Нужно ли верить статистике

На первый взгляд обстановка в целом спокойная. Согласно отчету Росстата, по итогам января–октября 2018 года цены подросли на 2,9%, а в годовом выражении индекс потребительских цен составил 3,5%. И, скорее всего, правительству и Центробанку удастся удержать инфляцию в намеченном диапазоне от 3,8% до 4,2%. Хотя, как признают эксперты ЦБ, с учетом проинфляционных факторов (ослабление рубля, повышение розничных цен в преддверии увеличения НДС) есть риск незначительного превышения целевых показателей. Но это ерунда, если вспомнить, что с начала нулевых и до кризиса 2008 года рост цен в стране измерялся двузначными числами, в 2009–2013 годах инфляция колебалась в пределах от 6,1% до 8,8%, а затем, в 2014-м и 2015‑м, вновь подскочила до 11,36% и 12,91% соответственно. И только в 2016 году государству удалось удержать индекс цен в пределах 5,4%. Чиновники радовались, а эксперты объясняли этот успех не столько грамотными действиями экономических властей, сколько падением доходов населения и как следствие снижением его покупательной способности.

Проблема заключается в том, что усредненные цифры официальной статистики плохо «бьются» с личной инфляцией граждан. Ведь у каждого из нас собственная потребительская корзина, отличная от той, которую использует в своих расчетах Росстат. Поэтому покупатель, глядя на ценники в магазинах, часто думает, что его попросту обманули, «настоящая» инфляция и та, о которой говорят чиновники, – это небо и земля. Вот хороший пример: прошлый год был отмечен рекордно низкой инфляцией в 2,5%, но соцопрос, проведенный фондом «Общественное мнение» (ФОМ) в сентябре 2017‑го, показал, что граждане оценивали ее в 11,2%.

Согласно прогнозу, сделанному аналитиком компании «Альпари» Натальей Мильчаковой, в этом году личная инфляция россиян окажется в 2–2,5 раза выше официальной, то есть может достичь 10%.

Такому лагу в оценках есть сразу несколько объяснений – это и региональные особенности ценообразования, и нюансы методики подсчета инфляции, и характеристики товаров и услуг, которые приобретает конкретный потребитель, наконец, психологический фактор. «В любой стране граждане несколько субъективно оценивают инфляцию, – пояснил руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. – Рост цен происходит неравномерно – одни товары и услуги дорожают больше, другие – меньше, но естественным раздражителем служит то, что дорожает сильнее. Психологически это распространяется на все остальное».

Для кого цены растут быстрее

При подсчете индекса потребительских цен эксперты Росстата анализируют более 550 товаров и услуг, разделенных на три основные группы: примерно 40% составляют продовольственные товары, чуть больше 35% приходится на непродовольственные и около 25% – на платные услуги населению. Каждому товару или услуге присваивается определенный вес, от которого зависит, как сильно данный компонент повлияет на конечный результат вычислений. «Этот индекс во многом соответствует международным стандартам, – рассказала «Профилю» замдиректора института «Центр развития» Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ) Светлана Мисихина. – С учетом всех его недостатков, его можно использовать для отслеживания динамики цен».

Критики данной методики обращают внимание на тот факт, что вес того или иного товара или услуги может год от года меняться, причем достаточно хаотично. Так, до 2014 года доля продовольствия в расчетах снижалась, а потом снова стала расти. Меха и изделия из меха, которые точно не являются предметом повседневного спроса, могут иметь такой же вес, что и яйца, которые большинство семей покупают постоянно. Эти аргументы приводились в докладе гендиректора Центра научной политической мысли и идеологии Степана Сулакшина.

Некоторые эксперты сравнивают средний показатель инфляции со «средней температурой по госпиталю»: мол, он не учитывает ни региональной дифференциации, ни социального расслоения. К слову, есть устойчивый стереотип, что для наиболее бедных групп населения цены растут значительно быстрее, чем для самых богатых, просто потому, что гречка, молоко и проезд в общественном транспорте дорожают быстрее, чем автомобили люкс-класса. По словам Светланы Мисихиной, российское статистическое ведомство публикует индексы инфляции по десятипроцентным группам населения – 10% самых бедных и далее, до 10% самых богатых (как правило, такие расчеты делаются с большим запозданием). В «Центре развития» проанализировали эти данные, и результат оказался весьма неожиданным: в России наблюдается просто фантастическая ситуация – в 2016 году индексы потребительских цен для самых бедных и для самых богатых сравнялись, а с 2017‑го инфляция для богатых растет быстрее, чем инфляция для бедных. Более того, инфляция бедняков даже ниже среднестатистической. Правда, при этом с 2018 года вновь стало усиливаться социальное неравенство.

Мы привыкли бояться

Особая обеспокоенность наших граждан ростом цен даже при низких показателях инфляции – явление нормальное, так считает Евсей Гурвич из Экономической экспертной группы. Просто люди понимают, что этот фактор оказывает очень большое влияние на их уровень жизни. Высокая инфляция обесценивает фиксированные доходы – пенсии, фиксированные зарплаты. Вдобавок за четверть века люди просто привыкли бояться: сначала галопирующая инфляция 90‑х, затем двузначная инфляция нулевых… Теперь «нам нужно время, чтобы привыкнуть к низкому росту цен», отметила Светлана Мисихина.

К сожалению, поверить в такое непросто, поскольку экономические инициативы российских властей, а также внешнеполитическая и экономическая обстановка лишь разгоняют инфляционные ожидания. Скачки цен на автомобильное топливо весной и осенью 2018‑го, анонсированное повышение акциза на бензин и увеличение НДС до 20%, плюс резкое падение курса рубля и угроза его дальнейшего ослабления из-за санкций – все это объективные стимулы к общему росту цен. Критики правительства уверяют, что одно только увеличение НДС способно добавить пару процентных пунктов к инфляции. Даже такие положительные решения, как обещанное повышение пенсий, воспринимаются населением с тревогой. Ведь в предыдущие годы рост пенсий и социальных выплат был компенсационным механизмом, призванным защитить беднейшие слои населения в условиях, когда все дорожает.

Как итог, Центробанк уже в сентябре этого года фиксирует, что инфляционные ожидания населения повысились до 10,1%, оказавшись на максимальном уровне с июля 2017‑го. Напомним, в 2019 году прогнозируется ускорение инфляции до чуть более 5%. При этом регулятор отмечает ухудшение внутриэкономической конъюнктуры, что является объективным проинфляционным фактором. Волатильность на российских финансовых рынках превысила средние показатели рынков других развивающихся стран, результаты опросов говорят о замедлении российской и мировой экономики к концу года. Торговые войны, растущий протекционизм, а также наращивание Соединенными Штатами поставок углеводородов на мировой рынок и ряд других факторов могут стать причинами вероятного снижения цен на нефть. Как следствие государственные финансы в перспективе ближайшего десятилетия могут столкнуться со снижением доходов относительно ВВП.