– «Стратегия роста» – среднесрочная программа социально-экономического развития страны до 2025 года – уже была вами презентована. Что нового появилось в этом документе по сравнению с вариантом полуторагодичной давности? Когда и как предполагается представить обновленную версию программы?

– Мы представили «Стратегию роста» в конце февраля и передали ее президенту и в правительство. Строго говоря, наша программа рассчитана до 2035 года, она поделена на три этапа. Концепция, которую мы представляли в конце 2015 года, – это были различные мысли и наработки, сейчас же это комплексная стратегия, которая позволит стране выйти на темпы роста экономики в 4–5% уже в ближайшие годы. А до 2030 года при ее реализации мы смогли бы достичь устойчивых показателей роста лидеров мировой экономики. Если же мы откажемся идти по этому пути, сохраним инерционный сценарий, то страна останется в третьем-четвертом эшелоне экономик, и с нами просто не будут считаться. Главное отличие нашей программы от остальных – предпринимательский взгляд на нее, сформулированный макроэкономистами.

Мы провели два социологических опроса населения и бизнеса на тему «Что сдерживает развитие страны». С точки зрения населения, это коррупция, административный гнет и несовершенство судебной системы. То есть речь об институциональных реформах, именно такого мнения придерживаются и наши оппоненты. Но это общий взгляд. Однако кто, как не сам бизнес, знает, что сдерживает его развитие. А бизнес на первое место ставит неопределенность экономической политики, а дальше все вопросы, связанные с издержками и снижением спроса, – экономические факторы.

– Коррупция бизнес не беспокоит?

– Этот фактор на 9‑м месте в списке проблем. Бизнес всегда все взвешивает на весах – риски и доходность, риски и возврат инвестиций. Риски у нас всегда были высокими, и в 90‑е, наверное, они были выше, чем сегодня. Но в последние годы изменились как раз экономические факторы. В кризис 2014‑го резко возросли издержки, снизился спрос. Дали крен и предпринимательские «весы» – при таких рисках стало невыгодно работать. Поэтому, на наш взгляд, в первую очередь должны меняться условия для развития экономики, нужно сосредоточиться на экономической привлекательности нашей юрисдикции.

Институциональные реформы, конечно, тоже нужны. Это судебная реформа, и реформа контрольно-надзорной деятельности, и реформа административного регулирования, и прочее. Но они придут постепенно, сразу это не решишь, а экономику надо менять сразу, сегодня.

– Если предположить, что эти внутренние проблемы решатся, программы запустятся, насколько, на ваш взгляд, достижима цель по росту экономики в условиях изоляции России? Каким вы видите место страны в мировом сообществе?

– Мы оцениваем потенциал роста российской экономики, говорим, где и от чего (без учета нефти) российская экономика может расти и насколько, какой вклад в ВВП даст каждое из этих направлений. Потенциал роста, во‑первых, в развитии деловой активности, выходе из тени малого и среднего бизнеса, росте производительности труда и в традиционных отраслях, и в тех, которые только должны быть созданы. Например, сырье в России сейчас примитивно вывозится и не перерабатывается. В инновационных секторах, в цифровой экономике у нас большой потенциал. И это не просто оцифровка данных, как говорит Кудрин (Алексей Кудрин – бывший министр финансов, председатель «Комитета гражданских инициатив», основной оппонент программы «Стратегия роста». – «Профиль»), это, по существу, новая экономическая формация, которая идет на смену рыночной.

Потенциал роста российской экономики значительно больше, чем 5%. Вопрос в существующих ограничениях. Если мы говорим о внешней среде, то, конечно, нам намного выгоднее открытая экономическая система, чем защищенная даже очень крепкими заборами. За забором все всегда начинает тлеть и портиться, как в болоте.

Отмена санкций нужна. Технологические ограничения сдерживают развитие, но это не тот фактор, из-за которого Запад может нас задушить. Мы можем развиваться и в условиях санкций, финансовых средств у нас для этого хватает. Сегодня уже достаточно быстро идет импортозамещение по многим высокотехнологическим продуктам. Для нефтедобычи, для оборонной промышленности могут быть отдельные сложности, но в целом у нас еще огромный потенциал закупки тех технологий, которые еще разрешены к поставке в Россию. Надо очень активно заниматься их трансфертом внутри страны.

– Альтернативы вашей программы – проекты правительства и Алексея Кудрина. Чем еще они различаются?

– В отличие от других, мы предлагаем не только структурные и макроэкономические решения. Мы видим необходимость в реализации правительством промышленной политики, говорим о конкретных кластерных частно-государственных проектах, которые могли бы реализовываться в различных отраслях в разных регионах. Таких проектов может быть до 100 на первом этапе. Они позволят сдвинуть с мертвой точки определенные направления, начиная с мясного кластера в Калмыкии, ювелирного – в Костроме, фармацевтического – в Калуге, машиностроительного – в Кургане и так далее.

Еще одно отличие в том, что мы настаиваем на активной экономической политике государства по стимулированию притока инвестиций. Государство в этом смысле должно сыграть роль первого снежка, который потом с горы будет катиться, расти и создаст огромную волну инвестиций. На один рубль государственных инвестиций может прийти 4–5 рублей частных, это практика, уже проверенная временем. Поэтому государство должно обеспечить денежно-кредитную поддержку на первом этапе, обеспечить длинные, долгосрочные и доступные кредиты, чтобы стоимость кредита свыше 10% ушла в прошлое, а сегодня она составляет под 20%.

Без денег не бывает развития. Для этого существует кредитная система, у нас она работает очень плохо, поэтому мы предлагаем государству заняться денежно-кредитными вопросами. Но чиновники просто уходят от этого, даже не рассматривают этот вопрос. Например, в апреле на Красноярском экономическом форуме ни слова об этом не было сказано, как будто этой проблемы не существует. Денег нет – это главная проблема, говорят предприниматели, не хватает ресурсов, для того чтобы развиваться.

Здесь нужна, как мы это называем, политика смягчения в российском варианте. Весь мир прошел по этому пути – на выходе из кризиса надо не ужесточать условия, не затягивать пояса. В кризис надо, наоборот, отпускать вожжи, не давать экономике остановиться и позволить ей катиться на ее колесе. Мы видим это в низкой процентной ставке, в умеренно заниженном курсе рубля на первом этапе. Потом он будет расти, но сейчас невозможно конкурировать с импортными товарами, пока рубль высокий.

Развитие институтов господдержки, таких как Корпорация малого бизнеса, уже показало свою эффективность. Нужно еще докапитализировать Фонд развития промышленности, дать новые возможности сельскому хозяйству. Нужно стимулировать спрос, чтобы не остановилась экономика. Например, как считают наши эксперты в строительстве, если субсидировать ипотеку для нуждающихся, это может привести к удвоению рынка доступного жилья. Сейчас он практически остановился – пять миллионов квадратных метров не реализовано только в одной Москве.

Но кроме таких смягчений, нужна и новая налоговая и тарифная политика. Государство в последние годы утратило контроль над формированием тарифов, сегодня они могут различаться в десятки раз между регионами. Мы говорим о необходимости внедрения новых механизмов управления – delivery unit. Кудрин говорит (и это еще одно различие в наших программах) о масштабной фронтальной административной реформе. Да, у нас очень плохо все с точки зрения управления экономикой. Но мы считаем, что масштабная реформа не принесет результата, это очень тяжелая задача. Атаковать по всему фронту сложно, поэтому нужно выбирать самые узкие, самые не защищенные противником места и там осуществлять прорыв, создавать эффективные зоны. Delivery unit – эффективное управление развитием на базе анализа big data, прогнозирования, индикативного и директивного планирования для госкомпаний.

Чем мы еще отличаемся? Мы верим в нашу страну. Иногда такое впечатление, что сами власти не очень верят ни в народ, ни в бизнес – один ленив, второй вороват, а чиновники – коррупционеры и взяточники. Но если исходить из подобных посылов, можно вообще ничего не делать.

– В ближайшее время вы будете делать свой ежегодный доклад президенту. А были ли и каким образом реализованы тезисы прошлогоднего доклада?

– В прошлом году в докладе предлагалось 230 различных инициатив, большую часть которых нам удалось реализовать. Мы провели целый ряд обсуждений, встреч, председатель правительства создал постоянно действующую рабочую группу с участием всех министерств, в которые мы обращаемся. Но работа, особенно в этом году, затянулась. Может, кризис сказывается. Раньше мы примерно 30% задач решали, еще 30% снимались в результате обсуждений, остальные повисали. В этом году нам удалось в результате совещаний снять порядка 10% проблем, но поручений мы так и не получили. И очень многие проблемы, которые содержались в предыдущем докладе, переходят в новый.

Мы поддерживаем текущую внешнюю политику, потому что Путин прагматично укрепляется на внешней арене. Хотя это и вызывает, конечно, много конфликтов, но надо понять, что краткосрочные конфликты могут приводить к долгосрочному уважению друг друга, к пониманию силы и интересов друг друга. Поэтому в этом смысле мы «за», но, повторюсь, для этой мощной политики нужна мощная экономика.

– Вы уже заявляли, что не собираетесь выдвигать свою кандидатуру на предстоящих в 2018 году президентских выборах. А если вам сделают такое предложение «сверху», согласитесь? Если понадобится кандидатура, альтернативная главной, как это было на предыдущих выборах, человека с безупречной репутацией, прогрессивными взглядами на экономическое и политическое развитие страны?

– Никто мне не может диктовать, идти на выборы или нет, а выдвинуть меня может только партия коллективным решением. Прагматики, расчетливые люди, конечно, понимают, что при условии выдвижения действующего президента Владимира Путина кандидатом выиграть выборы – нереалистичная задача. Поэтому выдвижение кандидата от нас будет преследовать ту же цель пропаганды нашей экономической программы. Президентский забег даст возможность эту тему все больше и больше внедрять в сознание общества.

Как уполномоченный по защите прав предпринимателей я несу обязательства перед президентом, перед предпринимательским сообществом, которое поддержало меня, когда создавался этот институт. На него теперь надеются те, кто к нам обращается, рассчитывают, что мы им поможем. Поэтому это будет непростым для меня решением.

Кроме того, участие в президентской гонке – это очень серьезные финансовые затраты. Будем решать, сможем ли мы их себе позволить.