— Эксперты все как один говорят, что спад ожидает все сферы, и IT не исключение. Вы бы согласились с их прогнозами?

— Очевидно, что тенденция к цифровизации многих областей никуда не денется. Многие вещи сегодня становятся возможны с помощью софта. Буквально на днях в фейсбуке кто-то запостил, что Skype опробовал синхронный переводчик, которые переводит с английского на испанский. И сейчас появляется все больше вещей, которые раньше выполнял человек, а теперь могут сделать за него какие-то приспособления и приложения. Но при этом я абсолютно убежден, что сервисная индустрия никуда не исчезнет и будет развиваться. В России есть большая потребность в качественном сервисе. Пусть даже он осуществляется софтом, все равно есть люди, которые его разработали, сделали и поддерживают. И даже в кризис люди готовы будут платить за качественные, удобные решения. Причем это могут быть и офлайновые, и онлайновые услуги. Я не думаю, что сервисная часть станет ответом на кризис, но по моим наблюдениям она будет расти. Бизнесы, с которыми я сталкиваюсь и принимаю участие в их построении, — там сервисный элемент ключевой. Тот, кто выберет качественные услуги в качестве конкурентного преимущества, выиграет в долгосрочной перспективе.

— Так кто будет востребован?

— Востребованные люди — это, как правило, люди с узкой специализацией, которые хорошо делают что-то в своей области. Но сейчас появляется большое количество новых бизнесов, которые полностью меняют некоторые сферы. Появилось онлайн-образование, и стало понятно, что рынок уже не будет таким, как раньше. Появился портал госуслуг, и оказалось, что теперь можно за две минуты паспорт получить. Фантастика! Поскольку все так быстро меняется, более востребованными будут те, кто помимо глубоких знаний в своей узкой сфере еще будут иметь набор знаний из смежных областей. То есть не робот, направленный на выполнение одной функции, а человек, способный решать сразу несколько сложных задач. Этот человек очень производителен. Речь не о том, что утром он роет каналы, а вечером садится писать код. Такой человек способен решать сложные задачи в своей области и смежных сферах. Ему не нужно собирать совещание по любому вопросу. Даже если такой специалист приходит в команду, он хорошо понимает, что все его коллеги делают и зачем. Подобных специалистов называют мейкерами.

— Чем условный мейкер отличается от менеджера?

— Менеджер приходит и говорит: так, чтобы делать эту историю, нам нужен дизайнер, три программиста, маркетолог. Причем менеджер до конца не будет глубоко понимать, что делает один и другой. Хороший пример — биоинформатика. Биологи говорят на одном языке, программисты на другом. Нельзя просто их посадить в один кабинет и сказать: теперь мы будем работать вместе. Нужен человек, который сможет понимать и тех, и других. Основные кризисные тенденции — экономия и поиск новых возможностей, которые владелец бизнеса хотел бы реализовать. В обоих этих случаях такие люди очень полезны. Во-первых, один человек стоит дешевле, чем несколько. А во-вторых, именно такие люди проще всего находят новые решения. Им проще сделать рывок в новой области, придумать новый продукт. Это справедливо не только в отношении стартапов. Такие специалисты будут востребованы в ситуации неопределенности.

— А если говорить не о диджитал? Как эту теорию применить к другим сферам?

— Специалист из любой сферы может повысить свою производительность. В этом может помочь масса сервисов и приложений от систем CRM до систем каких-то заданий, виртуальных коллабораций. Эти системы позволяют наемным работникам повышать свою эффективость, а работодателям — задействовать удаленных сотрудников, что выгодно сейчас в целях уменьшения издержек. Люди, которые обладают навыками использования таких цифровых инструментов, сейчас будут более востребованы. И еще один способ повысить свою стоимость на рынке — это получение навыков в смежных областях. Обычно этому учат уже на работе, когда человек приходит в команду, но в такую команду удается попасть не всегда. Например, человек работает сисадмином, а хочет научиться работать с большими данными. В таком случае у него остается только один вариант — пройти курсы онлайн или в офлайн. Наш проект «Лаборатория новых профессий», например, отличается от онлайновых курсов тем, что мы даем реальные кейсы, практику, которую невозможно получить, занимаясь самостоятельно.

— Что на выходе должны уметь ваши выпускники?

— Наши выпускники должны будут уметь решать конкретные бизнес-задачи. Например, банк или магазин располагает какой-то массой данных, которые могут помочь решить ту или иную проблему. А наш выпускник на основе этих данных сможет найти алгоритм, который поможет задачу решить. Сможет это запрограммировать, просчитать и выдать решение бизнесу. В России сейчас много математиков, которые знают, как работают алгоритмы, но не все задаются вопросом о том, какое практическое значение для бизнеса они могут иметь. В России не так много компаний, работающих с Big Data, одна из них — это «Яндекс». Часть наших преподавателей как раз оттуда.

— Программист, работающий с Big Data, — одна из профессий. Какие остальные?

— Первая наша профессия, которой мы уже начали обучать студентов, — продюсер онлайн-курсов. Получилось так, что на рынке сейчас нет достаточного количества специалистов, которые имели бы представление о технологии создания такого продукта. На выходе все наши студенты будут иметь уже готовый продукт — программу онлайн-курсов. Это будет что-то вроде микса из LinguaLeo и TED. От формата TED мы хотим взять элемент сторителлинга, сценарий, который захватывает и вовлекает человека. С поляны LinguaLeo — интрактив, тестирование, обратную связь. Учитывая, что в России пока мало специалистов, нам приходится собирать информацию из многих голов.

— Кто приходит к вам учиться?

— В большинстве это люди, причастные к какому-то контенту, который потенциально может стать образовательным, и они хотят перенести его в онлайн. Контент самый разный — от пренатального обучения до вузовских онлайн-программ. У всех примерно одна задача — сделать продукт максимально интересным и захватывающим.

Еще одна наша профессия связана с продакт-менеджментом. Это создание мобильных приложений, сайтов. Сейчас любой сервис, будь то магазин или детская благотворительная организация, — все присутствуют в онлайне. Мы будем учить людей, как оценить, что продукт, который они делают, будет работать и станет успешным. Не все гении, не все делают хороший продукт с первого раза. Но мы пытаемся найти какой-то оптимальный способ, ведь к любой цели можно идти сложным путем и в итоге так и не прийти. И, наконец, еще один курс мы разрабатываем совместно с компанией «Меркатор». Это будут интерактивные коммуникации. Обучать мы будем тому, как сделать абсолютно любой контент интересным для потребителя. Занятия у нас проходят трижды в неделю по вечерам — это тот максимум, который можно выжать из работающего человека.

— Вы уверены, что ваши выпускники смогут легко трудоустроиться, хотя IT-сферу ожидает спад?

— В ближайшее время в этой сфере не то чтобы упадут зарплаты, но они не вырастут. А на новые позиции сейчас стараются нанимать на меньшие деньги, чем год или два назад. Если искать высокооплачиваемую работу сейчас, то это не лучшее время. Сейчас время поучиться. Мы, например, проводили опрос о том, повлиял ли кризис на желание людей осваивать новые навыки. Почти 40% ответили, что кризис подтолкнул их к тому, чтобы начать учиться в ближайшее время.

Если не гнаться сейчас за деньгами, гораздо проще будет потом получить какую-то правильную, хорошую, интересную работу. Например, встать во главе нового направления, когда ситуация немного выправится.

— Кто в итоге будет комфортнее чувствовать себя на рынке?

— Я думаю, что технари будут себя чувствовать лучше, чем гуманитарии. Даже мы, работая с образовательными программами, стараемся нанимать людей с техническим бэкграундом. С другой стороны, сейчас технологии дают неспециалистам широкие возможности. Скажем, если раньше такие вещи, как, например, 3D-моделирование были уделом каких-то узких специалистов, сейчас есть отличные 3D-пакеты, которые позволяют делать то же самое, не обладая специфическими навыками. Здесь скорее важен особый склад ума и желание осваивать новое. Если посмотреть на западную структуру образования, студенты, изучающие программирование, действительно им занимаются по окончании учебы. Те же, кто выбирает изучение менеджмента или искусство, потом могут заниматься чем угодно.

— Как по-вашему, сколько будет продолжаться кризис?

— Кризис и те его проявления, которые связаны с появлением новых продуктов и наймом людей, во многом зависят от восприятия, которое существует у топ-менеджеров и акционеров. Сейчас бизнесмены и инвесторы убеждены, что надо оптимизировать расходы, отменять мероприятия, урезать бюджеты. Логика простая: у людей будет меньше денег, значит, они будут покупать кроссовки не Adidas, а noname — в два-три раза дешевле. Если у людей меньше денег, которые они готовы тратить, значит, можно сократить и рекламный бюджет. Если же посмотреть на то, что реально происходит: люди эти брендовые кроссовки не будут покупать не потому, что у них на самом деле нет денег, а потому что они не уверены в завтрашнем дне. Таким образом, у нас получается история, связанная с настроениями инвестора, потребителя и топ-менеджера, который пытается понять настроения одних и других. Поскольку проблема во многом лежит в эмоциональной сфере, здесь положительную роль сыграет привыкание. Может, люди будут меньше улыбаться, но они не могут и расстраиваться слишком долго. Я думаю, что отсутствие серьезных политических и экономических потрясений в конечном итоге приведет к тому, что ситуация стабилизируется. Рано или поздно люди начнут думать «меня не уволили, я могу поехать в отпуск, купить кроссовки, все нормально». Полгода-год без резких колебаний — и наступит равновесие. Может быть, равновесие уже наступило, может быть, евро уже никогда не будет стоить сто рублей, но должно пройти достаточное количество времени, чтобы люди в это поверили.