Профессиональный игрок Джефф Сарвер о чувстве, которое вызывает роял-флеш, сходстве между покером и шахматами и предсказуемости фортуны.

"Шпигель": Господин Сарвер, поможете нам проверить парочку клише о покере?

Сарвер: С удовольствием.

"Шпигель": Говорят, профессиональные игроки в покер обращаются с деньгами беспечно.

Сарвер: Я бы сказал, свободно. Не так давно во время турнира в Вене мы в частном порядке играли в китайский покер - специфический вариант игры, большое раздолье для азарта. Ставки были не низкими. Я собрал роял-флеш, он "стоил" 25 тыс. евро. Я даже вспотел.

"Шпигель": Игроки в покер это люди со странностями?

Сарвер: Мы сплошь джентльмены.

"Шпигель": При этом в вашей среде встречаются такие псевдонимы, как Пасть, Мучитель Покера или Иисус.

Сарвер: Что ж, мы определенно джентльмены с юмором. Есть немец, который называет себя "Волк". Он имеет обыкновение заявлять: "Будешь блефовать - сожру! Волк основательно проголодался". По мне, так это забавно.

"Шпигель": На турниры некоторые игроки приходят, основательно укутавшись: в темных очках, шарфах, толстых свитерах с капюшонами. Зачем?

Сарвер: Такая одежда должна "отрезать" соперника от косвенной информации. Мы следим за малейшими телодвижениями остальных игроков. Немецкий профи Георг Данзер подметил, что, блефуя, он невольно сглатывает. С тех пор он обматывает горло шарфом. Глаза тоже могут выдать, отсюда очки. Толстый свитер мешает увидеть, что дыхание участилось. Если владеешь телом, такой маскарад не нужен.

"Шпигель": Вы владеете своим телом?

Сарвер: Да. Иногда надеваю темные очки, но эмоции я контролирую. Я научился казаться спокойным и уверенным в себе, некоторые моменты довел до автоматизма. Так, фишки я всегда складываю на столе одинаково. Если соперник пытается "просканировать" меня, я смотрю сквозь него, как будто его нет.

"Шпигель": Помните свой самый большой выигрыш?

Сарвер: 156 тыс. евро - на одном турнире в Португалии.

"Шпигель": А проигрыш?

Сарвер: Я осторожен с очень уж большими ставками. Если блеф не сработает, на тебя могут запросто навесить ярлык неудачника. Больше всего я продул в Монте-Карло немолодому российскому бизнесмену. Ему достались 10 тыс. евро.

"Шпигель": Что вы почувствовали в тот момент?

Сарвер: Понадобилось около четверти часа, чтобы справиться с этим. Потом уже не переживал. Важно сохранять некую дистанцию в отношениях с деньгами. Иначе мысли о них будут влиять на стратегию игры. А это ни к чему.

"Шпигель": Игроки в покер действительно в свободное от игры время заключают пари на все подряд?

Сарвер: Конечно - я часто спорю с друзьями о том, как другие люди смотрят на жизнь.

"Шпигель": Правда?

Сарвер: Да. Например, мы с друзьями в кафе. Интересно, думаем мы, в какую сумму мужчина за соседним столиком оценит содержимое кошелька официантки? Пытаемся "просканировать" совершенно постороннего человека. Это задача не из легких. Потом заключаем пари, делаем ставки и задаем мужчине волнующий нас вопрос. Понятно, что его это несколько ошарашивает.

"Шпигель": Вы человек азарта?

Сарвер: Не спорю, азартное начало во мне есть. Но я, скорее, причисляю себя к игрокам. Игроки умнее и целеустремленнее обычных картежников. Они включают математику и логическое мышление.

"Шпигель": Как вы опишете жизнь профессионального покериста?

Сарвер: Она полна острых переживаний и крайне насыщенна. Мы разъезжаем по красивейшим местам планеты. Более шести месяцев в году проводим на турнирах. Чувствуешь себя моряком, не ведающим покоя. Встречаешься с самыми разными людьми. В покере нет возрастных ограничений. Играют все - топ-менеджеры, пенсионеры и те, кто бросил школу.

"Шпигель": Турниры по покеру продолжаются по нескольку дней. Нередко игры кончаются под утро. Как вы это выдерживаете?

Сарвер: Покер - игра ночная. И мы ведем ночной образ жизни. Ночью прохладней, думается яснее. Между играми устраиваются перерывы. Так что сохранять высокую концентрацию все время не приходится. В шахматах соперники один на один друг с другом, и это требует куда большего напряжения.

"Шпигель": В детстве вас считали шахматным вундеркиндом. В 1986 году в Пуэрто-Рико вы стали чемпионом в возрастной категории до 10 лет. После этого в США вас не замедлили объявить новым Бобби Фишером.

Сарвер: Это было невероятно. Мне доверили вести собственное телешоу на канале PBS, я анализировал партии взрослых игроков на чемпионате мира по шахматам. Когда я встретился с премьер-министром Канады, мне хотелось задать только один вопрос: кто это? Я давал сеансы одновременной игры, когда против меня выступали до сорока взрослых соперников. Мне предлагали стипендию для учебы в Йельском университете. И это в 9 лет!

"Шпигель": Почему вы отошли от шахмат?

Сарвер: У отца были другие планы на мой счет. И в один прекрасный день он запретил мне играть. Думаю, завидовал. Боялся, что я достигну высот в том, что ему не давалось.

"Шпигель": Драматичный поворот в жизни вашей семьи живо обсуждался в американской прессе. Ваш отец запретил вам и вашей сестре Джулии ходить в школу и стал домашним учителем для своих детей.

Сарвер: У него было свое представление о том, как надо воспитывать и учить. Он хотел сохранить над нами контроль, привить нам свое видение вещей. Отец ненавидел мир потребления, мечтал создать собственное небольшое "племя". Такой вот безумный эксперимент.

"Шпигель": Когда вашего отца лишили родительских прав, он вместе с вами и Джулией пустился в бега. Долгие годы вы жили как в подполье. Какие воспоминания остались о том времени?

Сарвер: Порой было ужасно, порой - необычайно интересно. Нам приходилось прятаться от властей, менять имена. Меня звали Рэйем, мою сестру - Кристалл. Мы колесили по США, воровали кредитные карточки. Когда мне было 14, мы жили в общине хиппи в Национальном парке. Вечерами играли на барабанах. Я лишился невинности под звездным небом в объятиях 27-летней красотки. Позднее мы перебрались в Европу.

"Шпигель": Почему вы играли по его правилам?

Сарвер: Не хотел оказаться в приюте. Когда я стал совершеннолетним, я оставил отца.

"Шпигель": Поддерживаете контакт?

Сарвер: Я не видел его уже двенадцать лет.

"Шпигель": Как вам удалось вернуться в общество?

Сарвер: Я решил для себя: нужно относиться к жизни, как к игре в шахматы. Стал пользоваться интеллектом, чтобы обеспечить себя средствами к существованию. Продумывание комбинаций, взвешивание рисков, предусмотрительность в действиях - все это во мне есть. Вместе с приятелем по шахматам я стал заниматься недвижимостью. Он взял кредит. На эти деньги мы купили землю, построили дома и продали их с выгодой для себя. И сегодня, параллельно с игрой в покер, я инвестирую в недвижимость.

"Шпигель": А в покере ваши шахматные познания помогают?

Сарвер: Безусловно. Как в покере, так и в шахматах важно многое держать в памяти. Нужна дисциплина, умение планировать, стратегически мыслить. Правда, по сравнению с шахматами в покере больше действуешь инстинктивно. Приходится внимательно наблюдать за соперником, ждать, пока он не даст слабину. Моя задача - заставить противника поверить, что истинное положение дел совпадает с кажущимся. Иными словами, я блефую.

"Шпигель": Лучше играет в покер тот, кто выигрывает больше всех?

Сарвер: Нет. К сожалению, большой фарт в покере может сыграть немалую роль.

"Шпигель": Почему - к сожалению?

Сарвер: Покер бывает до крайности несправедливым. Мне, в прошлом шахматисту, поначалу было нелегко мириться с этой несправедливостью покера. Можно блестяще играть весь турнир, не допустить ни единой ошибки - и внезапно сойти с дистанции, притом что соперник - полный профан.

"Шпигель": Почему так случается?

Сарвер: Нередко складывается ситуация, когда твой шанс на успех в игре с тем или иным соперником составляет 50% и более. Вроде это неплохо, но возможно, что чисто математически ты будешь ему раз за разом проигрывать.

"Шпигель": Тогда что вас привлекает в покере?

Сарвер: К счастью, победителя определяет случай только на небольших временных отрезках. В долгосрочной перспективе все полностью определяют способности. Со временем математика берет верх. Поговорка, согласно которой всегда выигрывает заведение, оказывается справедливой и в данном случае. И я хочу выступать в роли такого "заведения".

"Шпигель": Вы никогда не боялись "заболеть" покером?

Сарвер: Нет. Конечно, с покером сопряжен определенный риск зависимости, но сам по себе покер ее развитию не способствует. Хотя проблемные игроки всегда имеют предрасположенность к игромании.

"Шпигель": Есть какое-то средство, которое от нее ограждает?

Сарвер: У меня два отдельных счета. На одном - капитал для игры в покер, на другом - деньги, которые я зарабатываю как инвестор. Если бы я не пришел к такому решению, то после каждой неудачной игры я бы не мог отделаться от мысли: какого дьявола ты только что все спустил?

"Шпигель": Вы играете в покер онлайн?

Сарвер: Нечасто. В Интернете мне недостает языка тела, который сообщает важные сведения о картах соперника.

{PAGE}

"Шпигель": Несмотря на это, рынок онлайн-покера бурно растет. Годовой оборот отрасли превышает $4 млрд. Что привлекает такое число игроков в Интернет?

Сарвер: Колоссальная доходность. Лучшие интернет-игроки в год выигрывают по нескольку сотен тысяч евро. По большей части это молодые ребята и даже подростки. Имен "интернет-вундеркиндов" не знает никто. Они предпочитают оставаться инкогнито - вероятно, по налоговым соображениям.

"Шпигель": В прошлом году вы участвовали в турнире по покеру в Берлине. Внезапно в зал ворвались грабители. Добыча злоумышленников составила 250 тыс. евро. Как такое могло произойти?

Сарвер: Уровень безопасности был смехотворным. Я стоял у входа. Вдруг мужчина в маске пронесся мимо меня. Я схватил свою куртку и бросился к запасному выходу. Не очень удачная мысль - возможно, именно я тем самым спровоцировал панику. Я подумал: если это профессионалы, то они оцепили здание и нас всех возьмут в заложники. К счастью, преступники оказались не слишком дальновидными, и вскоре их задержали.

"Шпигель": В июне вы примете участие в своего рода мировом чемпионате по покеру, "Мировой серии покера-2011" в Лас-Вегасе. В прошлом году в финале разыгрывалось $8,9 млн. Какие ожидания вы связываете с этим турниром?

Сарвер: Я поселюсь вместе с тремя другими профессиональными игроками в одном доме. Это будет горячая пора. Мы заключили небольшое соглашение: каждый из нас берет остальных троих "в долю". Если одному повезет, то все мы окажемся в выигрыше. Но, разумеется, это уменьшает возможный куш.