Трагический герой

На Ближнем Востоке недолго прослыть террористом, даже если ты госсекретарь США. В конце июля Джон Керри несколько дней мотался между Каиром, Иерусалимом и Рамаллой, пытаясь договориться о прекращении огня между Израилем и ХАМАСом в секторе Газа. И что же? Высокопоставленные политики в Иерусалиме расценили предложение Керри о перемирии как «стратегический теракт», — написала израильская газета «Га-Арец».

Керри сделал все, что мог. Он внес, по сути, дельное предложение: на время прекратить огонь и провести переговоры о долгосрочном перемирии. Его отблагодарили желчными отповедями. Иерусалим в гневе отверг инициативу американца, отметив, что такой план содержит исключительно требования ХАМАСа.

Этим не ограничилось: вскоре после официальной реакции израильский телеканал Channel 1 опубликовал якобы стенограмму агрессивных по тону телефонных переговоров между президентом Обамой и премьером Нетаньяху. Правда, текст оказался фальшивкой.

Когда в последних числах августа Керри смог объявить о прекращении огня на 72 часа, надежда воцарилась ненадолго. Меньше чем три часа спустя ХАМАС похитил израильского военнослужащего, бои в Газе возобновились.

Глобальная дипломатия в эти дни смахивает на театр абсурда, в котором Джону Керри отведена роль трагического героя. Он походит не на госсекретаря мировой державы, язвительно писала газета «Га-Арец», а на инопланетянина, только что высадившегося на Ближнем Востоке. Когда на позапрошлой неделе в Вашингтоне Керри затронул тему таких нападок, он сказал: «Нужно просто не оставлять попыток».

Бессилие важнейшего госсекретаря на планете показывает, как мало влияния у Америки осталось на Ближнем Востоке. И каждая его неудача понемногу сокращает влияние США и в остальном мире. На Украине продолжают стрелять. Договориться с Ираном по атомной программе не удается. В Ираке обширные территории контролируют исламские террористы — и США, похоже, ничего не могут с этим поделать.

Бессилие слов

Ровно десять лет назад Керри стал кандидатом в президенты, но американцы предпочли ему Джорджа Буша-младшего. Сегодня Керри – госсекретарь, он взялся за этот гуж, чтобы разрешить все крупные конфликты, начиная с Израиля и заканчивая Ираном. Он связал эти темы с собственной персоной, ему нужен успех, чтобы войти в историю. Но в то же время он — госсекретарь в американском правительстве, которому наскучила роль мирового гегемона. С Керри связан вопрос, какой будет роль Америки в XXI веке. Насколько успешной может быть внешняя политика США, опирающаяся не на танки и авианосцы, а на силу слов?

Весна 2014 года. Джон Керри докладывает о срыве мирного процесса на Ближнем Востоке. В сенатском комитете по иностранным делам занавеси из броката заслоняют дневной свет. Керри рассказывает, как провел выходные: он сидел дома и ждал, что Израиль освободит часть палестинских пленных — о таком жесте доброй воли была достигнута договоренность, он должен был подготовить почву для продолжения мирных переговоров. Время шло, Керри начинал нервничать. Израильтяне так и не выпустили пленных, вместо этого они объявили о расширении поселений. «Бах — в один миг», — говорит американец, рисуя в воздухе воображаемый взрыв.

В эту минуту Керри кажется ребенком со сломанной игрушкой в руках. Мирный процесс был его персональным проектом, он провел месяцы в Рамалле и Тель-Авиве, в Катаре, Риаде и Аммаре. Он хотел форсировать договоренность и придать Ближнему Востоку новую форму. И вот этот его проект лопнул.

Керри выглядит как всегда безупречно: костюм цвета морской волны в тонкую полоску, серебристо-седые, густые как парик волосы. Усталость выдают только круги под глазами. А еще во время одной из поездок он заработал кашель. Для Керри зал, в котором заседает сенатский комитет по иностранным делам — это своего рода политическая гостиная. В 1971 году он выступил здесь против войны во Вьетнаме — после своего награждения орденами за мужество при исполнении обязанностей командира дозорного катера в дельте реки Меконг. Позднее он четыре года был председателем комитета.

Этим утром республиканцы пытаются на него надавить. «У меня складывается впечатление, что наша внешняя политика вышла из-под контроля», — говорит депутат от штата Айдахо. «Нужно быть просто разочарованным нашими действиями» в Сирии, — говорит другой от Теннесси. Затем слово берет Джон Маккейн. Заслуженный республиканец, он, по сути, всегда выступал за военные операции, неважно, где и против кого. Маккейн призывает поставить военную технику Украине и цитирует президента Теодора Рузвельта, сделавшего США в начале ХХ века мировой державой. «Говори мягко, но держи за спиной большую дубинку, — говорит Маккейн. — Вы произносите много гневных слов, но в руках у вас тоненький прутик».

Дипломатия без дубинки

Споры о том, куда идет мировая держава Америка — одна из больших дискуссий, ведущихся в Вашингтоне. Масло в огонь подливают консерваторы. Такие, как, например, политолог Роберт Каган, не так давно пугавший «крушением мирового порядка»: у великой державы нет права на пенсию, только превосходство Америки может помешать открыть «ящик Пандоры». Журнал Foreign Policy пишет о «национальном ренессансе» в Америке и ставит вопрос: возможно, зенит американской нации уже позади?

США — единственная сверхдержава, но государство находится в поисках новой внешнеполитической самоидентичности. Страну терзают противоречия между настроением, которое Каган называет «усталостью от мира», и ностальгией по былой роли.

Обама — президент «ретраншемента», как американцы называют свое внешнеполитическое отступление. Retrenchment можно перевести как «ограничение», «сокращение расходов», «свертывание». Обама воздержался от воздушных ударов по Сирии, отверг наземную операцию в Ираке и не вмешался, когда Россия аннексировала Крым. «Мы больше не в состоянии холодной войны, не существует «большой игры», победа в которой должна остаться за нами, — так Обама комментирует внешнюю политику США. — И если у нас самый лучший молоток, это еще не означает, что все проблемы суть гвозди». Задача Джона Керри — сформировать эффективную внешнюю политику без молотка.

«Президент ценит колоссальное трудолюбие Керри и его готовность брать на себя дипломатические риски», — говорит заместитель советника Обамы по безопасности Бен Роудс. Такие качества востребованы «в период, когда дипломатия стала центральной составляющей нашей внешней политики».

За первые 12 месяцев своей работы госсекретарем Керри налетал свыше 300 000 миль – больше, чем любой из его предшественников. Он был с государственным визитом в КНР, затем в Афганистане, где выступил посредником в спорах о результатах выборов. В выходные финала ЧМ по футболу он вылетел оттуда в Вену, чтобы обсудить с министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером шпионский скандал. А вскоре после этого отправился на Ближний Восток — останавливать кровопролитие.

На нужном месте в нужное время

Керри 70 лет; у него два дома — в Бостоне и Вашингтоне, имение в Питтсбурге и летняя резиденция на острове Нантакет. Его жена Тереза Хайнц стала одной из наследниц капитала кетчуповой империи Heinz, ее состояние оценивается не меньше чем в полмиллиарда долларов. Супруги путешествуют на собственном самолете Gulfstream в сопровождении повара. Керри мог бы катать внуков на яхте и наслаждаться жизнью. Но он спешит из одного очага напряженности в другой. Его помощники выкраивают время для встреч разве что в последний момент. Несмотря на такой график, Керри кажется человеком, нашедшим свое предназначение. «Для меня загадка, как он всё успевает», — говорит Дэвид Маккин.

Маккин заведует графиком Керри, его кабинет расположен на 7-м этаже Госдепа. Колонны обрамляют лифт цвета золотистый металлик. Справа — шлюз безопасности и проход в крыло Керри, слева — кабинет Маккина. Они познакомились, когда Керри был молодым прокурором в Массачусетсе; с 1987 года Маккин работает под его началом, сначала руководителем аппарата в сенате, затем — в предвыборном штабе.

Роль Керри отличается от той, которую играла его предшественница Хиллари Клинтон, говорит Маккин. Когда Клинтон в 2009 году получила назначение, авторитет США достиг исторического минимума. Её миссия состояла в исправлении положения. Керри, убежден Маккин, может строить на заложенном ей фундаменте, он олицетворяет собой вторую фазу эпохи «после Буша», попытку формировать мировой политики иными средствами, без военного вмешательства и пыток водой. «Керри лично знаком с главами правительств или министрами иностранных дел практически всех стран, — подчеркивает Маккин. — Он использует эти контакты, он – нужный человек, ставший госсекретарем в нужное время».

Американская ДНК

На самом деле Керри всегда видел себя своего рода глобальным миссионером. Молодым сенатором он летал в Манилу наблюдать за ходом выборов; в Никарагуа добивался уступок от сандинистов; позднее помогал доказать причастность панамского диктатора к наркоторговле. Керри убеждает людей благодаря своему обаянию, настойчивости и опыту, каждого гостя встречает исторической байкой и заключает в объятия. «Он верит, что способен изменить мир», — говорит один из его помощников Дуглас Франц.

Вот почему Керри прикладывает такие усилия для успеха переговоров между израильтянами и палестинцами — хотя четыре года назад Обама уже потерпел поражение на этой стезе. Попытка посредничества «в ДНК США как государства и как друга Израиля, — сказал Керри журналу Der Spiegel перед своей очередной поездкой на Ближний Восток. — Думаю, все понимают, что однажды, в определенный момент стороны вернутся к мирному процессу, поскольку это единственный путь к обеспечению мира, безопасности и стабильности на постоянной основе».

Тактика Керри такова: он пытается создать у собеседников впечатление, что Америка — их «лучший друг навсегда». Но после скандала вокруг АНБ такая концепция дает не лучший результат и уже тем более оказывается недостаточной в контексте таких запутанных конфликтов, как израильско-палестинский.

Шаурма и прослушки

Май 2013 года, Рамалла. Керри говорил с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху и палестинским президентом Махмудом Аббасом, обсуждались условия, на которых обе стороны могли бы участвовать в мирном процессе. И вот теперь у него вдруг появляется идея. Делегация останавливается в Рамалле, он устремляется в забегаловку, где готовят шаурму; его спешат обслужить, царит переполох. Керри в темном костюме и галстуке цвета спелой земляники заказывает шаурму из индейки, ему подают поджаренное на гриле мясо в лаваше. «А это вкусно», — произносит он с набитым ртом.

Это обычная манера Керри, но Рамалла «аукается» ему неожиданным образом. Республиканцы недовольны, что он якобы встал на сторону исключительно палестинцев. Израильтяне заявляют, что Керри изображает из себя спасителя. С тех пор его язвительно называют «дипломатом шаурмы».

В разгар мирных переговоров в прошлом году Керри почти каждый день общался по телефону со своими собеседниками на Ближнем Востоке; часто он звонил им рано утром или поздно вечером со своей виллы в Джорджтауне, по зашифрованной линии. Но когда Керри был в пути, и требовалось что-то срочно обсудить, порой он пользовался обычной связью.

Большая часть таких переговоров, передававшихся через спутники, прослушивалась как минимум двумя спецслужбами, включая израильские — такую информацию журналу «Шпигель» подтвердили несколько источников в спецслужбах. Вероятно, «уши грели» и русские, и китайцы. Как следствие нередко в Израиле знали, что именно Керри обсуждал с другой стороной. Он осознавал риски, но хотел добиться результатов и возможность лично переговорить ставил выше опасений специалистов по безопасности. Ни израильтяне, ни Госдеп не пожелали прокомментировать данную информацию.

Израильтянам эти записи помогли разгадать дипломатическую эквилибристику Керри. И чем дольше он выступал в роли посредника, тем ожесточеннее становились их нападки. Керри называют «одержимым»; он изображает из себя мессию, возмущался министр обороны Моше Яалон в начале этого года: «Единственное, что нас может спасти, это если Керри получит Нобелевскую премию мира и уже оставит нас в покое».

Эффективная внешняя политика являет собой разумное сочетание мягкости и твердости, soft power и hard power, говорит Дэниел Хэмилтон из вашингтонского Университета имени Джона Хопкинса. Как он считает, Биллу Клинтону в 90-х годах это превосходно удавалось. Но Керри живет в самолетах, тратит большую часть времени на острые кризисы, «в результате на выработку стратегической концепции его не хватает. К тому же ему приходится работать с президентом, который уделяет внимание главным образом внутриполитическим темам».

Отношения с Обамой

Керри — дипломат старой школы, он видит Америку в роли гегемона и всемирного третейского судьи, а возможно, и мирового полицейского. Обама смотрит на мир другими глазами, он не хочет вмешиваться во все происходящее на планете, зато внутренняя политика — это по его части.

В условиях сирийского кризиса такие два видения мира становятся особенно очевидными. В конце августа 2013 года Керри в Госдепартаменте перед телекамерами произнес пылкую речь против применения химического оружия в Сирии. Ему известно, что американцы устали от войн, отметил он, «но усталость не снимает с нас нашей ответственности». Дескать, Америка должна подтвердить делом данное обещание, что «самое отвратительное оружие в мире никогда снова не будет применено против самых беззащитных в мире людей». Эти слова прозвучали так, будто Керри — полководец, отдающий приказ о пуске нескольких ракет средней дальности.

Вечером Обама собрал советников в Овальном кабинете и сообщил, что воздушных ударов без санкции Конгресса не будет. Вопрос о военной операции снялся с повестки дня. Керри выглядел как погорячившийся подчиненный, которого одернул начальник. Обама не стал советоваться с Керри, он просто позвонил, чтобы сообщить о решении. Но впоследствии Керри защищал это решение так, будто оно было принято им самим.

Их связывают «тесные отношения», говорит советник Обамы Бен Роудс, но не дружба. И они знают друг друга уже давно. Можно даже сказать, что это Керри «открыл» Обаму. Когда десять лет назад он боролся за пост президента, то попросил мало известного демократа из Иллинойса произнести речь на съезде партии, на котором выдвигался кандидат. Это принесло Бараку Обаме всемирную известность. Но Керри проиграл выборы и пережил период депрессии, которую, по мнению Дэвида Маккина, «было бы большим преуменьшением назвать глубоким разочарованием».

Обама поблагодарил Керри за шанс, который тот ему дал, но сделал своим госсекретарем Хиллари Клинтон. Ее преемницей должна была стать Сьюзан Райс. На Керри выбор пал лишь из-за высказываний последней после взрыва у здания американского консульства в Ливии в 2012 году, которые сбили с толку мировую общественность и сделали Райс уязвимой.

Отношения Обамы и Керри хорошо иллюстрирует одна их встреча в октябре 2012 года. Предвыборная борьба была в самом разгаре, и Обама хотел «отрепетировать» с Керри важные теледебаты. Керри играл роль Митта Ромни — кандидата в президенты от республиканцев. «Дуэль» проводилась в зале отеля в Вирджинии, советники попросили Керри как можно чаще «встревать».

Керри приводил хлесткие аргументы, задавал направление дискуссии и не позволял президенту закончить ни одной фразы, пока Обама не вспылил: дескать, нечего его то и дело перебивать. Наконец, Обама встал и вышел из зала: Керри вел себя слишком дерзко. Керри выполняет для Обамы определенную функцию, но не входит в его узкий круг власти.

Победитель или побежденный?

С учетом кризиса на Ближнем Востоке у Керри нет времени на общение с прессой, но он готов ответить на наши вопросы письменно.

Можно ли представить себе мир, в котором какая-то другая страна возьмет на себя роль Америки — например, Китай? — «Ни при каких обстоятельствах. И никто не ждет от США ничего, кроме лидерства». Он сравнивает нынешнюю ситуацию с падением берлинской стены и распадом СССР: «Тогда многие тоже считали, что Америке следует наслаждаться мирной жизнью и ретироваться». Но исторический момент требовал от нас лидерства, как и сегодня, в мире, «необычайно сложном» и «требующем большего, а не меньшего участия».

Верно ли, что отказ от применения военной силы привел к сокращению международного влияния Америки? — Керри убежден: такая постановка вопроса ошибочна. США продолжают устрашать своей мощью, пример тому — соглашение по химическому оружию Сирии и воздушные удары, защитившие ливийцев от бойни, которую мог устроить режим.

Американская политика напоминает голливудский фильм: сюжет пишется с конца, в нём всегда есть победитель и проигравший. Если Керри удастся договориться с Ираном или способствовать соглашению между израильтянами и палестинцами, он войдет в историю как герой. В противном случае он может стать символом внешнеполитического заката США. Возможно, славное время американского доминирования подошло к концу; возможно, за ним последует новая глава в геополитике. И, возможно, это шанс — даже если такой сценарий пугает американских консерваторов.

Во время его выступления в комитете по иностранным делам республиканцы на протяжении часа засыпают Керри вопросами, но госсекретарь США сохраняет достоинство. Под конец он поворачивается вправо и смотрит в глаза Джону Маккейну. Они знают друг друга уже 30 лет, они оба воевали во Вьетнаме, оба боролись за пост президента, и оба потерпели поражение.

«Ваш друг Тедди Рузвельт, — говорит Керри Маккейну, — тоже верил, что награда причитается тем, кто пытается чего-то добиться на поле игры».

Перевод: Владимир Широков