Архивная публикация 2007 года: "Демократия – не «Биг-Мак»"
Томас Грэм, старший директор стратегической консалтинговой фирмы Kissinger McLarty Associates, бывший специальный помощник Дж. Буша-младшего по вопросам России, недавно призвал российских коллег к тому, чтобы «...они не рассматривали обращение США к проблеме общих ценностей как циничный прием, призванный защищать американские геополитические интересы.Основываясь на собственном историческом опыте, американцы твердо верят, что только демократия и свободный рынок способны обеспечить построение свободного и процветающего общества». Грэм не без оснований допускает, что к разговорам об «общих ценностях» можно отнестись как к пустой демагогии.
Для этого есть основания. Абба Эбан, министр иностранных дел Израиля в конце 60-х годов, в своей замечательной книге «Новая дипломатия: современная международная политика» пишет: «Имеются серьезные доказательства того, что на самом деле американские решения осмысливаются в терминах могущества и только потом упаковываются в термины закона и морали. Перед тем как аннексировать Филиппины, президент Уильям МакКинли провел целую ночь в молитвах, чтобы получить божественные указания на этот счет... Однако МакКинли не принял бы отрицательного ответа; его мольбы продолжались бы до тех пор, пока Небесная Воля от усталости не сдалась».
Томас Грэм подкрепляет свой призыв к России апелляцией «к твердой вере американцев» в то, что своему сегодняшнему процветанию США обязаны демократии и свободному рынку. Возможно, такая апелляция кажется ему неоспоримым аргументом, но вряд ли она покажется убедительной неамериканцам и тем более россиянам. Россияне могут возразить Грэму и сказать: «США наживались на мировых войнах, тогда как России дважды за ХХ век пришлось подниматься из пепла». Этот вывод они могут подкрепить куда как более вескими аргументами, чем обращение «к вере». Например, если обратиться к данным Ангуса Мэдиссона по сравнительной динамике ВВП на душу населения России (СССР) и США и исключить провалы в российско-советском ВВП, вызванные двумя мировыми войнами, то выясняется, что уже к 1949 году Россия сравнялась бы с США по благосостоянию населения и могуществу. Этот вывод может быть подкреплен и данными другого крупнейшего американского историка, Пола Кеннеди, из выкладок которого следует, что всего за 16 лет — с 1922 по 1939 год — индустриальное производство в СССР выросло в 67 раз. Такого результата и близко не достигала ни одна страна в мире.
Аргумент Грэма об универсальной пригодности демократии может быть подвергнут сомнению и с других позиций. Не говоря об опыте веймарской Германии, когда демократические процедуры привели к власти Гитлера, имеется множество доказательств того, что демократия как таковая вовсе не служит гарантией прогресса. Возьмем, к примеру, Либерию. Эта страна 133 года следовала американской Конституции. Экономика была полностью открыта для иностранного капитала, прежде всего американского и британского. И что в итоге? Либерия оказалась одной из беднейших стран мира — беднее коммунистического Вьетнама. Другой пример: Палестина. Там на выборах, честность которых не подвергается сомнению и самими США, к власти пришли исламские фанатики. Можно не сомневаться, что иранский режим аятолл тоже держится не на штыках и не на тайной полиции — в отличие от режима прозападного шаха, тайная полиция которого за 10 лет уничтожила почти 400 тыс. сограждан.
Исторический опыт свидетельствует, что все страны, успешно осуществившие модернизацию экономики в послевоенные годы, проходили этот этап в условиях более или менее авторитарных режимов, в том числе навязанных извне: это Япония, до сих пор имеющая «полуторапартийную» систему, Южная Корея, гоминьдановский Тайвань, Чили, Сингапур, современный Китай, наконец.
Анализ успехов и провалов строительства демократии показывает: для того чтобы демократия работала эффективно, нужно выполнение по меньшей мере нескольких условий. Во-первых, страна должна достичь определенного уровня благосостояния: не было случая, чтобы демократия привилась в бедных странах. Во-вторых, если говорить об «эпохах перемен», нужно, чтобы модернизация не приводила к ухудшению положения значительного числа людей. В противном случае демократия приводит к отказу от модернизации и отбрасывает общество назад. Наконец, общество должно дозреть до демократии и научиться ею пользоваться, например отличать свободу от вседозволенности. А это тоже не происходит в один день.
Приведенные примеры и соображения не дискредитируют демократию. Они служит указанием на то, что универсалистские утверждения об «абсолютной ценности демократии» легковесны и необоснованны, а сама демократия, как и всякий инструмент управления обществом, имеет жесткие ограничения на применимость, поэтому к проблеме строительства мировой демократии нужен серьезный, реалистический, а не рекламный подход: демократия — не «Биг-Мак». Это обстоятельство должно быть осознанно американскими «демократизаторами», иначе их благие намерения (поверим Томасу Грэму и другим американским политикам, что они благие) могут привести народы прямой дорогой в ад нестабильности. А это, в свою очередь, неизбежно обернется дискредитацией и демократических ценностей, и самих «демократизаторов». В ответственной политике продвижения демократии так же, как и в медицине, должен действовать закон Гиппократа: «Не навреди!»
Томас Грэм, старший директор стратегической консалтинговой фирмы Kissinger McLarty Associates, бывший специальный помощник Дж. Буша-младшего по вопросам России, недавно призвал российских коллег к тому, чтобы «...они не рассматривали обращение США к проблеме общих ценностей как циничный прием, призванный защищать американские геополитические интересы.Основываясь на собственном историческом опыте, американцы твердо верят, что только демократия и свободный рынок способны обеспечить построение свободного и процветающего общества». Грэм не без оснований допускает, что к разговорам об «общих ценностях» можно отнестись как к пустой демагогии.
Для этого есть основания. Абба Эбан, министр иностранных дел Израиля в конце 60-х годов, в своей замечательной книге «Новая дипломатия: современная международная политика» пишет: «Имеются серьезные доказательства того, что на самом деле американские решения осмысливаются в терминах могущества и только потом упаковываются в термины закона и морали. Перед тем как аннексировать Филиппины, президент Уильям МакКинли провел целую ночь в молитвах, чтобы получить божественные указания на этот счет... Однако МакКинли не принял бы отрицательного ответа; его мольбы продолжались бы до тех пор, пока Небесная Воля от усталости не сдалась».
Томас Грэм подкрепляет свой призыв к России апелляцией «к твердой вере американцев» в то, что своему сегодняшнему процветанию США обязаны демократии и свободному рынку. Возможно, такая апелляция кажется ему неоспоримым аргументом, но вряд ли она покажется убедительной неамериканцам и тем более россиянам. Россияне могут возразить Грэму и сказать: «США наживались на мировых войнах, тогда как России дважды за ХХ век пришлось подниматься из пепла». Этот вывод они могут подкрепить куда как более вескими аргументами, чем обращение «к вере». Например, если обратиться к данным Ангуса Мэдиссона по сравнительной динамике ВВП на душу населения России (СССР) и США и исключить провалы в российско-советском ВВП, вызванные двумя мировыми войнами, то выясняется, что уже к 1949 году Россия сравнялась бы с США по благосостоянию населения и могуществу. Этот вывод может быть подкреплен и данными другого крупнейшего американского историка, Пола Кеннеди, из выкладок которого следует, что всего за 16 лет — с 1922 по 1939 год — индустриальное производство в СССР выросло в 67 раз. Такого результата и близко не достигала ни одна страна в мире.
Аргумент Грэма об универсальной пригодности демократии может быть подвергнут сомнению и с других позиций. Не говоря об опыте веймарской Германии, когда демократические процедуры привели к власти Гитлера, имеется множество доказательств того, что демократия как таковая вовсе не служит гарантией прогресса. Возьмем, к примеру, Либерию. Эта страна 133 года следовала американской Конституции. Экономика была полностью открыта для иностранного капитала, прежде всего американского и британского. И что в итоге? Либерия оказалась одной из беднейших стран мира — беднее коммунистического Вьетнама. Другой пример: Палестина. Там на выборах, честность которых не подвергается сомнению и самими США, к власти пришли исламские фанатики. Можно не сомневаться, что иранский режим аятолл тоже держится не на штыках и не на тайной полиции — в отличие от режима прозападного шаха, тайная полиция которого за 10 лет уничтожила почти 400 тыс. сограждан.
Исторический опыт свидетельствует, что все страны, успешно осуществившие модернизацию экономики в послевоенные годы, проходили этот этап в условиях более или менее авторитарных режимов, в том числе навязанных извне: это Япония, до сих пор имеющая «полуторапартийную» систему, Южная Корея, гоминьдановский Тайвань, Чили, Сингапур, современный Китай, наконец.
Анализ успехов и провалов строительства демократии показывает: для того чтобы демократия работала эффективно, нужно выполнение по меньшей мере нескольких условий. Во-первых, страна должна достичь определенного уровня благосостояния: не было случая, чтобы демократия привилась в бедных странах. Во-вторых, если говорить об «эпохах перемен», нужно, чтобы модернизация не приводила к ухудшению положения значительного числа людей. В противном случае демократия приводит к отказу от модернизации и отбрасывает общество назад. Наконец, общество должно дозреть до демократии и научиться ею пользоваться, например отличать свободу от вседозволенности. А это тоже не происходит в один день.
Приведенные примеры и соображения не дискредитируют демократию. Они служит указанием на то, что универсалистские утверждения об «абсолютной ценности демократии» легковесны и необоснованны, а сама демократия, как и всякий инструмент управления обществом, имеет жесткие ограничения на применимость, поэтому к проблеме строительства мировой демократии нужен серьезный, реалистический, а не рекламный подход: демократия — не «Биг-Мак». Это обстоятельство должно быть осознанно американскими «демократизаторами», иначе их благие намерения (поверим Томасу Грэму и другим американским политикам, что они благие) могут привести народы прямой дорогой в ад нестабильности. А это, в свою очередь, неизбежно обернется дискредитацией и демократических ценностей, и самих «демократизаторов». В ответственной политике продвижения демократии так же, как и в медицине, должен действовать закон Гиппократа: «Не навреди!»
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
