процесс, у людей не было цели свергать власть, идет реакция.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Единственная серьезная ошибка: нам не удалось создать постоянного, работающего органа оппозиции. Комитет протестных действий действовал эффективнее, чем Координационный совет. Не было опыта, было много молодежи.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Мешают жесткие точечные репрессии против лидеров оппозиции: половина состава КСО арестована и осуждена по липовым делам либо была вынуждена эмигрировать. Вторая причина: массовый патриотический угар, связанный с событиями на Украине, снизил возможности оппозиционного движения. Но это временное явление.

Борис Немцов, партия «РПР-Парнас»

Политическая ориентация: либерал-демократы

Идея: европейский выбор России

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Политических и экономических свобод, установления социально-рыночной экономики европейского типа.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы бы выбрали путь на сближение с Европой, сократили бы бюрократию, спецслужбы, отменили бы цензуру, вернули в страну выборы, сделали бы независимый суд, вернули бы местное самоуправление, федерализм, гражданские права и свободы, сделали бы ставку на средний класс и малый и средний бизнес, понизили бы налоги для предпринимателей, основное налоговое бремя переложили бы на сырьевые компании.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— А как мы это можем сделать? У нас нет ни одного представителя в Госдуме, ни одного представителя в правительстве. Я единственный депутат областного уровня — Ярославской областной думы. Одному добиться перемен в стране довольно трудно. Другим не удалось пройти во власть, потому что за эти годы уничтожен институт выборов: оппозиция к выборам не допущена. Еще они уничтожили право доступа к СМИ, установлена тотальная цензура.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Она в нужном русле, просто гражданский мирный протест — дело долгосрочное. Махатма Ганди изгонял британских колонизаторов 20 лет, выгнал в конце концов и стал основателем демократической Индии. Если ты выбрал путь ненасильственый, ты должен набраться терпения.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Некоторые говорят, что я должен был убить Путина. Но я не считаю, что оппозиция должна применять насилие.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Ничто не мешает, мы к этому идем. К московским выборам была создана широкая коалиция оппозиционных кандидатов, просто их не допустили.

Дмитрий Демушкин, объединение «Русские»

Политическая ориентация: ультраправые

Идея: создание русского национального государства

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Как и любое политическое движение, мы боремся за власть. На сегодня мы отстаиваем соблюдение прав и интересов русского народа — коренного населения России.

— Что вы хотите изменить в России?

— Прежде всего мы хотим изменить саму Россию. Для нас Россия — это русское национальное государство, нас не устраивает в России сама концепция федеративного государства. Мы хотим построить русское национальное государство — государство русских и других коренных народов России.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что на сегодняшний день нет системы легальной смены власти, отсутствуют механизмы.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Потому что те люди, которые их возглавляли, больше думали не о результате, а о своей роли в этом процессе.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Мы и наши сторонники были приглашены на эти акции, причем с кучей условий, и в итоге нас вытолкнули с этих протестов. И мы продолжили заниматься организацией наших акций, как, например, «Русский марш». Если бы связка «оппозиция и националисты» в то время состоялась, думаю, сегодня мы бы с вами уже жили в другой стране. Это ошибка либеральной оппозиции, которая возглавляла протестное движение России. Они не захотели уйти с протестов, а хотели своими лицами его возглавлять.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Отсутствие в России оппозиционных сил, которые готовы договариваться об общей цели.

Сергей Давидис, «Партия 5 декабря»

Политическая ориентация: центристы

Идея: европейский выбор России

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Мы сторонники рыночной экономики, политической и экономической конкуренции, примата прав человека над правами коллективных сущностей.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы хотим, чтобы Россия не только в потенциале, но и во внешних проявлениях стала европейской страной. Чтобы граждане РФ могли быть уверенными в завтрашнем дне, могли сами выбирать власть всех уровней, сменять ее, имели бы гарантированные права, как граждане европейских стран. Должна быть полностью изменена политическая система

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что инерция патерналистского отношения к власти с одной стороны и авторитарность своекорыстной власти в нашей стране очень велика, это имперское наследие. Большие сырьевые богатства позволяют власти в течение долгого времени быть независимой от общества. Нам мешает прийти к власти выстроенная авторитарная система, исключающая политическую конкуренцию, отсутствие независимого суда, отсутствие власти закона. Это препоны, которые не позволяют принять полноценное участие в политической конкуренции и нам и всем остальным.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Я бы не сказал, что ее не удалось направить в нужное русло. Она в русло требования честных выборов, соблюдения прав человека, освобождения политзаключенных была направлена. Другое дело, что та инерция и те факторы, о которых я говорил, оказались сильнее. Общество, конечно, изменилось, эти протесты не прошли бесследно, но ничего не бывает мгновенно. Сейчас режим разыграл единственный козырь, который у него был, — козырь внешней политики, который предсказуемо оказался эффективным в связи с имперским наследием. Но это был последний козырь. Принципиально это ничего не изменит. Неизбежность движения России к Европе не пересилит ни это, ни что-то еще.

Несколько политических сил удалось образовать, было немного либерализовано партийное и избирательное законодательство, но все ресурсы по-прежнему остаются в руках никому не подотчетной небольшой группы лиц. И это при полной закрытости доступа к массовым СМИ, при дальнейшем подавлении политической активности, в том числе путем репрессий — узники 6 мая, Навальный. У правящей группы ресурсов еще достаточно. В один шаг преодолеть отстранение нашей страны от демократии было невозможно. Но движение в этом направлении будет, борьба обязательно закончится успехом.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Не ошибается тот, кто ничего не делает. У нашей партии было недостаточно публичных проектов, которые привлекали бы внимание общества, мобилизовывали бы его. Это связано с ограниченностью ресурсов и с серьезными административными препятствиями. Если говорить о протестном движении в целом — то же самое. Не были учреждены постоянно действующие институции, не было установлено прямых механизмов взаимодействия внутри протестного сообщества. Ошибкой было отсутствие обратной связи с избирателями у Координационного совета. Но это все детали, эти ошибки детерминированы уровнем общественного развития, выше головы не прыгнуть.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Сегодня мешает то, что сейчас очевидный период реакции, подавления любой общественной инициативы. Такие коалиции создаются на подъеме общественного движения, когда можно поставить какие-то инструментально достижимые цели. Сейчас такие цели поставить сложно, кроме разве цели мира — прекращения вмешательства России в войну на Украине. Я думаю, коалиция по этому поводу мыслима и она де-факто есть: этот подход разделяет большое количество организаций, как либеральных, ориентированных на европейский путь развития России, так и националистических, левых. Это было хорошо заметно на «Марше мира» 21 сентября в Москве. Но сейчас ситуация настолько меняется: новые цели и новые коалиции могут возникать довольно быстро, никто не знает, что будет через месяц, а тем более через год.

Николай Ляскин, Партия прогресса

Политическая ориентация: центристы

Идея: вся страна должна жить по закону

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Чтобы страной руководили профессионалы и люди, любящие эту страну.

— Что вы хотите изменить в России?

— Чтобы исполнялись законы и было понимание того, что нарушение законов влечет за собой ответственность.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что люди, которые сейчас у власти, крайне не хотят ни исполнять законы, ни нести ответственность за нарушение законов, очень боятся потерять свои финансовые потоки, которые они используют против россиян во благо себе и своим семьям. Нам еще не удалось прийти к власти, потому что на данный момент люди, принимающие решения о том, кто участвует и кто может участвовать в выборах, не хотят никакой конкуренции.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Я не соглашусь. Из протестного движения родилось много общественных проектов, очень много людей начало думать и смотреть новости не только по Первому каналу. Все направлены, все следят за нами и другими общественно-политическими проектами, просто пока они не знают, что конкретно они хотели бы делать.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Наша партия вообще все делала хорошо. Мы вообще как партия зарегистрированы только несколько недель назад. Что касается коллег по оппозиции — может быть, можно было что-то сделать лучше, но я бы не стал менять.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Ничего не мешает. Но сегодня она зачем? Мы и так по разным проектам можем взаимодействовать. Широкая коалиция сил имеет значение в момент выборов, и если мы подойдем к выборам с пониманием, я думаю, будем разговаривать. Просто сейчас надо делать дела, а для этого необязательно всем вместе садиться за стол. Надо делать дела, и все будет хорошо. Сейчас, например, есть история о ратификации 20-й статьи конвенции ООН о незаконном обогащении: чиновник не должен тратить больше, чем зарабатывает. Еще мы занимаемся контролем над исполнением госзаказов.

Рифат Шайхутдинов, партия «Гражданская платформа»

Политическая ориентация: правые

Идея: работать, зарабатывать, накапливать

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Мы считаем, что у страны есть важная историческая задача — создание новой для нас сферы человеческой деятельности, сферы, которую принято называть «бизнес». Не нужно считать бизнесом капиталы, нажитые на приватизации или на откатах от расходов государственного бюджета. Бизнес — это создание нового продукта, новой стоимости. Это особый тип человеческого самоопределения, который берет на себя большие риски и большую ответственность. Умение справляться с этими рисками и ответственностью должно достойно вознаграждаться. Люди, которые работают сами и дают работу еще и другим, — важнейший социальный слой любого современного общества. Такими не могут быть все, и большинство такими быть не может, но несколько миллионов таких людей нашей стране обязательно нужны. Это государственная задача, и основа для развития страны. Наша партия видит в создании и развитии такого социального слоя свою основную задачу. Для этого нужно формировать новую экономическую политику в стране, нужно разрушить монополию и клановость, поскольку именно они сейчас препятствуют развитию какой-либо деятельности.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы хотим, чтобы опорой нашего государства был бизнес, а не чиновники. Чиновники ничего не производят, а только распределяют заработанное другими, не забывая в первую очередь себя. Поэтому первое, что надо сделать, — лишить возможности чиновников приватизировать функции государства и извлекать из них «прибыль». У нас в парламенте крупнейшая фракция «ЕР» от партии чиновников. И что, они сами себя будут ограничивать? Мы рассчитываем пройти в ГД следующего созыва, сформировать сильную профессиональную фракцию и начать менять законодательство в сторону ограничения чиновничества и развития судебной системы. Второе, что нам жизненно необходимо, — справедливый суд. Тогда справедливости не придется добиваться на улице митингами.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Мы партия молодая — с момента основания прошло всего два года — и пока еще непарламентская. Но уже сегодня там, где мы пришли к власти, — а мы представлены в региональных и муниципальных органах власти лучше всех непарламентских партий — мы действуем. Например, по инициативе Евгения Ройзмана в Екатеринбурге создано коалиционное общественное правительство.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Наша партия выступает против протестов в том виде, в котором они были. А они были нечестные. По сути своей — антигосударственные, лишь прикрывающиеся красивыми лозунгами. Например, мы в партии провели дискуссию и решили не идти на «Марш мира» (он состоялся 21 сентября 2014 года). Он назывался только «Маршем мира», а, по сути, сводился к лозунгу «Долой власть». Мы считаем, что смена власти таким способом, через разные варианты революций, не доведет до добра нашу страну. Поэтому главная проблема так называемого гражданского протеста — его политтехнологичность. В том смысле, что организаторы таких акций выводят людей на улицы совсем не ради объявленных «красивых» целей. Люди это все больше и больше понимают и отказываются от участия в таких манипуляциях. При этом право на гражданский протест, безусловно, должно быть. Я, например, поддерживаю медиков Москвы, протестующих против непродуманной и вредной реформы системы медобслуживания в столице. Это протест искренний и настоящий.

— Допускала ли ваша партия за последние два года ошибки? В чем ошибки коллег по оппозиции?

— Поскольку мы партия новая и молодая, то нам, конечно же, не удалось избежать некоторых ошибок роста. Например, следовало гораздо активнее бороться за справедливое избирательное законодательство.

Мы активно развивали линию наблюдения за выборами, но результаты формируются не только по итогам дня голосования. По ряду вопросов надо было раньше бить в колокола: по муниципальному фильтру, по сбору подписей. Были и ошибки кадрового характера, а где-то наоборот, партии пока не хватает политического веса, чтобы защитить своих членов и сторонников от несправедливых обвинений и различного рода давления неполитическими методами.

Проблема же нашей оппозиции в ее предельной недемократичности, как это ни странно. Наши оппозиционеры требуют смены власти в стране, не имея достаточной для этого поддержки народа. Если вы представляете меньшинство, то вы, безусловно, имеете право на мнение, на позицию, на критику, но не на власть в ее полноте. Власть в демократическом обществе принадлежит большинству при гарантиях прав меньшинства. Ошибка нашей так называемой оппозиции заключается в том, что она борется с Путиным, с государством, многие утверждают, что и народ у нас какой-то не такой. А бороться надо за формирование своей избирательной базы и за ее расширение. За поддержку людей надо бороться. А если по мнению многих наших оппозиционеров и страна у нас какая-то неправильная, и народ какой-то не такой, а правильно только то, что советуют или навязывают нам из-за рубежа, так чего же тогда удивляться отсутствию поддержки избирателей?

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Вот то, что я сказал выше, и мешает. Разное понимание целей. Мы открыты для сотрудничества с теми, кто не призывает к «майдану» и делегитимизации выборов. Мы готовимся к тому, чтобы в 2016 году преодолеть проходной барьер в Госдуму и стать реальной политической силой в парламенте. В этом наша политическая цель, а не в том, чтобы устроить революцию или получить одобрение нашей деятельности из-за границы.

Владимир Рыжков, независимый политик

Политическая ориентация: правый

Идея: экономический рост 7–8%, подотчетность власти народу, местное самоуправление

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Сейчас главное — добиться того, чтобы в 2016 году в Государственной думе после долгого перерыва появилась наконец либеральная фракция. Достигнуть этого можно разными путями. Сейчас восстановлены одномандатные округа: если пройдет достаточное количество либералов, из них можно сформировать фракцию. Можно сплотиться вокруг одной из зарегистрированных либеральных партий — «Гражданской платформы» или «Яблока», или другой. Я могу быть кандидатом в одномандатном округе, могу быть и эффективным кандидатом списка.

— Что вы хотите изменить в России?

— Нужно менять экономическую и социальную политику, для того чтобы возобновить экономический рост до 7–8% ВВП в год, обеспечить рост бюджета и рост доходов граждан. В России с каждым годом ухудшаются условия для предпринимательства, растут налоги. Госмонополии душат экономику, повышая тарифы. Экономика все больше национализируется, а госсектор коррумпирован и неэффективен. Все это ухудшает деловой климат. Второе — это политическая реформа: стране нужны свободные выборы, политическая конкуренция.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Я это делал, но моя работа была искусственно прервана в 2007 году. Я неизменно избирался в Госдуму в 1993, 1995, 1999 и 2003 годах. Потом Кремль изменил правила: одномандатные округа были закрыты, мою партию ликвидировали.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— По той же причине. Если бы на выборах в Мосгордуму власть зарегистрировала таких лидеров протестов, как Ольга Романова, Мария Гайдар, Владимир Милов, бывший министр экономики Андрей Нечаев, если бы они были в Мосгордуме, уже сегодня энергия этих людей работала бы на интересы москвичей. Но власть по-прежнему не пускает оппозиционеров на выборы.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Конечно, ошибки есть. Нам нужно было бы уделять гораздо больше внимания экономике и показывать людям нашу экономическую программу, показывать, что политика госмонополизма, которая сейчас проводится, привела экономику в тупик и что наша программа способна запустить быстрый экономический рост. Если бы демократическая оппозиция делала упор на экономических перспективах страны, то база поддержки была бы шире, чем сегодня.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Мешает то, что у каждого своя картина мира, свои представления о приоритетах, их очень трудно согласовать между собой.

Эдуард Лимонов, партия «Другая Россия»

Политическая ориентация: левые националисты

Идея: Россия — все! Остальное — ничто!

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Как и любая политическая партия, мы хотим прийти к власти (если не одни, то в коалиции с другими политическими партиями), для того чтобы повлиять на судьбу нашей страны и нашего народа.

— Что вы хотите изменить в России?

— Во внешней политике мы позиционируем себя как более радикальная политическая организация, чем Путин и его группа. К примеру, мы вмешались бы в ситуацию в Донбассе еще в марте–апреле, помогли бы Новороссии победить и признали бы ее как независимое государство. Во внутренней политике мы намного левее власти, мы национализировали бы имущество и активы сверхбогатых и создали бы в стране режим народного социализма.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Совершенно очевидно, что вначале следует завоевать власть. В условиях полицейского авторитарного государства это нелегкая задача. Сделаем.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Я много разъяснял все эти годы почему. Вожди либералов присвоили себе протест, когда увидели, что он стал массовым. Но присвоили только для того, чтобы предать протест власти. Я имею в виду события 10 декабря 2011 года, когда либеральная верхушка сманила народ из центра Москвы, где находятся важнейшие центры инфраструктуры государства, на далекую Болотную площадь, в ловушку.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Национал-большевистская партия и ее преемница партия «Другая Россия» учили сопротивлению на «Маршах несогласных», на Триумфальной. Мы все делали как надо, но либеральные вожди угнали протестные массы и обманом возглавили бунт рассерженных горожан. Мы были и преданы, и оклеветаны, это все объясняет.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Дудки, сказал поп Анютке. С российской буржуазией мы не желаем больше иметь дело. Это предавший и предательский класс. Ненавидящий свой народ, это не политическая сила, это не оппозиция, но клиника.

Владимир Милов, партия «Демократический выбор»

Политическая ориентация: правоцентристы

Идея: за конкуренцию, против монополий

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Мы хотим добиться смены вектора развития России, хотим, чтобы монопольная группировка, которая уже 20 лет удерживает власть в стране, сменилась на открытых, честных, свободных выборах. Я уверен, если выборы в стране будут честными, возможна серьезная конкуренция. Мы хотим способствовать этому и бороться за властные посты, участвуя в такого рода выборах.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы хотим, чтобы Россия перестала строить устаревший государственный монополистический капитализм XIX века, чтобы она была современной страной с конкурентной политикой и экономикой.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что власть применяет стандартный для авторитарных режимов набор мер для отстранения конкурирующих сил от СМИ, от политики, от общественной жизни. На выборах применяется административный ресурс, в основных массовых СМИ — цензура. Правящая группировка просто не пускает ни нас, ни другие оппозиционные силы к людям, не дает выйти в эфир и вести нормальную оппозиционную деятельность. Но на ряде местных выборов нам удается прорваться через эту блокаду, мы даже где-то побеждали последнее время.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— В оппозиции нужна большая, серьезная дискуссия на тему «почему не получилось». Многие оппозиционные лидеры и СМИ предпочитают отмахиваться от этой темы. Не получилось, потому что был стихийный выплеск энергии большого количества людей, но политическая инфраструктура, которая могла бы эту энергию подхватить, не сложилась. Например, на президентских выборах 2012 года ряд оппозиционных деятелей отказался выдвигаться. К сожалению, долговременное пребывание в подполье отучило оппозицию реально бороться за власть.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Мы ответственность за это не несем, потому что мы не были в числе тех, кто взял на себя задачу возглавить эти протесты.

— Может быть, в этом и была ошибка?

— Для того чтобы это сделать, нужно было дружить с главными редакторами нескольких СМИ. Это один из главных уроков, которые нужно из этого вынести. Принимать участие в оппозиционной структуре, бросающей вызов власти на федеральных выборах, должны все дееспособные силы, а не только те, которые местечковым способом договорились о том, что их будут пиарить дружественные главные редакторы. Поэтому это не наша вина, это наша беда: нас жестко отключили тогда от эфира, потому что мы недостаточно хвалили раскрученных оппозиционных персонажей. Надеюсь, они сделают вывод из этих ошибок, потому что они-то в итоге и проиграли.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Во–первых, давление власти: целый ряд видных оппозиционных деятелей незаконно преследуется по политическим мотивам. Навальный, например, находится под арестом. Власти отказывают в регистрации целому ряду политических сил, ввели новые фильтры для партий, не представленных в действующем марионеточном парламенте. Во-вторых, эта история с российским вторжением на Украину и превращением нашей внешней политики в агрессивно-имперскую возвела барьер между рядом оппозиционных партий. Прежде всего между системными и несистемными. На несистемном оппозиционном фронте такую коалицию создать реально, и мы хотели бы в этом участвовать.

Константин Крылов, Национально-демократическая партия

Политическая ориентация: правые

Идея: свобода совести, собраний, союзов, неприкосновенность личности

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Прежде всего представительства в органах власти.

— Что вы хотите изменить в России?

— Мы хотим видеть Россию национальным демократическим государством, таким же, как страны Восточной Европы, которые для нас являются образцом. Это должно быть государство русских в том же смысле, что Польша — государство поляков. Это государство, которое обеспечивает равноправие всем своим гражданам и основано на каком-то культурном, языковом и ином стандарте. Национальное большинство в нем должно чувствовать себя максимально комфортно. Современная Россия — антинациональное государство, неравенство выражается в неравном финансировании регионов (есть много привилегий в национальных республиках, которыми русские области не обладают). Все, что нужно русскому народу, — это самые обычные права и свободы: свобода совести, слова, собраний, союзов, создание независимой судебной системы.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Потому что мы используем обычные легальные методы: наша партия два раза пыталась зарегистрироваться, каждый раз нам отказывали. Это признак того, что государство превращается в тоталитарное. Власть почему-то нас не любит и боится, хотя мы не безумные оппозиционеры, мы не хотим никого расстреливать.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Я не могу сказать, что я чего-то не сделал из того, что мог. Я был одним из участников протестов. Возможно, дело было в том, что народ у нас довольно мирный. Даже на известной всем Манежке уровень насилия был очень низким: в полицию бросали картонными елочными игрушками, даже елку не повалили. Люди у нас не хотят насилия, поэтому очень многие вещи, которые могди бы произойти, не произошли. Это в том числе связано с поведением лидеров протеста, которые старались не допустить перерастания мирного собрания во что-то еще. Я был на одном митинге Навального, когда люди уже готовы были остаться на площади и разбить там палаточный городок, Навальный лично попросил всех разойтись. Примерно так вели себя все лидеры протеста. Всем хотелось добиться от властей уступок и кончить дело мирно. Власть этим воспользовалась. Кроме того, ряд лидеров протестов, особенно среди либералов, имеют контакты с властью. Думаю, им было интересно в политическом (не в денежном) смысле продать свою оппозицию.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Лидеры протеста, в основном либералы, испытывают какую-то иррациональную ненависть к русским националистам. На Украине, например, именно националисты во время Майдана были движущей силой протеста, они взяли на себя силовую сторону дела. У нас тоже были националисты, готовые во всем этом деле участвовать. Это необязательно силовой сценарий: я говорю о мирных ненасильственных акциях вроде «ОккупайАбая». Но для этого было нужно, чтобы лидеры протеста их приняли полностью и действительно бы с ними объединились. Увы, именно с этим были проблемы. Даже я, известный как человек достаточно умеренный, постоянно сталкивался с остракизмом. Либералы националистам не доверяли, в результате очень многие протестные действия не были реализованы. Вся вина лежит на тех, кто возглавлял протесты.

— А что вам помешало их возглавить?

— Отсутствие ресурсов. Чтобы возглавить митинг, нужны деньги и информационные ресурсы.

— Почему у них это было, а у вас не было?

— У меня нет радиостанции «Эхо Москвы». А у них есть радиостанция (дорогая игрушка!), есть наработанная аудитория (что вызывает уважение), есть газеты. У националистов ничего этого нет.

— Почему?

— Потому что чиновники относятся к нам с бесконечным подозрением и подавляют любую попытку создать более или менее национальный информационный ресурс.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Коалицию не можем создать еще и потому, что вообще у нас оппозиция драчливая, не понимает общих интересов, постоянно обвиняет друг друга в чем-то, поддается на дешевый развод. В частности, не хотят сотрудничать со мной и с русскими националистами как таковыми. И вообще оппозиция раздроблена. Один украинский вопрос разодрал практически все политическое пространство. Наша оппозиция инфантильна и безответственна.

— Вы говорите о либеральной оппозиции?

— Нет, почему? Все националисты точно так же перессорились. Вы думаете, что мы чем-то лучше других?

Андрей Шальнев, Либертарианская партия

Политическая ориентация: правые

Идея: минимальное государство, минимальные налоги

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Мы хотим, чтобы максимальное количество государственных полномочий, максимальное количество налогов было отменено, чтобы государство перестало регулировать экономику и взаимодействие людей между собой ограничилось только вопросами обороны и безопасности.

— Что вы хотите изменить в России?

— Хотим кардинально снизить налоги, многие налоги вообще отменить. Упразднить участие государства во многих отраслях экономической деятельности и перейти к частной инициативе.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Пока сказывается тяжелое наследие Советского Союза, где все было государственное, частного не было. Нашей партии не мешает ничего, нам мешает только государство.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Многие люди, которые выходили на протесты, не были достаточно решительно настроены, не готовы были зайти далеко в своем желании добиться перемен. Они были готовы выйти шариками помахать, а протесты так не делаются (это мы видим по Украине, по другим странам), нужно быть готовым чем-то рисковать, а у нас до последних событий была хорошая экономическая обстановка в стране, поэтому протест не имел социальной основы.

— А чем нужно было рисковать?

— Жизнью.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Многие оппозиционеры сделали ошибку, когда призывали бойкотировать выборы. Потому что многие активные люди ходят на выборы, и когда им говорят выборы бойкоторовать, у них появляется апатия. Выборы, возможно, поддерживали в них интерес к политике.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Мне кажется, это в первую очередь какие-то личные обиды, ну и противодействие со стороны администрации президента по принципу «разделяй и властвуй». Широкая коалиция, сложившаяся после протестов 2011–2012 годов, сегодня умело разделена событиями в Крыму и на юго-востоке Украины.

Анастасия Удальцова, движение «Левый фронт»

Политическая ориентация: левые

Идея: СССР 2.0: Воссоединение республик, возвращение всех социальных гарантий

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— Смены системы на народную. Наша цель — прямое народовластие, те же самые советы, какие были в Советском Союзе. Они позволяли людям «снизу» принимать участие в политической деятельности страны, своего города.

— Что вы хотите изменить в России?

— Много что нужно менять. Внутренняя политика меня лично совершенно не радует в отличие от внешней. Уровень образования не выдерживает критики, нет бесплатного спорта для детей.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Тяжело в одиночку бороться с существующей системой. С системой вообще очень тяжело бороться, а когда она антинародная и наверху мало кто заинтересован делать что-то для народа, это становится вдвойне тяжелее. Сейчас настоящие левые силы сильно придавлены. Для меня наиболее левый человек был мой муж. Сейчас он сидит — и никакого движения на левом фланге не наблюдается. Поддержка левых тоже пока не высока: люди еще не дошли до той стадии нищеты, когда они начинают интересоваться политикой. Проблема еще в отсутствии идеологии у народа в принципе, отсутствие амбиций.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— На мой взгляд, просто недожали: власть воспользовалась событиями 6 мая и попросту убрала тех, кто мог влиять на ее решения, — лидеров. Кроме того, люди, которые выходили на улицы, не были готовы к более длительным (я не буду говорить радикальным) акциям.

— Что вы и ваши коллеги по оппозиции сделали не так?

— Левые силы с самого начала не были преобладающей силой в этом движении, либералы в Москве преобладали. Это вина левых сил, но не наша ошибка: то, что мы делали, мы делали правильно.

— А в чем вина других левых сил?

— Я не хочу называть все организации. В общем, слабовато участвовали.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Сейчас мешает война на Украине, она вбила клин не только между левыми и либералами, но и внутри движений. Мнения настолько разделились, что люди перестают общаться.

Виктор Тюлькин, партия «РОТ Фронт»

Политическая ориентация: левые

Идея: «Пробудить человека в коняге» — пробудить в рабочем человеке желание бороться за свое человеческое достоинство

— Чего вы и ваша партия хотите добиться?

— В перспективе — поворота на путь социализма. Ближайшая цель — вовлечь в политическую борьбу широкие трудящиеся массы.

— Что вы хотите изменить в России?

— В России мы хотим изменить жизнь людей труда, ликвидировать деление людей на господ и слуг, на элиту и низший сорт.

— Почему до сих пор этого не сделали?

— Одного желания мало. В борьбе все решает соотношение сил. Чтобы набрать силы, нужно время и ресурсы, и не все только от нас зависит. Борьба может быть очень долгой.

— Почему энергию гражданских протестов не удалось направить в нужное русло?

— Смотря что считать нужным руслом. Я вообще не склонен считать эти митинги ни протестами, ни гражданским подъемом. Это «протест» одних представителей имущего класса против других. «Опасным политическим руслом» для нынешнего режима было бы присоединение к протестам не просто широких масс в столицах — «протест в норковых шубах», — но еще и товарищей с фабрик и заводов.

— То есть вам не удалось возглавить протесты, потому что ваш электорат в них не участвовал?

— Не поэтому. Наш электорат не готов осознать коренные причины сегодняшнего положения и во многом еще поддается на лукавые речи либеральных оппозиционеров — Немцова, Касьянова. Они уже были у власти. Нам нужно объяснять людям, что менять нужно не лиц у власти, а направление развития.

— Что вы сами сделали не так?

— Мы допустили ошибку, когда позволили лишить Российскую коммунистическую партию регистрации в 2007 году. Организуя «РОТ Фронт», приложили мало усилий, чтобы привлечь сюда больше рабочих профсоюзов, сейчас мы это наверстываем.

— Что мешает создать широкую коалицию оппозиционных сил?

— Широкая коалиция сил всегда полезна: бить вместе, а идти врозь. Это было нужно, например, на выборах губернатора Санкт-Петербурга, но тогда общий фронт борьбы был прорван парламентской оппозицией в лице КПРФ, ЛДПР и остальных. Мы были готовы поддержать Оксану Дмитриеву как единого кандидата от оппозиции. Но сговор системных оппозиционеров с партией власти не позволил создать этот единый фронт: каждая партия выставила своего кандидата.