– Нынешняя президентская кампания, где соперником Макрона во втором туре была лидер ультраправого «Национального фронта» Марин Ле Пен, во многом напоминает 2002 год. Тогда во второй тур против Жака Ширака вышел Жан-Мари Ле Пен, отец Марин, кандидат того же «Национального фронта». Насколько сейчас ситуация в стране схожа с событиями 15-летней давности?

– Внешне ситуация действительно похожа, но есть несколько важных отличий. Первое отличие – не получилось создать единый «республиканский фронт» против Ле Пен. В отличие от Ширака, который набрал 62% списочного состава избирателей, Макрон набрал всего лишь 43%. Да, его избрали, но эрозия старой политической системы, которая не допускала крайние политические силы к власти, произошла. С другой стороны, результат 2002 года был успехом для «Национального фронта». Нынешние же выборы стали огромным провалом и разочарованием для Марин Ле Пен, несмотря на то, что она набрала около 11 миллионов голосов. Все думали, что в первом туре она наберет 25–30%, может быть, больше, а она набрала меньше 22%. Во втором туре то же самое: говорили, что больше 40%, а в конечном итоге 34%. Сказался результат провальных дебатов, во время которых многие французы оценили Марин Ле Пен как некомпетентного политика. В частности, она не сумела объяснить главный пункт своей экономической программы, а именно, как Франция будет выходить из зоны евро. В результате в «Национальном фронте» начинаются разборки и оживляется внутрипартийная борьба. Посмотрим, к чему это приведет. Не исключено, что «Национальный фронт» станет следующей политической партией, в которой сменится вся партийная верхушка.

– Можно ли говорить о том, что Макрон не пользуется всеобщей поддержкой?

– Говорить об этом пока рано, но определенно Макрону нужно закрепить свою победу на парламентских выборах. Без парламента во Франции невозможно править страной. И пока опросы показывают, что 60% французов не хотят, чтобы у Макрона было абсолютное большинство в парламенте.

– Перед президентской кампанией многие эксперты говорили, что страна значительно поправела. Это же подтверждали и данные опросов. Однако кандидат правых Франсуа Фийон не смог даже попасть во второй тур. Смогут ли правые составить конкуренцию Макрону на парламентских выборах?

– Нужно уточнить, что правые и ультраправые во Франции – это не одно и то же. Есть правые центристы из партии «Республиканцы», которые долгое время находились у власти в стране и являются одной из старых политических сил Пятой республики, и есть ультраправый «Национальный фронт», который к ним отношения не имеет, а имеет очень неоднозначную репутацию у многих французских избирателей. «Республиканцы» после громких скандалов вокруг своего кандидата на президентских выборах надеются отыграться на выборах парламентских, но у них вряд ли это получится. Их партия, правда, не в таком кризисе, в каком сейчас находятся социалисты. Бывшая партия Франсуа Олланда сейчас, по сути, находится на грани исчезновения. «Республиканцы» же потерпели серьезное поражение, но они не на грани исчезновения, хотя, безусловно, Макрон будет прикладывать немало усилий, чтобы их добить. Например, на следующей неделе при объявлении состава правительства он может включить туда несколько политиков от «Республиканцев», чтобы переманить их на свою сторону и внести раскол в партийные ряды.

Но запас прочности у правых есть. Президентские выборы выявили слабость «Национального фронта» и Марин Ле Пен. Они не смогли перетянуть на свою сторону много избирателей «Республиканцев», что теоретически могло бы случиться. Сейчас политическая сцена Франции разделена на четыре блока, примерно равных по численности, 20–25%. Это ультраправые, правые, Макрон и ультралевые. Самое главное, что это непримиримые блоки. Если раньше, при старой политической системе, легко создавались коалиции, то сейчас этого пока не предвидится. Все силы будут стараться потеснить друг друга на всех флангах.

Главный вопрос парламентских выборов – чей электорат будет меньше других мобилизовываться. Я думаю, что больше всего пострадает Меланшон. Не удастся его кандидатам повторить успех президентских выборов и набрать 19%, потому что парламентские выборы во Франции – это 577 маленьких выборов в каждом округе, и в каждом округе нет своего Меланшона.

– Иными словами, вы считаете, что Меланшон взял харизмой, а не идеями?

– Да. Вряд ли ему удастся столько же набрать в целом по стране. Задача у него другая – добить социалистов и создать собственную фракцию в парламенте, т. е. набрать минимум 15 мандатов. «Национальный фронт», скорее всего, сможет создать фракцию. Думаю, они наберут около 20-30 мандатов, но для них это мало что поменяет. А вот для «Республиканцев» это выборы решающие. Интрига в том, смогут ли они не дать Макрону собрать собственное большинство. Пока опросы показывают, что они набирают около 200 мандатов. И этого может не хватить.

Мне кажется, что французы решат довершить разрушение старой политической системы до конца. Часть этой старой системы – это то, что традиционно партии новоизбранного президента доставалась вся власть. Я не исключаю, что французы захотят лишить Макрона этого преимущества, заставить его собирать коалицию, как это происходит в Германии.

– Состав правительства еще не объявлен, но что уже можно сказать о новом президенте? Какой будет Франция Макрона?

– Очень сложно сказать. Как раз объявление состава правительства даст ключ к пониманию того, что он хочет сделать. Но его задача на первых порах – расширить опору своей власти. Ослабить, а может быть, и расчленить республиканцев. Добиться большинства в парламенте. Далее ему нужно вернуть доверие к политической системе, доверие к стране. Сейчас во Франции очень депрессивные политические настроения. Многие не понимают, почему страна с таким потенциалом не может его реализовать.

– Многие государственные российские СМИ отзывались о Макроне очень нелестно. Хотя Владимир Путин поздравил Макрона после победы, чувствовалось, что Кремль в целом настроен против него. Как это может повлиять на отношения между двумя странами?

– У Макрона изначально не было ни симпатии, ни антипатии к России. Когда он приезжал в прошлом году в качестве министра экономики и финансов в Россию, он довольно благожелательно отзывался о стране, о снятии санкций и т. д. Удалось ли отдельным СМИ и околокремлевским лицам настроить Макрона против России, пока не ясно, но этого исключать нельзя.

– Он ведь говорил во время своей кампании о вмешательстве русских хакеров…

– Это предвыборная риторика. Но если этому будут найдены подтверждения, возникнут серьезные осложнения. В целом у российского правительства есть неприятная привычка ставить на одну из политических сил в других странах. Гораздо выгоднее было бы разговаривать со всеми и придерживаться политики равноудаленности. А так у французских избирателей было восприятие, что сначала Кремль поставил на Фийона, потом на Ле Пен. А восприятие иногда важнее, чем реальность. Однако не все так мрачно. Макрон не специалист по внешней политике. Мы знаем, что в его окружении люди совершенно разные, что он общается, например, с Домиником де Вильпеном, бывшим министром иностранных дел, которого вряд ли можно записать во враги России. Сам Макрон заявил накануне второго тура, что он придерживается традиционной внешней политики Франции, то есть линии, проводимой де Голлем и Миттераном, от которой в последнее время несколько отошли. Поэтому сигналы пока идут самые разные. Многое во внешней политике будет зависеть от общения с Германией, от общения с США и от прямого общения с Россией. Надеюсь, первая встреча между российским и французским лидерами состоится как можно раньше.