Конец мечты об объединении

В 1948 году на Корейском полуострове были созданы два государства – КНДР и Республика Корея. В момент возникновения они не признали друг друга. Более того, каждое из этих государств заявило, что именно его правительство – единственная законная власть на территории всего полуострова. Пхеньян считал Республику Корея проамериканской марионеточной администрацией, а Сеул, в свою очередь, официально называл КНДР «преступной антигосударственной организацией». И северяне, и южане провозглашали задачей объединение двух частей некогда единого государства. Подразумевалось, что произойти это – по крайней мере, в идеале – должно мирным путем, в результате переговоров между двумя корейскими правительствами.

Сеул и Пхеньян прибегали к разнообразным юридическим и лингвистическим ухищрениям, чтобы подчеркнуть: «другая» Корея не может считаться полноценной «заграницей». И на Юге, и на Севере за отношения с соседом отвечал не МИД, а специально созданные для этого ведомства.

Так продолжалось до 2024 года, когда идеологеме «объединения» был нанесен сокрушительный удар. Строго говоря, перемены наметились еще в 2023-м, но поворотным пунктом стала речь Ким Чен Ына в январе 2024-го. В ней было прямо сказано: политика, направленная на объединение страны, ошибочна, на Корейском полуострове существуют два разных государства, слияние которых не является ни необходимым, ни желательным.

Исправление имен: в КНДР официально стали по-другому называть Южную Корею

За несколько месяцев на всей территории КНДР демонтировали монументы, памятные знаки, стелы и прочие объекты, посвященные объединению, а с сайтов СМИ удалили большинство старых статей, в которых говорилось, что Юг и Север населены людьми одной нации, которые должны воссоздать единое государство.

Масштаб этих перемен трудно переоценить. Аналогом произошедшего стали бы, скажем, слова Папы Римского о том, что добрым католикам отныне не следует ждать Второго пришествия. В северокорейской идеологии раскол страны считался главной причиной всех ее проблем, а объединение, соответственно, лучшим способом решить их раз и навсегда.

Отказ от идеи объединения вызвал разброд и шатание в головах простых корейцев. Однако с точки зрения руководства КНДР новый подход вполне оправдан.

Во-первых, речь идет о признании очевидного. Все разговоры о «мирном объединении», которого следует достигнуть путем переговоров и взаимных уступок, давно перестали быть чем-то большим, чем демагогия. Во-вторых, руководители КНДР не забывают, что по доходам на душу населения Юг превосходит Север примерно в 30 раз. Признание того, что Южная Корея – просто враждебное государство, а не пусть и оккупированная, но часть их страны, упростит борьбу за формирование у северян идеологически верной картины мира. С точки зрения правящей элиты население КНДР надо постепенно приучить к мысли, что южане для них такие же чужаки, как, скажем, японцы или вьетнамцы. Если переформатирование национальной идентичности пройдет успешно, это повысит стабильность в стране – ведь понятно, что экономическое отставание от людей, относящихся к той же нации, вызывает куда более эмоциональную реакцию, чем отставание от просто каких-то богатеньких иностранцев.

Юг не остался в стороне от происходящих перемен. В сентябре по вопросу о необходимости объединения (точнее, об отсутствии таковой необходимости) высказался Лим Чон Сок, известный политик и идеолог левонационалистической ориентации, в администрации президента Мун Чжэ Ина (2017–2022) отвечавший за отношения с КНДР. По его словам, в сложившейся ситуации Южная Корея не должна более стремиться к объединению, а главная задача – создание на Корейском полуострове режима мирного сосуществования. Показательно, что первым в Республике Корея начал открыто высказываться на эту тему именно Лим Чон Сок – свой путь в большую политику он начинал как студент-активист, симпатизировавший КНДР и всю дальнейшую карьеру построил вокруг идеи объединения. Впрочем, речь идет не о частной инициативе отставного политика: почти сразу же аналогичные мысли высказали и его бывший начальник Мун Чжэ Ин, и ряд других лидеров оппозиции.

Так что, судя по всему, размежевание корейских государств перешло в финальную фазу. Многие наблюдатели уже давно говорят о том, что на Корейском полуострове формируются две нации. Сейчас этот процесс начинает получать официальное признание.

Воссоздание военного союза России и КНДР

18 июня в Пхеньян с официальным визитом прибыл президент России Владимир Путин. Хотя в северокорейской столице он провел лишь сутки, за это время произошло событие, которое может иметь немалые долгосрочные последствия – был подписан Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве. Этот документ возродил российско-северокорейский военный союз (такой союз существовал в 1961–1996 годах). Статья 4 договора гласит: «Если одна из сторон окажется в состоянии войны из-за вооруженного нападения одного или нескольких государств, другая сторона немедленно окажет ей военную помощь всеми имеющимися у нее средствами».

Подписание договора удивило не только сторонних наблюдателей, но и профессиональных регионоведов. Российско-северокорейское сближение началось еще в 2023-м, но тем не менее восстановления формального военного союза не ожидал никто.

Стратегический визит: о чем Владимир Путин договаривался в Пхеньяне

Вскоре стало ясно, какими соображениями был вызван этот шаг. В первую очередь ему способствовали боевые действия на Украине. Еще в начале 2023 года стали появляться сообщения о том, что Пхеньян поставляет России снаряды больших калибров. В КНДР имеются огромные запасы таких снарядов, поскольку до появления в стране ядерного оружия важной частью ее стратегии было создание позиций тяжелой артиллерии в непосредственной близости от Сеула. Подразумевалось, что в случае конфликта южнокорейская столица, находящаяся в 24 километрах от границы, будет подвергнута массированному обстрелу. Поскольку к реализации этого сценария северяне готовились всерьез, в КНДР образовался большой запас снарядов, а сама Северная Корея оказалась одной из немногих стран мира, способных сегодня массово производить эти боеприпасы и готовых продавать их России.

В октябре Национальная служба разведки Южной Кореи, а затем и ряд аналогичных структур западных стран сообщили, что в Россию начали прибывать и северокорейские военнослужащие, вероятно, для участия в боевых действиях на Украине. Москва и Пхеньян поначалу это вяло отрицали, но вскоре российские и северокорейские дипломаты стали намекать на то, что отправка военнослужащих действительно имеет или, по крайней мере, может иметь место. Впрочем, до сих пор достоверных сведений о появлении северокорейских солдат на фронтах СВО все еще нет.

Военное положение, переворот и импичмент

Хотя Южная Корея долгое время управлялась авторитарными лидерами, в последние десятилетия она являла собой редкий для Азии пример стабильной демократии. Однако это, на первый взгляд, незыблемое реноме оказалось под ударом из-за трагикомичных событий, произошедших в ночь с 3 на 4 декабря.

В апреле на парламентских выборах убедительную победу одержала оппозиционная Демократическая партия (идеологически несколько напоминает европейских правых социал-демократов, но с сильным националистическим привкусом). После этого она начала кампанию против президента Юн Сок Ёля и его жены, которую простые корейцы сильно недолюбливают (можно сказать, что это такая Мария-Антуанетта сеульского разлива). Президентскую чету обвиняли в коррупции и пугали импичментом, но дальше угроз дело не шло, поскольку оппозиционерам не хватало голосов (отрешить главу государства от власти можно, только если эту меру поддержат 2/3 парламентариев). Да и обвинения не выглядели железобетонными.

Тем не менее президент Юн Сок Ёль решил пойти ва-банк. Поздно вечером 3 декабря он неожиданно объявил о введении в стране военного положения. Подчиняясь президентскому приказу, воинские части попытались взять под контроль здание парламента, а также здание Избирательной комиссии (похоже, Юн Сок Ёль верил в конспирологическую теорию о том, что на выборах победили правые, но оппозиция каким-то непостижимым образом сумела подтасовать результаты голосования).

Попытка введения военного положения в стране со стабильной двухпартийной системой и ВВП на душу населения на уровне Франции и Италии окончилась предсказуемым конфузом. Военные, поняв, что происходит переворот, не проявили особого рвения в деле блокирования парламента, а порой и просто саботировали распоряжения президента. Собравшиеся на экстренную ночную сессию депутаты, в том числе и члены президентской партии, проголосовали за отмену военного положения (оно продержалось менее шести часов).

Юн Сок Ёль пытался сопротивляться и заявлял, что, дескать, был прав, а оппозиция проводит антигосударственную политику, будучи инфильтрирована северокорейскими и почему-то китайскими шпионами (последний тезис вызвал протест Пекина, но не очень жесткий). После таких речей и сам президент, и его выходка стали выглядеть еще более нелепо и неадекватно, а отставка превратилась в неизбежность (за импичмент парламент проголосовал 14 декабря).

Сдали нервы

Формально власть перешла к премьер-министру, который будет управлять страной до утверждения импичмента Конституционным судом (с этим могут возникнуть трудности, но, скорее всего, утверждение состоится в феврале или марте). После окончания процедуры импичмента пройдут внеочередные президентские выборы, которые наверняка выиграет оппозиция.

Решению Юн Сок Ёля объявить военное положение невозможно найти рациональное объяснение. Вероятно, сказалось то обстоятельство, что он, не будучи профессиональным политиком и почти всю жизнь проработав в прокуратуре, крайне болезненно воспринимал нападки на себя и особенно на свою любимую жену. Вдобавок Юн Сок Ёль проявил поразительную недальновидность, не сумев правильно оценить ситуацию и просчитать последствия своих действий. Можно также предположить, что Юн Сок Ёль ориентировался на своих кумиров – лидеров правых диктатур 1961–1987 годов, регулярно вводивших в Корее военное положение. Однако их времена прошли давно и безвозвратно. Так что шансов на успех у президента не было. В итоге, пытаясь справиться с воображаемой опасностью и отомстить обидчикам, Юн Сок Ёль обеспечил и себе, и людям из своего окружения серьезные неприятности: скорее всего, их ждет суд и тюремный срок.

Неизбежная теперь смена власти в Сеуле вряд ли сильно повлияет на его внешнюю политику. Можно ожидать некоторого охлаждения диалога с Токио, улучшению отношений с которым Юн Сок Ёль уделял много времени и сил (нелюбовь к Японии для Демократической партии давно стала идеологическим фетишем). Скорее всего, новая администрация будет прислушиваться к советам и пожеланиям Вашингтона с несколько меньшим рвением, чем Юн Сок Ёль, хотя серьезного отхода от ориентации на США не предвидится. Система санкций, направленных против КНДР, ограничит свободу маневра новой администрации на северокорейском направлении. А необходимость соблюдать антироссийские санкции, скорее всего, сделает невозможным резкое улучшение отношений и с Москвой.

История с попыткой переворота закончилась быстро, но, как говорится, «осадочек остался». После всего произошедшего Южную Корею стало труднее воспринимать как развитую демократию, и это изменение ее имиджа на международной арене может иметь для Сеула не очень заметные на первый взгляд, но неприятные последствия.

Автор – профессор университета Кунмин (Сеул)