— Ваш призыв к вербальной сдержанности в отношении России был воспринят как критика в адрес канцлера Меркель. С какими высказываниями из ее речи в Сиднее вы не согласны?

— Такая оценка притянута за уши! Представлять это как проблему внутри немецкого правительства недопустимо с учетом как серьезности кризиса, так и оправданных вопросов к таким мероприятиям, как саммит в Брисбене. Мне представляется неправильным, когда из таких саммитов, на которых представляются последние возможности для прямого, возможно, доверительного разговора, устраивают публичный форум.

— Но ведь в тональности высказываний вы явно дистанцировались от Меркель. К тому же канцлер готова ужесточить санкции против Путина — в этом вы с ней согласны?

— Скажу еще раз: наша позиция ясна. Наша политика, включая решения по санкциям, зависит от нашей оценки динамики ситуации. Это останется неизменным. 17 ноября в кругу министров иностранных дел стран ЕС в Брюсселе мы поручили назвать виновников среди сепаратистов на востоке Украины, чьи имена должны быть включены в список, поскольку эти люди попирают территориальную целостность Украины. Это то, что сейчас было необходимо, и прежде всего это совместная позиция правительства в Берлине.

— В Германии и в ЕС позиция в отношении Путина вызывает беспрецедентные споры. Вы не опасаетесь за единство Запада?

— Вам тоже не стоит тревожиться, когда в демократических государствах разгораются жаркие споры. Это авторитарные режимы ошибочно расценивают такие вещи, как слабость. В ЕС объединены 28 стран с самым разным историческим опытом, связанным с особенностями восприятия и объективно различной степенью заинтересованности. Несмотря на это, в конечном итоге нам всегда удавалось выработать единую позицию и придерживаться ее. Я буду бороться за то, чтобы так было и в будущем.

— Ваш коллега из СДПГ Маттиас Платцек призвал «постфактум» урегулировать аннексию Крыма «в рамках международного права». Вы разделяете такой подход?

— Но ведь в этой связи уже все было сказано. Российские действия в Крыму — грубое нарушение международного права и принципов европейского миропорядка. Поэтому мы не можем и не вправе игнорировать или обходить то, что случилось.

— В середине ноября вы встречались в Москве с президентом Путиным. Вы возвратились в Берлин с окрепшей надеждой?

— В условиях опасного положения мне казалось необходимым поговорить с политическим руководством в Киеве и в Москве. Эскалация риторики между столицами во время саммита «большой двадцатки» и в последующие дни опасно обострилась. Я вернулся из Киева и Москвы с впечатлением, что президенты Порошенко и Путин намерены придерживаться минских соглашений. С учетом тяжелого положения в зоне конфликта, это немного и этого недостаточно, но это база, на которой мы можем продолжить работу.

— Вы полагаете, что территориальную целостность Украины в обозримом будущем удастся восстановить или же Крым и Восточная Украина безвозвратно потеряны для Киева?

— Я не увидел готовности России снова отдать Крым. К сожалению, мы должны исходить из того, что аннексия Крыма, произведенная в нарушение международного права, в обозримом будущем останется между нами и Россией конфликтом. На Восточной Украине дело, надеюсь, еще не решено. Я ловлю Россию на слове, что она не хочет нарушать единства Украины. Но действительность пока что говорит о другом. Ведь пока исход не решен, нельзя поддаваться отчаянию. Бездеятельность или самоустранение дипломатии мне представляются неправильным ответом.