30.10.2006 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2006 года: "И хочется. И колется. Но маменька велит..."

Раньше школы, где учились «не такие» дети и которые родители обходили стороной, за глаза называли «дурацкими». В конце прошлого века в Москве появилась первая интеграционная школа. Очередь туда среди «нормальных» детей расписана на три года вперед.По последним опросам психологов, до 60% родителей готовы отдать свое чадо в интеграционную школу. Причин тому несколько.

Во-первых, общество все же становится более просвещенным, и продвинутые родители понимают: аутисты, суперактивные, «левшата» и другие «иные» чаще обычных детей бывают талантливыми и даже гениальными. Поэтому не грех обычным посидеть за партой с таким ребенком. Во-вторых, отношение в интеграционных школах к ученику противоположно отношению в стандартной, «муштровой» школе. Здесь априори не может быть дедовщины, травли и других прелестей.

И третье — пожалуй, самое главное. Наше общество медленно, но верно становится более толерантным. Дальновидные родители хотят видеть своих чад гуманными и терпимыми. А их чада, в свою очередь, в таких школах чувствуют себя на высоте, с удовольствием вникают в чужие ситуации, помогают, поддерживают. В буквальном смысле слова. Потому что ребенок, поучившийся в интеграционной школе, не испугается, если увидит припадок эпилепсии, не будет смеяться над «тугоухим» и поможет человеку с ДЦП, если тот не в состоянии преодолеть крутые лестничные ступеньки при входе в магазин.

Впрочем, это и называется детской толерантностью, которая со временем превращается во взрослую, более сложную и многогранную.

«Ковчег» плывет

Единственная в Москве интеграционная школа — «Ковчег». За ней интересно понаблюдать со стороны. Рядом — обычная общеобразовательная. Когда родители со своими «не такими» детьми идут в «Ковчег», ученики обычной школы провожают их любопытными взглядами. Не смеются. Видно, пытаются понять, как с теми можно вместе учиться. Не их одних поначалу мучил подобный вопрос.

— Сначала школа существовала как модель, не признаваемая государством, стало быть, и обществом, — рассказывает ее основательница Александра Михайловна Ленартович. — Но сегодня «Ковчегу» 16 лет, и за эти годы отношение общества к «не таким» детям заметно изменилось.

По нормативам «особые» мальчики и девочки могут учиться и в школах по месту жительства, но там почему-то не приживаются. А ведь число таких детей в обычных учебных заведениях — один из важнейших показателей гуманности общества.

— Какие родители приводят к вам «нормальных» детей?

— Самые разные. Чаще это благополучные, состоятельные люди. Иногда — религиозные. Я их честно предупреждаю: разное может случиться. Кто-то не разговаривает (у нас учится талантливая девочка Ира, она за все время ни слова другим не сказала, но пишет замечательные сказки), кто-то может в обморок упасть. Некоторые родители, выслушав меня, говорят «спасибо» и уходят. Но большинство остаются. И ребята учатся у нас до выпускного.

— Каково соотношение в вашей школе «обычных» и «необычных» детей?

— Всего у нас учатся 514 человек. 40% — «не такие».

— Как они общаются? Проблемы есть?

— У детей таких проблем меньше, чем у взрослых. Им объяснишь — они сразу понимают. А потом и вовсе привыкают. Перестают замечать недостатки и странности одноклассников. Все можно простить за гениальность. Есть у нас, например, мальчик-аутист, просто талант в математике. Ему 14 лет. Был такой случай. Звонят мне из департамента образования: «У вас учится такой-то? Он совсем «того»?» Отвечаю честно: «Не совсем». Говорят: «А вы знаете, что он первое место на республиканской олимпиаде по математике занял?» — «Догадываюсь…» Они: «Единственный решил задачу, с которой не справился никто из других участников. А потом обвел листок с решением рамкой… из матерных слов!» И что — я должна за это исключать из школы? Его уже на мехмат МГУ берут. Другое дело — он не сможет там общаться, если его не поддержат. А учиться будет. И лучше многих.

— Рядом с вами обычная школа. Какие у ваших учеников взаимоотношения с соседями?

— Первые три-четыре года конфликты были.

— Какая проблема для интеграционных школ является главной?

— Главная — в том, что их мало. Странных детей становится все больше. Им обычные школы не подходят.

— А бывает, что родители «нормальных» ребят все-таки забирают их? И почему?

— Как и в каждой школе, такое случается. Основная причина: родителям кажется, что у нас мало... учат. Это видимость. Наши выпускники поступают в вузы значительно чаще, чем те, кто окончил обычную школу. Просто мы своих не принуждаем и не тыркаем, вот родителям и кажется, что их чадами мало занимаются...

На самом деле занимаются много. Я сама видела. Только детям при этом кажется, что они все делают сами, без взрослых. Это дает ощущение самостоятельности.

В гончарной мастерской лепят немыслимые глиняные горшочки. Мальчишка, вращая гончарный круг, без устали произносит с разными интонациями: «Секс! Секс-с-с! Се-е-екс!» Все хихикают. Учителя не видно. Интеллигентного вида молодой человек с окладистой бородкой вроде и не замечает эпатажных выкриков. Где-то на пятнадцатом «сексе» неожиданно предлагает: «А давайте все вместе десять раз выкрикнем: «Секс!» и все-таки потом доделаем работу. А?» Интерес к «смешному» слову тут же улетучился сам собой. К крикуну — тоже.

Удивительно, но в какие бы классы или мастерские я ни заходила, никто не обращал на меня внимания, не проявлял нездорового интереса, как это бывает с гостями в обычных школах. Странные дети…

«Иные» ждут поддержки

Леонора Печникова, доцент кафедры нейро- и патопсихологии МГУ, кандидат психологических наук: «Прежде всего, родители обычных детей отдают своих чад в такие школы из-за толерантности персонала. А еще в интеграционных школах работают уникальные специалисты, каких нет в обычных учебных учреждениях. Но, между прочим, знаменитый психолог Выготский так и не ответил на вопрос: следует ли «таким» и «не таким» детям учиться вместе. Самое смешное, что первыми противниками интеграционных школ являются маргинальные родители, желающие любой ценой учить своих отстающих детей в «нормальных» школах. Всем известно, что наиболее социально адаптированы «не такие» дети в США. Там подход к обучению другой. Взрослые считают, что ребенок прежде всего должен расти крепким эмоционально, а интеллект пусть каждый развивает дома в меру возможностей родителей. Мы до этого пока не доросли. А родителям, мечтающим об интеграционной школе для своих «обычных» детей, советую учить их в этих школах в начальных классах, а потом отдавать в гимназии».

Мария Морозова, директор по России Международного благотворительного фонда «Партнерство ради надежды» (Великобритания):

«Мы поддерживаем эту школу уже пять лет и очень внимательно следим за ее развитием. Особенно уязвимой мне кажется зависимость от грантов и пожертвований. Это не позволяет создавать долгосрочных планов. Учитывая уникальность опыта «Ковчега» для России, мне кажется, что серьезная государственная поддержка могла бы сыграть важную роль в решении проблемы на национальном уровне. Ведь «не таких» детей в мире и в России с каждым годом становится все больше».

Товарищеский опыт

Опыт «Ковчега» осваивают в регионах. Сегодня в школе принимают учителей из Беслана.

— Нам опыт толерантности необходим. — говорит Надежда Гулиева, учительница истории бесланской школы №1.— Наши дети очень травмированны. После теракта ни один здоровым не остался — травмы и физические, и психологические. Многие ушли в себя. А помогают нам… Да почти никто не помогает! Поиграли и забыли. А ведь многие из наших детей просто боятся переступать порог школы. С каждым надо работать особо. Каждого надо погладить по головке, к каждому прикоснуться. Они с тех пор без этого не могут. Как только учитель входит в класс — бегут, обнимают. Боятся до сих пор. Ментальность кавказцев: не понимают, что детям (и взрослым) нужна психологическая помощь. Думают: «Если я, мужчина, пойду к психологу или ребенка своего поведу, значит, я — слабый». В моем классе есть мальчик. Отпрашивается, чтобы «выйти», на каждом уроке. Как-то я решила за ним проследить. Оказывается, он каждый раз шел не в туалет, а на улицу — обегал вокруг школы, смотрел, нет ли где террористов. Я его отпускаю, пусть бегает. Проверит — вернется в класс, успокоится.

Родительский взгляд

Наталия Владимировна: «Дочка перешла в «Ковчег» уже в 8-м классе. До этого училась в обычной общеобразовательной школе. По поводу «необычных» детей сразу сказала: «С ними легче общаться. Не держат камня за пазухой». Больше нервничала и переживала я. Потому что в ее классе были очень подвижные, даже нервные дети. Но дочка осталась и прижилась. Ей очень нравятся учителя, которые… не кричат на детей, как в обычной школе. В последнем классе она мне сказала: «Чтобы понимать боль другого человека, нужно учиться в такой школе». А учебным процессом я довольна вполне. Из дочкиного класса двое ребятишек окончили школу с серебряными медалями. Многие поступили в престижные вузы. И учиться им «иные» дети не мешали. Хотя 5—6 человек в классе были очень проблемными: посреди урока могли начать бегать по столам. Но эти дети легко входят в русло, как только начинают заниматься творчеством. Это отличает их от обычных хулиганов».

Сергей Александрович: «А я все-таки больше жалею, что отдал сына в интеграционную школу. Здесь нет дисциплины. Представляете, прихожу как-то в школу, а навстречу несется пацан с циркулем. Я его отловил, в класс отвел. А что, если б ему навстречу ребенок попался? Не очень организованная школа. Каждый — гений. А гениев организовать трудно. Я, конечно, понимаю, что дисциплина — враг толерантности, но не до такой же степени… Да и нагрузки здесь немаленькие. Из-за того что учебный процесс не очень-то хорошо организован, сын сильно устает, хотя учится всего во втором классе. Думаю, в старшие классы он пойдет в другую школу»/

Психологи ездили к нам толпами… за диссертациями. Приедут, разворошат память, вывернут тебя наизнанку. Упиваются нашими рассказами. Смакуют. А потом… исчезают. Вот и остался с нами один «Ковчег».

Где научат позитиву? Только здесь, в интеграционной школе.

Очень кстати

Известная писательница Людмила Улицкая и Институт толерантности презентовали вместе с издательством «Эксмо» детский проект по толерантности.

Называется он «Другой. Другие. О других».

Название проекта говорит само за себя. Детям доступно и интересно рассказывают: здесь, совсем рядом, по соседству, может протекать совсем другая, не похожая на нашу жизнь со своими правилами, законами, обычаями и модой.

Пока в подборку входят четыре книжки: «Путешествие по чужим столам» — это о гастрономических традициях разных народов; «Семья у нас и у других»; «Большой взрыв и черепахи» — о зарождении жизни на земле; «Ленты, кружева, ботинки» — о моде населяющих землю народов.

Людмила Улицкая — не автор этих книг. Их для детей писали другие — специалисты-публицисты-стилисты. Но чувствуется, что писательница приложила к текстам руку как редактор.

Надо сказать, что на презентации ни сама Людмила Евгеньевна, ни руководство издательства не чаяли получить коммерческий эффект от проекта. Но ошиблись. Книги и в Москве, и в регионах пользуются бешеной популярностью. Есть много приглашений представить детский проект и за рубежом.

— Мне горько, что государственный проект по толерантности никакого эффекта не дал. И это нужно исправлять, — говорит «Профилю» генеральный директор Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы, руководитель Института толерантности Екатерина Гениева. — Учитывая сегодняшние реалии, мы с нашим проектом детской толерантности попали в точку. Но это не только наша проблема. Это проблема мировая. И чем раньше дети узнают, что мы живем в окружении «иных» и что с этими «иными» нужно уметь договариваться, тем легче и проще будет им во взрослой, не игрушечной жизни. А мы будем продолжать свой литературный проект. Уже готовятся книги о наказаниях, армиях и даже тюрьмах разных стран и народов…

От себя добавим, что книжки эти для семейного чтения, а не только для детей. Взрослым тоже будет полезно узнать, что грузинская кухня — одна из самых вкусных в мире...