Стабильность – показатель класса! Эта аксиома известна не только любому спортсмену, но и политику. 20 июня Никол Пашинян в очередной раз подтвердил это правило. Возглавляемая им партия «Гражданский договор» получила на выборах 53,92% голосов и заняла первое место по результатам голосования, опередив блок «Армения» ближайшего преследователя и главного конкурента действующей власти на 32,88%. Чуть менее трех лет назад Пашинян во главе альянса «Мой шаг» впервые выиграл парламентские выборы. Они также были внеочередными. Тогда сторонники этого политика набрали 70,43%. В новом составе парламента у них будет 72 мандата, тогда как в предыдущем они контролировали 88 мест.

Однако электоральные процессы в любой стране не являются «вещью в себе» и не сводятся к одним лишь статистическим выкладкам. Три года назад у Пашиняна не было в анамнезе поражения в войне и утраты территорий, которые в Армении считали своими. В 2018-м иерархи Армянской апостольской церкви относились к нему со скепсисом, но столь жестких публичных пикировок, как сегодня, с этим институтом в ту пору у Пашиняна не случалось. Не было три года назад и консолидированной критики лидера «Гражданского договора» со стороны бывших глав государства. Более того, в выборах-2018 ни Роберт Кочарян, ни Серж Саргсян (второй и третий президенты Армении) не участвовали. В 2021 году третий армянский президент также лично не выдвигал свою кандидатуру, но в то же время не скрывалось, что блок «Честь имею» – это в значительной степени саргсяновский проект. Первого президента Армении Левона Тер-Петросяна даже склонным к эпатажу аналитикам было трудно представить союзником своих преемников на посту главы государства. Но еще на ближних подступах к кампании он предлагал ситуативный альянс национального согласия, который бы состоял из трех экс-президентов и противостоял бы Пашиняну. Лидер «Гражданского договора» столкнулся с фрондой со стороны Конституционного суда и судебной системы в целом, а также армии. Да, отправленный им в отставку начальник Генштаба Оник Гаспарян не стал «армянским генералом Лебедем». И «военный переворот» так и остался не более чем «выражением позиции» ряда высокопоставленных офицеров. Тем не менее недовольство в армейской среде было и остается для Пашиняна серьезным вызовом.

Страна, рожденная протестом

В 2018 году Пашинян шел на выборы, как абсолютный лидер общественного мнения, имеющий репутацию сокрушителя олигархов и борца с коррупцией. С тех пор много воды утекло. И противодействие олигархам стало носить по преимуществу селективный характер, и популярность Пашиняна пошла на убыль, и социологи не были столь единодушны во мнениях относительно электоральных перспектив армянского политика, решившегося на принятие предложений о передаче Шуши под азербайджанский контроль и готового вести диалог с Анкарой и Баку.

Но, несмотря на внушительный список острых вызовов, наличие опытных лидеров среди оппонентов Пашиняна, конфронтацию с церковью, фронду в армии и в судейском корпусе, его «Гражданский договор» уверенно занял первое место в ходе голосования. Потеря шестнадцати мандатов при условии, что партия-победительница может сама без участия партнеров сформировать правительство (в котором премьером ожидаемо станет Пашинян) – мелочь на фоне нынешних общественно-политических бурь. В чем же причина этого успеха? И какие последствия он может иметь для Армении и Закавказья в целом?

Пашинян как реальность

Наверное, многих вопросов о Пашиняне можно было бы избежать, если бы экспертные дискуссии о нем и о ситуации в Армении в целом велись именно вокруг них, а не сводились бы к рассуждениям о непрекращающейся борьбе России и Запада на постсоветском пространстве. Армения и до 2021 года, и, скорее всего, после нынешних выборов плохо вписывается в эту двухцветную схему. США и их союзники не в восторге от той уникальной роли, которую играет Москва в обеспечении безопасности Армении. Но они приняли и поддержали российскую (одностороннюю!) миротворческую миссию в Карабахе, и военное присутствие на армянской территории, и пункт об обеспечении разблокировки транспортных коммуникаций в регионе с помощью пограничной службы ФСБ РФ. В любой другой точке Евразии такое вряд ли бы произошло.

Причин для такой «толерантности» Запада три. Во-первых, никакой конструктивной программы для Армении у Вашингтона и Брюсселя нет, как и нет особого проекта карабахского урегулирования. США и их союзники опасаются утраты единства в рядах НАТО и потому не хотят бодаться с Турцией за влияние на Кавказе. Им гораздо удобнее наблюдать за возможным нарастанием турецко-российских противоречий. Тем более, что основа для них имеется. Во-вторых, Армения не претендует на членство в НАТО. К слову сказать, Никол Пашинян за неполные три года премьерства не нарушил эту традицию. В-третьих, Запад не рассматривает армяно-российские отношения в контексте территориального «ревизионизма» Москвы, что происходит на грузинском и украинском направлениях по факту, а на белорусском – как возможный сценарий.

В свете вышесказанного становится понятно, что внутриполитические сюжеты в Армении мало зависят от «большой геополитики». Когда Никол Пашинян пришел к власти в 2018-м, он поспешил назвать свою победу «бархатной революцией». И вовсе не потому, что с каким-то особым пиететом относится к восточноевропейским моделям смены власти на закате Организации Варшавского договора и СЭВ. Пашиняну важно было подчеркнуть, что его победа – это не очередная «цветная революция», а возглавляемый им протест обусловлен сугубо внутриармянскими причинами.

Почему ни поражение в Карабахе, ни конфликт с Генштабом не привели к отставке Пашиняна

О Пашиняне в российских СМИ пишут много и охотно. Но по большей части его политические портреты ходульны и примитивны. Либерал, соросовец, западник… Вот наиболее частые эпитеты, используемые для описания этой фигуры. Между тем реальный Пашинян совсем не таков. В своей критике крупного капитала и экономических построениях (достаточно почитать оригиналы его выступлений в парламенте) он больше похож на европейского социалиста, чем на поклонника Милтона Фридмана. А его неприятие чиновников, партий и последовательное стремление привлекать к решению ключевых проблем не парламентариев и бюрократов, а «простой народ» плохо вписывается в либеральный канон.

В этом контексте интересно посмотреть на социальный портрет пашиняновского избирателя. Среди тех, кто помог ему в 2018-м и в 2021 году, немало селян и жителей малых городов. Сам Никол Воваевич родился в Иджеване, который за девятнадцать лет до его рождения стал поселком городского типа, за четырнадцать – городом и всего за девять – городом республиканского подчинения. При этом Иджеван сохранил аграрный уклад и особую провинциальную ментальность. Отсюда и черты, отличающие стиль Пашиняна: запрос на уравнительные лозунги, антиолигархические призывы, популизм, понятные простым селянам методы «делай, как я». Пашинян не брезговал проехаться по глубинке и показать, что он такой же, как простой дядя Хорен и тетя Грануш. Стоит ли удивляться, что они считают его своим и готовы поддержать?

Ошибочно и представление о Пашиняне как о не то пораженце, не то пацифисте, который чуть ли не с первой минуты готов был сдать Карабах противнику. Хочется напомнить, что именно лидер «бархатной революции», став премьером, с упорством, достойным лучшего применения, начал разрушать сложившийся политико-дипломатический статус-кво в карабахском мирном процессе. Кто заявлял о необходимости допустить самопровозглашенную республику НКР к прямому участию в переговорах, хотя это противоречило т.н. «базовым принципам» урегулирования? Кто заявил, что «Арцах – это Армения, и точка»? Кто проигнорировал выверенные месседжи Сергея Лаврова летом 2020 года после военной эскалации на тавушско-товузском направлении? Не имея дипломатического опыта, популист Пашинян, поймав волну на «внутреннем фронте», решил развить успех на международной арене. Из этой же серии его кампании против Роберта Кочаряна и Юрия Хачатурова. Задуманные в логике «популистского социализма», эти меры не могли не затронуть Москву, учитывая добрые личные отношения Кочаряна с Владимиром Путиным и то, что Хачатуров был генсеком ОДКБ. Все эти факты точно не характеризуют Пашиняна как «миротворца» и сторонника «сдачи». Напротив, он побывал в роли импульсивного «ястреба», но проиграл, переоценив и себя, и ресурсы своей страны.

Классовая борьба и особенности малой державы

Георгий Дерлугьян назвал голосование за Пашиняна в 2021 году «классовым». Действительно, роль сельских избирателей и жителей малых городов в победе старого-нового премьера велика. Скорее всего, многие из них болезненно переживают потерю Шуши, унижение второй карабахской войны и не одобряют готовность разблокировать коммуникации с Азербайджаном и Турцией. Но волнует их в первую очередь не большая геополитика. С ней, конечно, повышается их самооценка. Однако возможность освободиться от постсоветских «неофеодалов», так хорошо известных нам по истории пресловутой Кущевки, значит для них никак не меньше. Слишком долго на Карабах списывали всё. И бедность, и коррупцию, и эмиграцию из страны. Эта универсальная объяснительная модель, похоже, перестала работать. И здесь, а не в кознях Джорджа Сороса, нужно искать первопричины электорального успеха Пашиняна.

Малые державы реагируют на поражение не так, как великие. Выживание для них намного важнее реванша или борьбы за сферы влияния. В условиях двух закрытых границ (из имеющихся четырех), региональной изоляции, поражения и понимания, что никто не готов поддержать армянский проект в его максималистской трактовке, для людей на первый план выходят не международные, а внутренние сюжеты. И тут самое время коснуться еще одного мифа об Армении. О якобы имевшей место внешнеполитической переориентации республики в правление Пашиняна. Непраздный вопрос: а при каком президенте Армения была в шаге от подписания Ассоциации с ЕС, притом даже раньше Украины? Разве не в сентябре 2013-го Серж Саргсян принял несколько «сильных решений» сначала в одну, а потом в другую сторону? И разве не он впоследствии подписал с Брюсселем документ о всеобъемлющем и расширенном партнерстве? И разве не Саргсян участвовал в «футбольной дипломатии» с Анкарой? Роберт Кочарян для многих – символ выбора в пользу России. Но разве не в его президентский срок фундаментальной основой армянской внешней политики был комплементаризм, или «взаимодополнение», предполагающее диверсификацию международных связей Еревана? Реализацией этого курса, к слову, занимался уроженец Алеппо, выпускник Тафта и Гарварда Вардан Осканян, предпочитавший английский русскому. Сержа Саргсяна упрекали за уступчивость на карабахском переговорном треке при подготовке к саммиту в Казани в 2011 году, а Роберта Кочаряна в 1999-м – за согласие на принятие «плана Гобла», то есть обмена территориями с Азербайджаном.

Иначе говоря, все лидеры Армении рассматривали и возможности уступок, и диверсификации международных контактов, и имели непростые коллизии в отношениях с Москвой. Такова судьба малой державы, ее внешнеполитическая оптика сильно отличается от той, что пользуются крупные игроки. При таком раскладе многие армянские избиратели задавались вопросом: станет ли гипотетический преемник Пашиняна проводить отличную от него политику? И, не находя ответа, голосовали за «меньшее зло». И сам Пашинян эту партию прекрасно реализовал. Ему было тем легче, чем жестче, на грани, а то и за гранью корректности выступали его оппоненты. Пашинян представлял их, как реставраторов, рвущихся к прежним властным высотам. Оппозиция же не смогла представить ни новых лиц, ни новых идей. И в итоге вела борьбу на два фронта – против Пашиняна и друг с другом. Как следствие, большинство предпочло «бархатную революцию» открытой контрреволюции.

Сталь вместо бархата?

Впрочем, победа «Гражданского договора» лишь закрыла один набор проблем. И открывает другие. Перед Пашиняном стоит непростая дилемма. Он может пойти по пути политика, готового к национальной консолидации. Но в то же время, упиваясь триумфом, природный популист может и поднять ставки. Собственно, это уже происходит. Пашинян назвал свой электоральный успех «стальной революцией». На метафоры он не скупится. В 2019 году, объявляя свой поход против судейской фронды, он уже говорил о «втором этапе» революционных преобразований. Теперь вероятный кандидат на пост премьера без приставки и.о. добавляет стали в голос.

Означает ли завершение боевых действий в Карабахе окончательное урегулирование этого конфликта

Пашинян уверен, что на внешнем периметре его не будут слишком сильно давить. Основным игрокам он выгоден. Кремль предпочел бы иметь дело с Кочаряном, но в целом Москва спокойно относится к итогам выборов в Армении. И показательно, что в первом своем выступлении после выборов Пашинян поблагодарил сначала Владимира Путина и Михаила Мишустина, и лишь затем только Джо Байдена и Эммануэля Макрона. Есть понимание, что Пашинян, подписавший соглашения от 10 ноября 2020 года и 11 января 2021-го (о развитии Карабаха) будет их реализовывать. Быстро или медленно – вопрос открытый. Но оба эти документа – важные внешнеполитические инвестиции Москвы. Западу также не слишком интересны реванш или ревизионистские устремления на армяно-азербайджанском фронтире. В этом Штаты и их союзники видят возможность для усиления России, Турции и Ирана. Всех вместе и каждого по отдельности. Как следствие, Пашинян их устраивает больше, чем кто-то из его оппонентов. И очевидно, что Азербайджану с Турцией будет сподручнее работать с человеком, готовым к выходу за рамки сакральности Карабаха.

Все это, впрочем, не означает, что Пашиняна ждет легкая жизнь. Теперь в парламенте у него будет зубастая оппозиция. Не исключен, конечно, отказ от принятия мандатов. И повторение сценария соседней Грузии. Но что-то подсказывает, что история повторится, с той лишь разницей, что мирить противостоящие друг другу партии станут не США и Евросоюз, а Россия. Три года назад, пойдя на уголовное преследование Роберта Кочаряна, Пашинян создал опасный прецедент. До этого бывших лидеров респубики не арестовывали и не пытались отдать под суд. Здесь кроется та радикализация, которой подверглись лидеры «бывших». И после поражения они не готовы смириться. Поводов для недовольства может быть масса, начиная от продолжения переговоров по разблокировке транспортных коммуникаций до уступок по Карабаху. Каждое лыко будет в строку. Но чем более «стальной» будет революция, тем острее будет становиться внутренняя конкуренция. И здесь велик риск повтора карабахской ошибки уже внутри страны. Переоценка себя, своих ресурсов и возможностей всегда опасна. Но все это в будущем. Пока же Пашинян может перевести дух и говорить о преодолении кризиса. Революция продолжается. А параллельно с ней развиваются прежние и нынешние противоречия, к которым уже завтра добавятся новые.

Автор – ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»