Детство без тепла

Хамфри Богарт родился в день католического и протестантского Рождества – для американцев тех времен это была очень умилительная деталь. Но в семье будущего актера умиляться было нечему. Родители вели себя сдержанно до холодности и нежностей не допускали – ни между собой, ни по отношению к детям (у Хамфри были две младшие сестры). Максимум, что позволяла себе мать, – одобрительно, но совершенно по-мужски хлопнуть ребенка по плечу.

Дикарь в Голливуде: 100 лет со дня рождения Марлона Брандо

Она была востребованным художником-иллюстратором, впоследствии главным редактором прогрессивного женского журнала The Delinator («Разграничитель») и активной суфражисткой. Женская самостоятельность не была для Мод Хамфри пустой фантазией – в лучшие годы она зарабатывала вдвое больше своего супруга, преуспевающего кардиохирурга Белмонта Дефореста Богарта.

Богарт – фламандская фамилия, предками актера были первые жители Новых Нидерландов, переселенческой колонии на территории нынешнего Нью-Йорка. Семья Хамфри жила в респектабельном нью-йоркском Верхнем Вест-Сайде и имела крупное землевладение у озера Канандейгуа. Можно сказать, что у маленького Хамфри было почти всё, кроме любви и человеческого тепла.

Его устраивали в самые престижные школы: Делани, Тринити, а затем и в элитную Академию Филлипса в Массачусетсе. Родители рассчитывали, что в итоге он поступит в Йельский университет, но отрок не выказывал особой любви к занятиям. Он учился на свой манер, будучи страстным книгочеем и поглощая все книги, до которых мог дотянуться. Хамфри знал наизусть почти всего Шекспира. Литература до конца жизни оставалась одним из главных его увлечений, он дружил со многими писателями и сценаристами и, как замечали некоторые, завидовал их мастерству, поскольку в глубине души мечтал быть писателем.

Моряк на мели

По каким-то причинам Богарт бросил Академию Филлипса после первого семестра. Одни пишут, что он специально завалил все экзамены, не желая идти по пути, навязанному родителями, другие – что столкнул директора в пруд. Как бы то ни было, весной 1918-го Хамфри уже числился моряком Военно-морского флота США. Шла Первая мировая, и его влекла военная романтика. «Хотелось поскорее попасть в Париж к сексуальным французским девушкам», – шутил он позднее.

К востоку от ада: что сделало Джеймса Дина легендой

Наладить тесный контакт с француженками, правда, не удалось: война закончилась, и «Левиафан», корабль, на котором служил Хамфри, занимался транспортировкой американских солдат на родину. По легенде, именно на флоте Богарт получил травму верхней губы, из-за которой она оказалась парализована, что определило его фирменную актерскую мимику и немного шепелявое произношение. Однако въедливые биографы не нашли в медицинских документах демобилизованного старшины второго класса упоминаний о травме. Похоже, знаменитый шрам на губе появился позже, предположительно, как следствие драки в баре.

Для родной семьи демобилизованный Хамфри был как отрезанный ломоть. Надежд отца, мечтавшего, что сын пойдет по его стопам, он не оправдал, да и сам Богарт-старший был на грани разорения из-за непродуманных капиталовложений. Хамфри одно время работал в береговой охране, затем без особого энтузиазма трудился торговым агентом, а когда в кармане становилось совсем пусто, играл на деньги в шахматы – а шахматистом он был блестящим. Когда Хамфри стал уже большой звездой, он среди прочего играл с американскими военнослужащими по переписке, и ФБР, вскрывая письма, заподозрило актера в шпионаже: мол, не поставляют ли ему военные какие-то секретные сведения под видом шахматных ходов?

«Вилли в белых шортах»

Между тем начинались «ревущие 1920-е»: эпоха надсадного и нервического послевоенного веселья в Америке и Европе. Богарт превратился в лихого кутилу, проводя ночи в джазовых клубах в компании таких же, как и он, представителей потерянного поколения, воспетого Хемингуэем и Фицджеральдом.

Одним из ярких явлений той эпохи стал театральный бум на Бродвее, и Богарт, встретив старого знакомого, устроился в театральную компанию World Films влиятельного продюсера Уильяма Брэйди. Он был помощником режиссера по организационным вопросам. Вообще-то Хамфри сам метил в режиссеры и драматурги, но на первых порах рад был и маленькой роли в спектакле «Дрейф» Элис Брэйди, дочери хозяина.

За ней последовали и другие второстепенные роли, преимущественно молодых богатеньких хлыщей. Богарт презрительно называл их «Вилли в белых шортах». Тем не менее спустя пару лет он уже смотрел на актерство как на свою главную профессию, хотя и категорически отказывался посещать любые артистические школы или курсы. «Я рожден жить не напрягаясь, а театр – самый легкий из ненапряжных заработков», – отшучивался Богарт.

На топливе отчаяния

В 26 лет он женился на актрисе Хелен Менкен. Их союз продлился немногим больше года, но долго без жены Богарт никогда не оставался и вскоре уже жил с Мэри Филипс, тоже актрисой. Второй брак пришелся на тяжелый период для Хамфри: он никак не мог пробиться к крупным, серьезным ролям, порой месяцами сидел без работы и, заглушая досаду, начал крепко пить и скандалить.

Молчаливый герой-одиночка: 100 лет Чарльзу Бронсону

Подобно другим артистам он пробовал себя и в активно развивавшемся кинематографе. Несколько попыток получились удачными: «Вверх по реке» (1930) Джона Форда, где он играл со Спенсером Трейси, и «Плохая сестра» (1931) Хобарда Хенли с Бетт Дэвис.

С Трейси они стали друзьями на всю жизнь. Говорят, именно он придумал называть нашего героя Боги.

К 35 годам Богарт порядком озверел оттого, что актерская карьера, на которую он положил всю свою молодость, не ладилась. Брак с Мэри Филипс распался. 35 лет для 1930-х – это очень серьезный возраст, не то что в нынешнюю эпоху вечной юности. Богарт чувствовал, что проигрывает схватку.

Испытываемое отчаяние не могло не отразиться на его игре. Наблюдавший из-за кулис спектакль «Приглашение к убийству» продюсер Артур Хопкинс давался диву: неужели это тот самый Богарт, который полжизни разгуливал по сцене в белых шортах и с теннисной ракеткой?

Хопкинс предложил актеру роль убийцы в постановке «Окаменевшего леса» Роберта Шервуда. В нее-то Хамфри и вложил все накопившееся отчаяние и злость. Спектакль имел большой успех, а критики были поражены преображением Богарта.

Профессиональный злодей

По горячим следам решено было перенести «Окаменевший лес» на экран, но руководство Warner Bros., заинтересованное скорее в громких именах, нежели в драматических тонкостях, намеревалось отдать роль Эдварду Робинсу – тот был звезда, а Богарт почти никто.

Хамфри уж было собрался в очередной раз вернуться к разбитому корыту, но тут принципиальность проявил исполнитель главной роли Лесли Ховард. «Если фильм без Боги, тогда и без меня», – телеграфировал он продюсерам, и те, подумав, сдались. В благодарность за этот поступок много лет спустя Хамфри назвал свою дочь Лесли Ховард. Кто знает, хватило бы у него сил снова карабкаться вверх, если бы его выбросили из того проекта.

100 лет Лино Вентуре – создателю сильнейших мужских образов в кино

Однако успех «Окаменевшего леса» (1935) еще не был триумфом. У Боги появилось очень много работы в кино (в среднем он делал по фильму каждые два месяца), но работа эта, как и в свое время в театре, была однотипной: он так убедительно сыграл убийцу в «Лесе», что теперь его звали исключительно на роли гангстеров и головорезов. Актер сетовал, что в 20 из 34 фильмов того периода его герой был застрелен, повешен или казнен на электрическом стуле, а еще в десяти – томился в тюрьме.

Амплуа было настолько жестким, что кинокомпания Warner Bros. изменила в пресс-релизах дату рождения Богарта на 23 декабря, поскольку актер, специализирующийся на злодейских ролях, не должен ассоциироваться у зрителя со светлым праздником.

Экранный образ Богарта дополняли новости из его личной жизни. Его третья жена, Майо Метот, тоже актриса, оказалась очень ревнивой особой, а хлебнув лишнего, впадала в натуральное безумство. Выпить Богарты любили – поэтому весь Голливуд и окрестности полнились слухами об очередном дебоше в их доме. Друзья называли отношения в этой паре «продолжением Гражданской войны».

Воспитанный сильной и суровой матерью Богарт всегда тяготел к женщинам с твердым характером. С неженками ему было неинтересно. Но Майо была женщиной не только с характером, но и с психическими проблемами.

«Взвейтесь, соколы, орлами»

«Ангелы с грязными лицами» (1938) Майкла Кертиса, «Ревущие двадцатые» (1939) Рауля Уолша – эти и некоторые другие фильмы «гангстерского периода» Богарта были вполне удачными, но вся слава доставалась главной звезде – Джеймсу Кэгни, а Хамфри чувствовал, что его карьера снова буксует. Вряд ли он предполагал, что находится всего в двух шагах от небывалого успеха.

Сначала ему повезло с фильмом «Высокая Сьерра» (1940). Это была очередная бандитская история, но все топовые актеры – Кэгни, Робинсон, Пол Муни – отклонили предложение главной роли, и она досталась Боги, хотя режиссер Рауль Уолш не очень-то этого хотел. Фильм удался и явно повысил рейтинг нашего героя. Так что когда сценарист «Сьерры» Джон Хьюстон, с которым Богарт сдружился во время съемок, решил дебютировать в качестве режиссера, то без труда пробил кандидатуру Хамфри на главную роль вместо отказавшегося от нее Джорджа Рафта. Конечно, нельзя не сказать спасибо всем этим полузабытым ныне голливудским знаменитостям: если бы не их капризы и отказы, не видать Богарту крутых ролей.

Дебютом Хьюстона стал «Мальтийский сокол» (1941), экранизация популярного детектива Дэшила Хэммета; Боги играл в ней сыщика Сэма Спейда. Это был уже третий фильм по мотивам книги, и никто не ждал от него ничего особенного. Теперь же он считается первым большим фильмом нуар, эталоном жанра.

Эталонным оказался и герой Богарта – собранный и саркастичный, новый тип элегантного и мужественного человека.

«Я не нравлюсь людям»

Критики как один бросились писать о том, что Богарту достаточно шагнуть в кадр, чтобы полностью завладеть им. При этом как-то забывалось, что до «Сокола» Боги уже не один десяток раз входил в кадр, и, как правило, никто из критиков не обращал на него внимания. Возможно, Хьюстон, поместив Богарта в самый центр, помог всем наконец разглядеть своеобразную харизму актера.

Сам Боги не считал себя харизматичным, более того, полагал, что производит скорее отталкивающее впечатление. «Почему-то почти каждый разговор я превращаю в ссору. То ли дело в тоне моего голоса, то ли в выражении лица. Я, как правило, не нравлюсь людям при первом знакомстве», – признавался Хамфри. Голос у него действительно был довольно гнусавый, а лицо нередко принимало брезгливое выражение. Но одно дело жизнь, а другое – кино, и экран магическим образом превращал богартовские «недостатки» в достоинства.

Что до откровенных признаний, то ими Боги славился не меньше, чем ролями. Не стесняясь и не заботясь о том, как это скажется на карьере, он часто говорил о голливудских фильмах, их создателях и актерах всё, что думает, а редко какой фильм заслуживал его похвалы.

Независимый дух Богарта проявился и когда в конце 1940-х в Голливуде началась «охота на ведьм» – параноидальное выискивание симпатизирующих коммунистам кинематографистов. В пику охотившемуся за «красными» Комитету по расследованию антиамериканской деятельности он организовал Комитет по Первой поправке (имеется в виду первая поправка к американской Конституции, гарантирующая свободу слова) и возглавил делегацию актеров в Вашингтон.

Однако, почувствовав, что такая активность грозит обрушением едва наладившейся карьеры, Хамфри дал задний ход и написал объяснительную статью «Я не коммунист», подчеркивая, что он защищал не марксистов-ленинистов, которых любит не больше, чем глава ФБР Джон Гувер, а конституционные права американцев.

Наконец на вершине

Успех «Сокола» позволил Богарту получить роль, которую ему бы никто не дал еще за два года до того, – романтического героя Рика Блейна в «Касабланке» (1942) Майкла Кертиса.

«Касабланка», как и «Мальтийский сокол», не была в числе приоритетных проектов киностудии. Просто еще один плановый фильм. Ажиотаж вокруг него стал сюрпризом для всех, и прежде всего для боссов Warner Bros. Им и присниться не могло, что стареющий, теряющий лоск актер вторых ролей к середине 1940-х станет самой высокооплачиваемой звездой Голливуда и прежде всего благодаря «Касабланке».

Будучи еще недавно «человеком из толпы», Богарт доминировал в этом фильме так естественно, словно всю жизнь играл главные роли. Кертис собрал состав из великолепных артистов – от Ингрид Бергман до Питера Лорре, но главным откровением стал герой Богарта и его трагическое обаяние. Нарочито циничный владелец кафе в Северной Африке, Рик Блейн, ловко маневрирующий между нацистами и антифашистами, неожиданно встречает любовь всей своей жизни, с которой расстался несколько лет назад, и оказывается в ситуации, когда необходимо выбирать между долгом и чувством – такова вкратце одна из главных историй любви в мире кино.

Кстати, сам актер во время Второй мировой пытался вернуться на флот, но ему отказали из-за возраста.

Другой фронт: главные фильмы Второй мировой войны

«Касабланка» ввела Богарта в мир голливудских полубогов и романтических героев. Невысокий (чтобы соответствовать рослой Бергман ему пришлось носить ботинки на 7-сантиметровой подошве) и субтильный, Богарт тем не менее стал одним из главных экранных образцов настоящего мужчины, типажом, которому подражали многие. Достаточно вспомнить, как герой Бельмондо в «На последнем дыхании», вглядываясь в постер с изображением Боги, имитирует его характерный жест, проводя большим пальцем по своим губам, – и в течение фильма не раз повторяет его, тем самым как бы приобщаясь к богартовской «крутизне».

Боги был из тех, кому не нужно играть бицепсами или утрировать маскулинность, чтобы производить впечатление. Он сутулился, хмурился, цедил себе что-то под нос – но зритель чувствовал его внутреннюю силу. Главным оружием его классических героев был острый ум, а не пудовые кулаки.

Богарт принадлежал к той категории актеров, что изображают скорее некие вариации собственной личности, нежели перевоплощаются до неузнаваемости. «Он был независимым человеком, и это проявлялось в персонажах, которых он играл, – говорила Лорен Бэколл, его последняя и главная любовь. – В нем было что-то чистое и цельное, хотя играть порой приходилось не самых хороших людей. Он был человеком с убеждениями. В отличие от него, мы чем дальше, тем больше теряем свои убеждения».

Жена и соратник

Богарта и Бэколл познакомил режиссер Ховард Хоукс. Он же снял пару в двух фильмах – хемингуэевской экранизации «Иметь и не иметь» (1944) и классическом нуаре «Большой сон» (1946). 19-летняя Бэколл годилась 44-летнему Богарту в дочери, но она оказалась лучшим воплощением идеала сильной женщины, за которым он гонялся всю жизнь.

Рослая, полная достоинства, говорящая чуть ли не басом красавица с таким же, как у него, саркастически-насмешливым отношением к миру поразила Боги. В кадре она умела держаться так, что на ее фоне терялись оказавшиеся рядом мужчины (кроме, разумеется, Богарта). Говард Хоукс, ее первый наставник, считал, что в обычной жизни Бэколл продолжала играть, как в кино.

Если и играла, то так хорошо, что не терпевший в людях фальши Хамфри этого не замечал или делал вид, что не замечает. Бэколл родила Богарту сына и дочь, но их союз напоминал не столько романтическую пару, сколько buddies, приятелей: два сильных характера признали друг друга и решили, что лучше человека им уже не найти, несмотря на то, что оба время от времени заводили интрижки на стороне.

Лорен воспринимала Богарта как учителя. «Мне очень, очень повезло, что я встретила его, не говоря уже о том, что вышла за него замуж. Он был гораздо более целостной личностью, чем большинство людей. У него были такие же стандарты, как у моей матери. Их ценности были во многом схожими. У него был потрясающий характер и большое чувство чести, и он не терпел лжи, даже если его спрашивали, что он думает о фильме, в котором только что снялся», – объясняла Бэколл позже.

О крысах и людях

В конце 1940-х вокруг Богарта и Бэколл образовалась компания друзей-знаменитостей, после одного насмешливого замечания Лорен взявшая название «Крысиная стая». В нее входили певцы Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Нэт Кинг Коул и Сэмми Дэвис, актеры Эрол Флинн, Кэри Грант, актрисы Джуди Гарланд, Ава Гарднер и другие.

Первоначально они просто весело вместе проводили время, но постепенно «стая» стала чем-то вроде делового и творческого союза, участники которого помогали друг другу. Синатра считался президентом стаи, Богарт – директором по связям с общественностью, а Бэколл – хозяйкой логова, потому что компания имела обычай собираться в их с Богартом особняке.

Участников стаи связывала не только дружба. Вскоре после смерти Богарта Бэколл и Синатра начали встречаться. Это были непростые отношения. Бэколл ощущала вину и в то же время желание начать новый этап в жизни (ей было 32 года). Синатра, возможно, чувствовал, что предает друга и нарушает негласное табу. Будучи младше Богарта почти на четверть века, Синатра смотрел на него почти как на божество.

Отношения продолжались год и оборвались после того, как газетчики написали о предстоящей помолвке, которую на самом деле вроде бы не планировали. Синатра подумал, что это хитрость Бэколл, поссорился с ней и в результате завершил явно тяготившую его историю.

«Оскар» для «Королевы»

Поздний, послевоенный Богарт – это два десятка фильмов, среди которых не так уж много проходных работ, почти неизбежных в карьере человека, до 40 лет бившегося за то, чтобы его имя на афише писалось самым крупным шрифтом.

Боги выручал старый приятель Джон Хьюстон, как правило, не делавший халтуры. Вместе они сняли «Сокровища Сьерра Мадре» (1947) – в этом фильме также играл отец режиссера, старик Уолтер Хьюстон; Богарт говорил, что это единственный актер, которому он готов уступить место в сцене, – а затем «Риф Ларго» (1948), «Африканскую королеву» (1951) и «Посрами дьявола» (1953). Как это нередко бывает, больше всего успеха досталось не самому интересному фильму в этом списке, «Королеве», за роль в которой Богарт получил свой первый и последний «Оскар».

Он и сам нахваливал эту роль, хотя явно переигрывал, изображая ворчливого капитана Чарли, на свою голову связавшегося с чинным миссионером Рози (Кэтрин Хепберн).

Рассказы о съемках «Королевы» были увлекательнее самого фильма, так как съемочной группе пришлось испытать все те же африканские злоключения, что показывались на экране, только в десятикратном размере. Все, кроме Богарта и Хьюстона, переболели дизентерией и малярией. Друзей же, по их мнению, уберегло то, что, узнав о полезных свойствах коктейля джин-тоник (в тонике содержится хинин), они не просыхали с утра до вечера. «Когда нас кусали комары, они мгновенно погибали от интоксикации», – усмехался Богарт.

Другим большим хитом стала «Сабрина» (1954) Билли Уайлдера, где Богарт играл с Одри Хепберн, но сам он этот фильм особо не жаловал.

К успехам позднего Богарта стоит отнести также два нуара Николаса Рэя – «Стучись в любую дверь» (1949) и «В укромном месте» (1950), и работы с режиссером Эдвардом Дмитрыком – «Восстание на «Кейне» 1954 года (в честь которого взял себе псевдоним Майкл Кейн) и «Левая рука Бога» (1955).

Слезы на съемочной площадке

В 1948 году свободолюбивый Богарт создал свою кинокомпанию, назвав ее Santana в честь любимой яхты (Боги был яхтсмен не менее заядлый, чем шахматист, и выиграл несколько крупных регат). Но в отличие от яхты, компания не принесла удачи: выпущенные ею фильмы нуар («Токийский Джо» 1949 года, «Сирокко» 1951-го) успеха в прокате не имели, и бизнес пришлось продать.

85 лет Алену Делону – прекрасному снаружи, ужасному внутри

Последней ролью Богарта стал спортивный журналист Эдди Уиллис в боксерской драме «Тем тяжелее падение» (1956) Марка Робсона. Он снимался в ней, уже зная, что болен раком и, видимо, скоро умрет. Но никто на съемочной площадке не догадывался, что актер играет, преодолевая физическую боль, – и только потом все поняли, что за слезы стояли в глазах у Богарта, из-за которых иной раз приходилось переснимать сцены.

В начале 1956 года у Хамфри, который уже несколько месяцев испытывал недомогание, но отказывался идти к врачу, нашли рак пищевода. Операция и химиотерапия не дали большого эффекта. 13 января 1957-го друзья, Синатра, Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн навестили Боги дома, и он попрощался с ними. На следующий день актер умер. Ему было 57 лет.

«Он был сильным человеком, четко знал, во что верил и что для него важно. Им нельзя было помыкать или командовать, и в то же время у него была очень нежная душа», – говорила Бэколл.

Она прожила долгую жизнь, снялась во многих хороших фильмах, но люди помнили ее прежде всего как жену Хамфри Богарта, с которым она провела 12 лет из почти 90 отмеренных ей Создателем. Но Бэколл не возражала. Она знала себе цену, и она действительно была неординарной личностью. Дело было не в ней, а в том, насколько значительной оказалась фигура Богарта – актера, который полжизни не мог заставить киноиндустрию воспринимать себя всерьез. А когда наконец заставил, выяснилось, что он настоящий феномен, действие которого не ослабевает со временем.