Глава Крыма Сергей Аксенов высказался в том смысле, что не худо бы ввести в России монархию, то есть пожизненное правление для Владимира Путина. «Других, честно, не вижу», – пояснил он. Если помните, Василий Ливанов два месяца назад попросил президента услышать голос всей страны и, кажется, самой природы – «Даже не думайте!» (если Путин вдруг захочет отказаться от четвертого срока). Одним кажется, что все это аккуратные вбросы на случай введения той самой пожизненности, которая и так уже, кажется, неформально провозглашена. Другие думают, что это обоснование перехода Путина с избираемой должности президента на некую неизбираемую позицию – Отца ли нации, председателя ли Госсовета, не важно. Третьи – поприличнее с виду, но гораздо гнилее по сути – заводят разговоры о том, что Путин сегодня единственный европеец, что он со своего поста видит горизонты и думает не только о воровстве, а стало быть, отличается от челяди в лучшую сторону. Поэтому его надо беречь.

Я не могу не согласиться с тем, что Путин лучше Аксенова: он умнее, его учили на основной работе меньше говорить и больше слушать, у него, в конце концов, есть 18‑летний опыт государственного руководства, а это придает величия вне зависимости от того, научился ты чему-нибудь на троне или нет. Однако если бы не Путин, мы бы об Аксенове вообще не знали, то есть его просто не было бы – ни на нынешней позиции, ни в поле нашего зрения. Путин гораздо привлекательней – даже для своих оппонентов, – нежели те, кого он насадил; но ведь это он их насадил. Это он создал ситуацию, при которой Сергей Аксенов – человек с неоднозначным прошлым – позволяет себе высказываться вслух о государственном строе России и публично дает советы его изменить. И Рамзан Кадыров тоже во многих отношениях проблемнее Путина, скажем так, но ведь и он сделал свою оглушительную карьеру при почти отеческой поддержке российского лидера.

«Лишь бы не Глазьев и Рогозин!» – вопят некоторые пугливые люди, не беря в расчет, что и переход Рогозина на позицию вице-премьера, и участие Сергея Глазьева в новороссийском проекте сделались возможными лишь в атмо-сфере путинской России, при прямом содействии нашего единственного европейца. Он, конечно, не единственный архитектор русской пирамиды, но он больше многих сделал для того, чтобы она осталась неизменной; консервируя страну, он ее, как всегда и бывает, опустил в самое глубокое болото. И вестись на нехитрую разводку – смотрите, какие есть у меня государевы люди, еще по мне заплачете – могут только те, кому уж очень нравится Путин; те, кто подсознательно хочет его бесконечной пролонгации. Потому что при Путине все они выглядят консерваторами, мыслителями и государственниками, а не просто озлобленными недоучками с бесчисленными комплексами.

Что до монархии, то она у нас уже была восемьсот лет и доказала полную свою несостоятельность в новейшие времена. Монархия отличается от демократии не масштабами монаршей власти, не сроками пребывания на троне, но абсолютной своей сакральностью, необсуждаемой святостью. Монарх получает власть не от народа, а непосредственно от Бога. Монарх не управляет, не дирижирует, а героически жертвует собой. Монарх не обсуждается, не критикуется и не высмеивается, ибо в его лице оскорбляют всю многомиллионную страну. Такой статус монарха привлекателен для инфантильной части населения, любящей фэнтези про царей-царевичей и королей-королевичей; но жизнь при монархии скучна, бессмысленна и плодит ничтожеств. Россия и к 1917 году сильно задержалась в абсолютизме – почему и отлилась в эту форму при первой возможности; сейчас она, конечно, несколько развращена интернетом, но в крепостничество впадает по первому свистку. У Владимира Путина был великий исторический шанс из этого состояния выйти, но это могло оказаться гибельно для монаршего статуса его самого. И оттого он окончательно утвердил систему, при которой в центре страны стоит он, весь в белом, а расставленные им на спорных и бесспорных территориях люди притворяются большими монархистами, чем сам монарх.

И ведь действительно, говоря откровенно, о Владимире Путине мы все еще будем жалеть. После него обязательно станет хуже. Он сделал для этого почти все, а остальное сделает до 2024 года. Такова участь – и главный принцип – любой монархии. Хорошего выхода из нее нет. Плохой был, но его мы проскочили. Остался катастрофический – тот, когда на всех уровнях власти сидят Аксеновы.