Казалось бы, у преуспевающего ныне предпринимателя Петера Шпулера не было никаких шансов, когда в конце 80-х годов он выкупил у своей мачехи Stadler Fahrzeuge AG: весь рынок железнодорожной техники давно поделили между собой несколько глобальных концернов. Ему досталась фирмочка с 18 сотрудниками и оборотом в несколько миллионов франков. К тому же основные производственные мощности находились в Швейцарии, которая уже тогда была совсем не дешевой страной.

Сегодня мало где можно найти такие высокие почасовые ставки оплаты труда, как на территории между Базелем и Кьяссо; рост франка к доллару, марке и евро только с начала 90-х годов составил до 73%. Когда в начале 2015 года Национальный банк Швейцарии поддался давлению финансовых рынков и отказался от поддержания минимального курса к евро, франк взлетел за считанные минуты.

Однако, несмотря на макроэкономические невзгоды, Stadler Rail AG процветает. Сегодня Шпулер возглавляет уже концерн со штаб-квартирой в коммуне Буснанг на востоке Швейцарии и продает свою железнодорожную технику по всему миру. Годовой оборот вырос в 500 раз, в концерне занято 6 000 человек. Шпулер не верит, что не в меру окрепший франк может угрожать его „буснангскому чуду“: „Конечно, ревальвация нашей валюты меня не особо радует, но так или иначе мы справимся. – Пауза. – Ведь, как известно, мир еще ни разу не погибал“.

Оптимизм Шпулера плохо вписывается в «коллективный плач» его сограждан: в сфере туризма все плохо, в этом году швейцарцы предпочли кататься на лыжах в соседней Австрии. Любители пеших прогулок, скорее всего, поступят так же. Розничные магазины в приграничных районах не выдерживают конкуренции: в еврозоне те же товары стоят намного дешевле. Сократился и экспорт; не исключено, что итогом первого квартала станет рецессия.

Мало кто сомневается, что сильный франк не пройдет для экономики Швейцарии бесследно. Однако едва ли он оставит после себя раны, которые не зарубцуются. Швейцария настолько привыкла к дороговизне своей валюты, что даже экономисты не устают удивляться. „Стране и раньше удавалось адаптироваться к ревальвациям намного лучше, чем все ожидали, - говорит профессор Центра исследований конъюнктуры Федерального технического института в Цюрихе Ян-Эгберт Штурм. - Похоже, это нам повезло и в том, что касается приспособляемости экономики“.

Томас Штраубхаар - урожденный швейцарец, многие годы возглавляющий Институт мировой экономики в Гамбурге - отмечает: „Франк уже не одно десятилетие неуклонно растет. Такой „валютный кнут“ подстегивает экономику, вынуждая ее адаптироваться“.

Попытки разгадать швейцарскую загадку наводят на многочисленные параллели с Германией в прежние времена. Пока компаниям приходилось биться с постоянным ростом немецкой марки, они неустанно оптимизировали производственные процессы, следили, чтобы зарплаты росли не слишком быстро, и выводили часть мощностей заграницу. Так же поступали глава Stadler Rail Шпулер и большинство других швейцарских предпринимателей.

Но есть и особенности, благодаря которым Швейцария обладает еще большей стойкостью к росту своей валюты: при всех различиях между четырьмя языковыми регионами швейцарское общество сплачивает прежде всего ярко выраженный экономический прагматизм. Одно из следствий - высокий уровень либерализации рынка труда. К тому же страна давно пользуется преимуществами, которые обеспечивают ей сотни тысяч иммигрантов и тех, кто каждое утро приезжает сюда на работу.

По гибкости и приспособляемости экономики к переменам со Швейцарией могут сравниться немногие. Важнейшая составляющая швейцарской формулы успеха - это не банки, а международные концерны в таких областях, как фармацевтика, элитные часы, высокоточное оборудование, при закупках которых цена играет второстепенную роль. К этому добавляются многочисленные небольшие компании, специализирующиеся на производстве товаров, которые мало кто выпускает, тем более такого высокого качества. Например, отвертки, в материал ручек которых добавляются ванильные ароматизаторы, чтобы инструмент даже пах приятнее продукции конкурентов.

Чтобы попасть на завод в кантоне Берн, нужно проехать по узкой дороге меж снежных вершин. Ева Яйсли уже 20 лет вместе с мужем возглавляет семейное предприятие. Она любезно варит кофе и с очаровательной улыбкой, сообщает, что в цехах мы, к сожалению, практически никого не застанем. „У нас почти все рабочие живут где-то недалеко и на обед уезжают домой“.

Как ей это удается? Продавать, казалось бы, простые вещи, такие как отвертки, в более чем 70 стран мира - и производить их там, где даже рабочие без образования получают больше 4000 франков в месяц и обедают дома? Ответ кажется таким же простым, как вся продукция Яйсли: директор PB Swiss Tools сделала ставку на резкий скачок производительности. При той же численности работников, что и 10 лет назад, оборот вырос на 30%.

Почти все старое оборудование заменили на новое, часть операций автоматизировали. Кроме того, Яйсли урезала административные расходы и инвестировала в десятки новых продуктов. Каталог на более чем 300 страницах теперь включает узкоспециальные инструменты для операционной. Клиенты получают пожизненную гарантию на материал и на отсутствие производственных дефектов. С учетом этого цена уже не кажется такой высокой. А если в Японии в моду входят инструменты для ремонта велосипеда в стиле милитари, PB Swiss Tools изготавливает для этой страны продукцию соответствующего дизайна. Не менее гибко Яйсли реагирует и на нынешний курс франка. Чтобы клиенты хранили верность швейцарскому качеству, при оплате во франках они получают скидку с грамотным маркетинговым названием - Swiss Bonus. Одновременно приходится работать над сокращением издержек:„Мы постоянно проверяем производственные процессы на возможность оптимизации“. Рабочая неделя в PB Swiss Tools составляет 43 часа, на три часа больше, чем раньше. Коллектив это не особо смущает: „Необходимость такого шага для всех была очевидна“. Плюс люди по-прежнему могут обедать дома.

Такова одна из особенностей Швейцарии: политики призывают отгородится от всего мира, однако бизнес традиционно ориентируется на экспорт. Внутренний рынок с его 8 миллионами потребителей слишком мал для обилия товаров. Рост экономики возможен только за счет внешней торговли.

Несмотря на сильный рост франка в последние два десятилетия, объем экспорта в период с 1993 по 2013 год увеличился в два с лишним раза. Прежде всего крупные концерны больше чем когда-либо уповают на глобализацию. И если в иностранных компаниях в Швейцарии занято всего около 400 тыс. человек, то на швейцарские фирмы за пределами страны трудятся почти три миллиона работников. В первую очередь это глобальные холдинги, такие как Nestlé (продукты питания), Novartis (фармацевтика) и ABB (технологическое оборудование).

На долю швейцарских подразделений ABB приходится меньше 5% из 140 тыс. сотрудников во всем мире. В отличие от многих штаб-квартир в Германии, в центральном офисе ABB в цюрихском районе Эрликон нет переизбытка персонала. Да и во всем остальном, что ABB делает в Швейцарии, ощущается необходимость воздерживаться от излишеств - на управленческом жаргоне это называется „бережливый менеджмент“.

Но даже если сделать все возможное для повышения эффективности, швейцарские зарплаты для многих видов продукции остаются заоблачными. Территория, некогда принадлежавшая концерну, сегодня застроена преимущественно офисами и жилыми домами. „Теперь мы производим в Швейцарии только самые топовые продукты“, - говорит Даниель Цайдлер, отвечающий за производство рубильников для высоковольтных генераторов на заводе АВВ в Цюрихе.

В каждой из отраслей швейцарцы выпускают только люксовые бренды. Такая стратегия оказывается результативной, в частности потому, что, пожалуй, нигде в мире в исследования и разработку не осуществляется таких инвестиций. На их долю приходится больше 3% ВВП, что существенно превышает средний показатель всех высокоразвитых государств.

Государство и частные компании могут позволить себе столь щедрые расходы, среди прочего благодаря „аутсорсингу“ подготовки высококвалифицированных специалистов. Только на медицинских институтах Швейцария экономит около миллиарда евро в год, „импортируя“ тысячи врачей из-за рубежа. В швейцарской системе здравоохранения подвизается около 9000 медиков из одной Германии; на подготовку каждого из них немецкие налогоплательщики потратили до миллиона евро.

Чистый приток рабочей силы в Швейцарии составляет 100 тысяч человек, существенная часть из которых граждане Германии. Кроме того, около 300 тысяч специалистов живут в Италии или Австрии, Франции или Южном Бадене и каждый день приезжают на работу в Швейцарию.

Один из них - Йенс Экштайн. Каждое утро в семь часов кардиолог и терапевт (женат, трое детей) стоит на вокзале во Фрайбурге и ждет скоростного поезда на Базель. На перроне давка, многие узнают друг друга, здороваются. Когда поезд приходит, люди буквально облепляют двери. Только из Фрайбурга и окрестностей ежедневно работать за границу едут пять тысяч жителей.

За границей Экштайна привлекает даже не хорошая зарплата, покупательская способность которой благодаря вздорожанию франка дополнительно возросла. Главное для него - „правильное окружение“. У него в подчинении есть сотрудники, он может заниматься наукой, сколько душе угодно, будь то инсульты или мерцательная аритмия, ему дозволено разрабатывать специальные приложения для смартфонов, наконец, он в целом самостоятельно распределяет рабочее время. „Добавочная стоимость здесь образуется благодаря удовлетворенности работников“, - говорит Экштайн, глядя в окно на территорию Novartis и на исследовательский городок стоимостью в миллиарды франков, построенный фармацевтическим концерном в центре Базеля за последние годы.

Больше половины персонала там - иностранцы, о них заботятся, для них создают условия, их ценят. Нужна квартира? - Не вопрос. Место в яслях? - Организуем. Переориентировать исследовательский проект? - Все возможное сделаем.

Это одна из причин популярности Швейцарии у лучших профи со всего мира: заманчивые условия работы, креативное окружение, максимум свободы. Результат - уникальная экономическая динамика: уровень безработицы ниже 3,5%, при том, что население за последние 30 лет выросло больше чем на четверть.

Профсоюзы тоже гордятся швейцарской моделью. Коррадо Пардини - сын итальянских иммигрантов, депутат Национального совета и исполнительный директор крупнейшего в Швейцарии профсоюза Unia. Он понимает, что процветание экономики не может длиться вечно, вне зависимости от курса франка.

Пардини убежден, что застой поставит крест на швейцарской экономике: „Наш единственный шанс– во что бы то ни стало создавать товары с высокой добавочной стоимостью“.

В частности, поэтому Пардини не встречает в штыки намерения Stadler Rail или PB Swiss Tools в связи с укреплением франка увеличить продолжительность рабочей недели на несколько часов, равно как и планы отдельных компаний выплачивать часть заработной платы в евро.

Профсоюзный прагматизм, который кому-то покажется неолиберализмом, вытекает из понимания простого факта: ничего другого швейцарцы и не хотят. Народная инициатива об увеличении минимального оплачиваемого отпуска с четырех до шести недель в 2012 году с треском провалилась.

Такое трудолюбие является залогом конкурентноспособности, удивляющей даже экспертов по швейцарскому экономическому чуду. Когда некоторое время назад Петер Шпулер поручил своим экономистам рассчитать прямые издержки по оплате труда на единицу продукции для каждого из заводов, он хотел узнать, насколько себестоимость швейцарской продукции выше. Рабочие в Швейцарии получают в два раза больше. Однако выяснилось, что они обходятся работодателю не дороже немцев. Разница в деньгах практически полностью компенсируется, среди прочего, тем, что ежегодно они трудятся почти на 400 часов больше.