– Расскажите немного о фильмах, которые можно будет посмотреть на нынешнем фестивале. Есть ли картины, на которых вы хотели бы сделать особый акцент?

– Как обычно, мы стремимся показать на нашем фестивале фильмы, которые связаны с темой искусства, художественного творчества, жизнеописаниями художников. В жанре жизнеописаний в этом году представлены документальный байопик о Фернандо Ботеро и игровой фильм «Обнаженная муза» об отношениях Пьера Боннара и его жены Марты. В других фильмах, хотя и связанных с именами художников, например, Якоба Векслера или Михаила Шемякина, речь идет скорее о проблемах художественного творчества в более широком смысле. В фильме «Путешествие» сын Векслера пытается понять картины своего отца сквозь семейную историю, вернее, семейную трагедию и гибель его матери в годы холокоста. Фильм о Михаиле Шемякине связан с его проектом воображаемого музея. «Пиаффе» – игровая картина, ее автор и режиссер – израильская художница Энн Орен, и это такое своеобразное путешествие в мир гендера и искусства.

Вообще, опыт художников, которые приходят в кино – от Питера Гринуэя до Шерин Нешат, – всегда очень интересен. Это люди, которые уже имеют опыт работы с изображением, и у них особые отношения с визуальным контентом в кино, они иначе представляют изображение в движении.

Как всегда, мы стараемся немного расширить привычные рамки тематики; в этом году в нашей программе прекрасный фильм Аличе Рорвахер «Химера» об итальянских томбороли, занимающихся нелегальными раскопками и контрабандой. Но это не криминальная драма, а фильм о волшебной силе искусства. И просто хорошее кино. Как и «Анатомия падения» – здесь тоже речь не о художниках в привычном смысле, но о тех проблемах, которые переживают творческие люди. И наконец, мы в этом году в партнерстве с «ГЭС-2» покажем авторскую программу Дениса Рузаева об искусстве и аутсайдерах.

– А «Ботеро» был взят в программу уже после известия о смерти художника или это непреднамеренное совпадение?

– Конечно, это случайное совпадение. Фильм снимался при жизни Ботеро, он вышел в 2018 году, просто в России еще не был показан. Ботеро – интересная и своеобразная фигура в искусстве ХХ века: в то время, когда все увлекались абстракцией, он выбрал фигуративное искусство. У него очень узнаваемый стиль, он соединяет почти фольклорные мотивы и приемы с хорошим знанием классики, в том числе искусства Ренессанса. Мы будем рады, если фильм вызовет интерес у зрителей на нашем фестивале, – благодарность художнику и интерес к его творчеству и будут лучшей данью его памяти.

– Как бы вы сформулировали основную задачу The Art Newspaper Russia Film Festival?

– Я могу рассказать, как родилась идея провести первый наш фестиваль. Семь лет назад я, как обычно, была на Каннском кинофестивале. Посмотрев «Квадрат» Эстлунда, подумала: хорошо бы его показать в Москве нашей аудитории. Тот год стал необычайно урожайным для фильмов об искусстве – там же, в Каннах, была и картина Аббаса Киаростами «24 кадра», и фильм о Тернере. В общем, пришлось организовать фестиваль и показать все.
Проект развивается, в следующем году он будет переформатирован и начнет свой собственный путь. Отвечать за его развитие буду по-прежнему я и новый издатель газеты The Art Newspaper Russia – Ольга Ярутина. Наша основная задача – показывать фильмы, которые, как мы надеемся, будут интересны аудитории – читателям газеты и сайта. Если на фестиваль придут зрители, которые просто любят кино, у них будет возможность узнать о газете.

– В одном из интервью вы рассказывали, что издание The Art Newspaper Russia появилось из-за вашего желания получать и собирать информацию об искусстве, так как вы были (и остаетесь) увлеченным коллекционером. А с чего все началось?

– Да, остаюсь коллекционером. Видимо, это не лечится (смеется). Формально началось, как у многих: мне хотелось оформить стены в новом доме, они были большие и пустые. Приобрела несколько картин у знакомого художника, потом на аукционе. И тут оказалось, что я разбудила каких-то демонов коллекционерства, так теперь с ними и живу. Попала в свою колею.

– Для стороннего человека коллекционирование может выглядеть просто накоплением, приумножением красивых или ценных объектов. Но для настоящего коллекционера, думается, все намного сложнее и глубже. Как бы вы объяснили, что значит для вас коллекционирование?

– Никаких особых тайн у коллекционера нет, вернее, они у каждого глубоко личные, ими обычно не делятся с широкой аудиторией. И я не знаю, как определить, «настоящий» или «ненастоящий». Коллекционер ¬– это тот, кто что-то собирает. Но вы сказали самые важные слова: «красивое» и «ценное». Коллекция произведений искусства описывается ими полностью. Обязательно должно быть красиво – я имею в виду не капризы личного вкуса, для красивого есть вполне объективные параметры. А то, что красиво, всегда ценно. На самом деле так и есть: просто «приумножение красивых и ценных объектов».

– Как вы отбираете картины: умом или душой? То есть руководствуетесь определенной логикой (школа, к которой принадлежит живописец, период творчества и т. д.) или повинуясь внутреннему чувству? Или присутствует и то, и другое?

– При выборе работы хронология, география, школа – это азбука, знание таких параметров является непременным условием. Логика требуется для другого – понять, насколько правдивы описания в каталоге, насколько надежен провенанс. Интуиция, кстати, служит тому же. Внутреннее чувство, о котором вы говорите, – это, наверное, то, что художники называют «глаз» (и коллекционеры, кстати, тоже). Не вся душа, а всего лишь «глаз». И вот он или есть, или нет. Смею надеяться, что у меня есть.

– Возвращаясь к кино: есть ли такие фильмы об искусстве, которые произвели на вас наибольшее впечатление, может быть, даже потрясли? Картины, которые можно привести как пример великого фильма об искусстве.

– Конечно, такие фильмы есть, и я не оригинальна: это больше классика. В строгом смысле их трудно назвать «фильмами об искусстве», там получается очень сложное вещество, когда искусство появляется как фон или как подтекст, а на деле становится основным смыслом. В первую очередь это Феллини. Особенно, наверное, «Сатирикон» и «Казанова». В другом смысле – проще и конкретнее, но тоже захватывающе красиво – работы Висконти «Семейный портрет», «Людвиг». Когда-то потрясла своей красотой «Медея» Пазолини, а теперь даже не знаю – надо пересмотреть. Мы меняемся, и иногда вместе с нами меняются впечатления.

– А каких фильмов, на ваш взгляд, не хватает? И если немного пофантазировать: какой фильм (или о каком художнике) вы очень хотели бы увидеть, но его еще нет в природе?

– Трудно сказать, каких не хватает. Фильмов много, успеть бы увидеть. А фантазировать интересно, да. О, я поняла, чего не хватает, – фильмов о русских художниках! С удовольствием посмотрела бы байопики о некоторых. Например, о Венецианове. Это же удивительная фигура – легенда и миф. После недавней ретроспективы в Третьяковской галерее о нем всплыло столько сплетен, как будто он только что умер. Хотелось бы какой-то объективной трактовки, и чтобы не забыли, что он художник высшей пробы.
Здорово было бы увидеть фильм об Илье Машкове, это фигура первой величины, но как-то затененная. Его жизнь – настоящая драма, и фактура какая интересная: начало ХХ века, двадцатые–тридцатые. Хотелось бы, наверное, фильм о Владимире Вейсберге. У меня большая коллекция этого художника, я вообще занимаюсь его наследием, и мы недавно открыли фонд его имени. Но это, конечно, должен быть документальный фильм. Для игрового все было слишком недавно.