Однако в 1898 г. европейские рынки охватил финансовый кризис, и очередная попытка получить заём провалилась. Требовалось искать новые источники внешнего финансирования, и глава Минфина С. Ю. Витте обратил внимание на берега Атлантики по другую сторону от Европы. Россия к тому времени имела давний опыт политического взаимодействия с США, однако опыт каких-либо финансовых отношений, кроме продажи Аляски, между двумя странами отсутствовал.

Между тем Штаты уже становились значительным финансовым центром планеты – до мирового лидерства было еще далеко, но у богатейших американских финансистов зрели планетарные амбиции, подогретые стремительно растущей экономикой. «Мы давно уже стали житницей мира, теперь мы хотим стать его фабрикой, а в дальнейшем – его расчетной палатой…», – прямо заявляли участники съезда американской банкирской ассоциации в 1898 г.

На фоне европейского финансового кризиса банки Нью-Йорка выглядели соблазнительно, и осенью того же 1898 г. в крупнейший мегаполис США прибыл один из ближайших помощников Витте – статский советник Александр Вышнеградский. Родной сын бывшего министра финансов Ивана Вышнеградского, он, по словам Витте, «всю финансовую кухню займов знал в совершенстве». Сын прежнего главы Минфина и ближайший помощник нового в Нью-Йорк прибыл для переговоров с Джоном Пирпонтом Морганом (на иллюстрации), на тот момент богатейшим банкиром США, «у которого денег больше, чем у самого Господа Бога», как писали американские газеты тех лет. Русский чиновник и американский банкир вели переговоры о займе в 100 млн долларов. Для той эпохи сумма очень внушительная – почти пятая часть всех доходов царской России за год. Вышнеградский и Морган согласовали все детали, но уперлись в процент – американец настаивал на 3,5%, а русский предлагал лишь 3%. На первый взгляд незначительная цифра в полпроцента в реальности означала весьма чувствительную потерю или прибыль в рублях и долларах. В итоге стороны не пришли к консенсусу, в декабре 1898 г. статский советник покинул Нью-Йорк.

Министр Витте, однако, не оставил попыток получить хоть какой-то результат по ту сторону Атлантики. Финансовый контакт с США требовался ему в том числе и для давления на европейских банкиров. Поэтому 120 лет назад, весной 1899 г., переговоры с американцами возобновились и, как казалось, привели к успеху. На этот раз речь шла о сумме скромнее на порядок – 10 млн долларов, или около 20 млн рублей в российскую экономику согласилась вложить New York Life Insurance Co, и тогда, и сегодня являющаяся крупнейшей страховой компанией США.

Итоговый договор с американцами подписали в октябре 1899 г., что сразу вызвало раздражение европейских Ротшильдов, демонстративно назвавших русско-американскую сделку «несерьезной». Сделка, однако, была вполне серьезной, но не такой, как ожидали в Петербурге. Первый американский заём имел целевое назначение – финансирование строительства Владикавказской железной дороги, необходимой для развития российских нефтяных промыслов. Вскоре выяснилось, что за кредитом от New York Life Insurance стоит сам Рокфеллер, крупнейший нефтяник США и планеты, главный конкурент российских Нобелей на рынке черного золота.

Рокфеллер давно пытался внедриться в российский нефтепром, тогда как Витте целенаправленно блокировал любые его поползновения. Подписанный же в Нью-Йорке договор позволял посредникам американского олигарха легально закрепиться в России. На исходе 1899 г. сам Витте разочарованно писал в царский МИД: «Нам для казны денег не нужно. Но для банков, железных дорог и различных промышленных предприятий деньги нужны… Нет другого выхода, как обратиться к кредиту Америки… При этом я думаю, что в Америке также едва ли будет возможность найти прочный кредит…»