Первый фрик на деревне

Когда начинаешь изучать биографию Агузаровой, понимаешь, что шутки о ее внеземном происхождении не лишены смысла: такое впечатление, что Жанна родилась и росла в нескольких местах одновременно. Сама она о детстве рассказывает неохотно, придумывая разные фантастические версии. Кто-то говорит, что она появилась на свет в узбекском Зарафшане. Другие – что в поселке Туртас Уватского района Тюменской области, а затем жила в Колывани под Новосибирском. Кто-то уточняет: не в самой Колывани, а в Боярке Колыванского района. А кто-то утверждает, что в Туртас Агузарова приехала уже подростком откуда-то из-под Иркутска. Причем в каждом из этих населенных пунктов журналисты находят бывших педагогов и однокашников Жанны, и все они охотно вспоминают о ее милых причудах.

Расставшись с отцом Жанны, осетином, которого, по официальной версии, звали Хасаном, а по альтернативной – Георгием, мать отослала дочь к бабушке Прасковье Павловне (в летописях также значится как Олимпиада Петровна), сыгравшей важную роль в судьбе будущей звезды. Именно она приучила внучку подпевать артистам, которых показывали по телевизору, а когда Жанна начала выступать в школьной самодеятельности, шила ей необычные сценические наряды.

Артистизма в сибирской девочке было с избытком. В школе ее прозвали Пугачевой за подражание певице. А вскоре она почувствовала вкус к эпатажу. После одного из утренников Жанна получила от учителей выговор: «Пела на торжественном концерте в какой-то нерусской манере».

До сих пор в Боярке помнят креативные наряды Агузаровой – даже идя за водой к колонке, она одевалась, как для шоу.

Столичная богема

Задерживаться в Сибири Жанна не собиралась. О ее амбициях говорит фрагмент письма школьной подруге, которое Агузарова писала уже в Москве: «Как ты можешь там жить? Неужели ты хочешь быть простым обывателем, мещаночкой, которая встретит своего агронома, и они будут жить-попивать и машину наживать?»

Официальная Москва встретила 20-летнюю Жанну холодно: она провалилась на вступительных экзаменах в ГИТИС и музыкальное училище имени Гнесиных. В одном из этих мест ей, по легенде, даже диагностировали полное отсутствие слуха и голоса.

Муки Му: Петру Мамонову – 70 лет

Чтобы закрепиться в столице, получив временную прописку (без нее в те времена высылали из города), Жанна пошла в первое попавшееся ПТУ – учиться на маляра. Однако круг ее общения составляли вовсе не однокашники, а молодые представители богемы, с которыми Агузарова моментально свела знакомство. Были среди них и художники из хулиганской арт-группы «Мухоморы», и авангардные модельеры Гарик Асса и Александр Петлюра. Быстро нашла она общий язык с еще одним легендарным эксцентриком, Петром Мамоновым, только-только начинавшим исполнять свои безумные песни.

Наконец-то Жанна попала в среду, где чудачество было нормой и можно было не только не сдерживать себя, но и постараться перещеголять других в этом веселом искусстве.

Новым друзьям Агузарова представлялась Ивонной Андерс, дочерью шведских дипломатов. Недоверчивым показывала фотокарточку, на которой была запечатлена рядом с Дэвидом Боуи, и очевидцы вспоминают, что Боуи там действительно выглядел, как настоящий.

Все это рок-н-ролл

Андеграунд тесен: на второй год московской жизни товарищи из группы «Мухоморы» посоветовали ей обратиться к молодому гитаристу по имени Евгений Хавтан, искавшему вокалиста для своей группы «Браво». Эта группа скрещивала «новую волну» и регги с рокабилли и c ретро-стилем 1950–1960-х: этакий микс из The Police, Madness и Stray Cats. Все это было в ту пору ультрамодно: «новые стиляги» фланировали по улицам Лондона, Нью-Йорка, Москвы и Ленинграда.

«Браво» были в тренде, но появление харизматичной и неуправляемой вокалистки вывело группу на совершенно иной уровень. Хавтан полагал, что его музыку должен сопровождать мужской вокал, но когда на первой репетиции Жанна запела, он понял, что нашел сокровище: «В ее подаче была энергия. Я до этого таких исполнителей просто не видел».

Первые концерты группы произвели фурор. «Браво» сильно отличались от всего того, что было. Они оказались чуть ли не единственной группой, от которой не исходило мрака, а, наоборот, все было оптимистично и радостно. В составе группы была девушка, чего тоже практически никогда ранее не случалось», – вспоминает критик Артемий Троицкий.

Но всего через три месяца после дебюта, в марте 1984-го, самую радостную и солнечную группу страны едва не поглотила суровая действительность: «Браво» стали жертвами развернутой при генсеке Андропове кампании по борьбе с нелегальным шоу-бизнесом и рок-музыкой в целом.

Опасные фантазии

Накрывшие концерт «Браво» в Доме культуры «Мосэнерготехпрома» милиционеры рассчитывали завести на группу дело об экономическом преступлении, но все повернулось в неожиданную сторону: документы певицы при проверке оказались поддельными. Оказывается, она не просто придумала себе имя Ивонна Андерс, но и изготовила соответствующий паспорт. Агузарову поместили в следственный изолятор, а через несколько месяцев судили.

Несмотря на серьезное положение, даже на суде певица попыталась устроить представление. Впрочем, потом не выдержала и разрыдалась. Суд счел Жанну невменяемой, и из Бутырки ее отправили на психиатрическую экспертизу в Институт судебной медицины имени Сербского. Закончилось все высылкой в Тюменскую область, в уже знакомый Туртас (видимо, место прописки), где засверкавшая было столичная звезда устроилась на работу в леспромхоз.

Звездный каталог

Эти испытания не сломили нашу героиню, и через год с небольшим после ареста Жанна вновь оказалась в Москве. Гонения на рок-музыкантов стихли, началась перестройка. Агузарова поступает на народное отделение музыкального училища имени Ипполитова-Иванова, а воспрявшую духом команду «Браво» замечает Алла Пугачева.

Благодаря Пугачевой «Браво» попали на советское ТВ, фирма «Мелодия» выпустила их первую пластинку. Как и многие другие группы андеграунда того времени, «Браво» получили официальный статус и начали интенсивно гастролировать, в том числе и за рубежом.

Популярности прибавил и нашумевший фильм «Асса». Для многих «Браво» агузаровского периода – это прежде всего песня «Чудесная страна», звучащая в грустном финале этой картины Сергея Соловьева.

Вроде бы все шло как нельзя лучше, но Жанна несколько раз порывалась уйти из группы. Говорят, люди «со стороны» нашептывали звонкоголосой певице, что ей куда лучше будет без «Браво». И в 1988 году Агузарова отправилась в одиночное плавание.

Она объясняла это желанием двигаться в новом направлении, тогда как «Браво» намеревались продолжать «стиляжную» линию. Евгений Хавтан вспоминает: «На момент ее ухода из группы мы все были измотаны непрекращающимися гастролями и практически ничего нового уже не записывали. Даже если бы Жанна осталась в группе, мы вряд ли бы нашли в себе силы сделать что-то новое».

Расставание на пике славы было травматичным: Хавтан лишь через два года поисков смог найти достаточно харизматичного фронтмена, чтобы вернуть группе прежний уровень популярности (речь о Валерии Сюткине). А по тому, как в дальнейшем вела себя Жанна, было не очень понятно: строит она карьеру или рушит ее.

В 1990 году певица записала первую сольную пластинку «Русский альбом», звучавшую совсем иначе, нежели группа Хавтана. Это была не гладкая поп-музыка, которую, может быть, ждала от Агузаровой Алла Пугачева, принявшая отделившуюся от «Браво» артистку в свой Театр песни, а нечто экспериментальное.

Казалось, Жанна снова на подъеме, но следующим ее шагом стал внезапный отъезд в Америку. Соотечественники решили, что она отбыла за славой или как минимум за хорошей жизнью. Сама певица говорит, что причина была иной: она бросилась вслед за возлюбленным. Это обстоятельство важно для понимания последующей истории Агузаровой. Многие артисты жертвуют личной жизнью ради искусства. У Жанны, скорее, всё наоборот.

За бугром

Учитывая, что возлюбленный был менеджером Агузаровой, возможно, в этом американском вояже нашлось место не только испепеляющей страсти, но и шоу-бизнесу. Однако единственное, что доподлинно известно о достижениях Агузаровой за океаном, – она полтора года пела в эмигрантском лос-анджелесском ресторане «Черное море». Поговаривают, что Жанна также посещала курсы диджеев и подрабатывала водителем лимузина.

Главной пропагандистке русского рока в США исполнилось 60 лет

Через пару лет такой жизни она согласилась принять участие в юбилейном туре «Браво» по Израилю и заговорила о возможном возвращении в Россию. Журналистам, правда, певица рассказывала, что в Америке у нее очень много дел. На вопрос, что же это за дела, Жанна, на секунду запнувшись, доложила: «В данный момент я участвую в разработке программы, как сохранить мир на всем земном шаре».

К счастью, в Лос-Анджелесе оказались московские друзья, с которыми можно было заняться творчеством. Так, Жанна записала два диска с лидером группы «Центр» Василием Шумовым, тоже уехавшим в США в начале 1990-х: «Тектоникак» и Nineteen ninetee's. На первом альбоме она подпела Василию в некоторых песнях, а второй альбом – это кавер-версии классических вещей «Центра» в исполнении нашей героини: «Мальчик в теннисных туфлях», «Плоскогорье Лэй» и т. д.

Возвращение блудной марсианки

Когда в середине 1990-х Жанна наконец вернулась, ее затаскали по телепередачам, где ведущие злорадно выясняли, почему она не покорила Америку и не грустно ли ей было петь в ресторане после советских стадионов. В то время в России болезненно относились к артистам, уезжавшим на Запад: с одной стороны, ждали от них непременного успеха, с другой – подозревали в измене родной публике. Так было с Гребенщиковым, Шумовым и другими.

Но Агузарова хорошо подготовилась к возвращению: перед россиянами предстала не прежняя милая Жанна, а одетая в диковинные костюмы женщина, утверждавшая, что она пришелец с Марса. Казалось, ей стала чужда не только русская речь, но и земная логика в принципе. На своих собеседников и все происходящее вокруг нее Жанна взирала с равнодушным спокойствием инопланетного туриста.

Это была надежная защита: скоро до всех дошло, что никаких откровенных рассказов от Агузаровой не добиться. В 1996 году ведущему передачи «Сделай шаг» Михаилу Кожухову, обессилевшему от неадекватного поведения гостьи, пришлось дойти до упреков в стиле «разве мама не учила вас смотреть на старших, когда они с вами разговаривают», – Агузарова вместо ответа натягивала на глаза головной убор в виде синего пакета.

Каждую телепередачу, каждое интервью певица превращала в перформанс, в театр абсурда, а такой театр – искусство не для широких масс. Обывателей все это раздражало, так что со временем Агузарову почти перестали звать на ТВ.

Но это было далеко не самой большой проблемой. Хуже, что для полноценного возвращения у Жанны был новый имидж, но не было новой музыки.

Просто петь

Когда Евгения Хавтана спросили, что он думает о «новых приключениях Агузаровой», он ответил: «Достаточно одного клипа – и она вернет себе то место на вершине, которое было у нее прежде». Но шли годы, а такой клип все не появлялся.

При этом Жанна регулярно выступала со старыми песнями в новых аранжировках. Время от времени на концертах можно было услышать какое-то новое сочинение, но оно не попадало ни на радио, ни на ТВ.

«Продвигать», «раскручивать» – такие слова доминировали в молодом российском шоу-бизнесе 1990–2000-х, но складывалось впечатление, что Агузарову (в недавнем прошлом самую популярную после Пугачевой певицу страны) уже никто не продвигал и не раскручивал.

В своих марсианских интервью Агузарова помимо фантастического бреда не раз повторяла фразу: «Я просто люблю петь, и мне все равно, где это делать». Может быть, ей действительно было без разницы – поет ли она на стадионе или себе под нос?

Чужая среди своих

За все эти годы Агузарова так и не вписалась в российский музыкальный пейзаж. Чаще всего на нее обращали внимание журналисты светской хроники, писавшие о ее любовниках, нарядах и пластических операциях. Но среди артистов она оставалась чужой: для эстрады и попсы слишком авангардна, а бывшие коллеги-рокеры ее, кажется, не интересуют. Себя она мыслит в одном ряду с Шинейд О’Коннор, Бьорк, Граймс, Леди Гагой, а не со своими земляками.

Участвуя в «Старых песнях о главном» или «Фабрике звезд», Жанна давала понять, что на самом деле не имеет к происходящему никакого отношения.

Сам себе режиссер: из чего Виктор Цой делал свое "Кино"

Ее не было ни на одном из популярных в начале нулевых фестивалей. Единичное появление под занавес «Максидрома» в 2001 году было, как всегда, выдержано в стиле «разрыв шаблона»: спев пару своих песен, Жанна пустилась в пространные рассуждения, а потом вытащила на сцену неизвестную группу, подобранную где-то в Питере. Вместо торжественного финала получился хаос.

«Вы же знаете, я звезда, которая иногда позволяет себе лишнее», – сказала она тогда, и возможно, это объясняет, почему прагматичные деятели шоу-бизнеса предпочитали не связываться с Агузаровой. Мало кому понравится подопечный, который норовит порвать любой коммерчески выгодный шаблон.

В 1999 году дебютировала Земфира, которую презентовали как наследницу Агузаровой: на первом альбоме влияние Жанны было особенно заметно. В 2003-м появился поп-проект ГлюкоZа продюсера Максима Фадеева, солистка которого нарочито пела «под Агузарову». Аудитория самой Агузаровой съежилась до небольшого сообщества преданных поклонников. Заходили на концерты и те, кто ностальгировал по прошлому.

Ложка после обеда

А потом Агузарова выпустила новый альбом: вторая ее сольная пластинка «Королева Сансета» вышла ровно через 30 лет после предыдущей, в 2020 году. Вышла так тихо и скромно, что наверняка многие читатели статьи об этом диске даже не слышали.

Между тем альбом очень даже неплох. Только на самом деле он совсем не новый. Все вошедшие в него песни так или иначе уже известны публике: издавались по отдельности на разных сборниках, исполнялись на концертах. Просто теперь они собраны под одной, довольно небрежно оформленной обложкой.

Долгожданная пластинка Жанны Агузаровой демонстрирует полное пренебрежение к славе мирской. Проигнорированы все современные музыкальные тренды: если «Русский альбом» звучал музыкой из будущего, то «Королева» – это музыка прошлого, пластинка, словно бы записанная в 1996-м.

Перформанс продолжается

Агузарова бывает не в форме, но ее уникального тембра голос как бы живет отдельной жизнью и делает свою работу независимо от эксцентричной хозяйки. Иногда она участвует в сборных концертах, где артисты поют живьем, – это может быть, например, очередной юбилей «Браво», – и тогда нельзя не поразиться тому, насколько ярко ее голос звучит на фоне остальных уважаемых исполнителей. Это просто другая «весовая категория».

Вместо того чтобы сокрушаться по поводу ее карьеры, которая могла бы быть намного внушительнее, можно постановить: Агузарова не только певица, но и художник-акционист, чья жизнь – один сплошной перформанс. Недаром в юности она была на короткой ноге с «Мухоморами», любителями художественных акций и провокаций. Только Агузарова никогда не делает пауз, не выходит из роли (по крайней мере, на публике), не переодевается в «гражданскую одежду» обычного человека.

Другое дело, что в России, в отличие от Америки, легкость – не добродетель. Жизнь у нас суровая, и на беззаботно порхающих бабочек веселого абсурда здесь смотрят недружелюбно: разлеталась, понимаешь ли. У нас не Бразилия, и карнавала здесь, как однажды заметил еще один отечественный марсианин, Илья Лагутенко, нет и, возможно, не будет. Поэтому бабочке Жанне прижиться тут по-настоящему вряд ли возможно. К счастью, она богата не только своими чудачествами, и ее прозрачный голос родная страна забыть не может и не хочет.