Архивная публикация 2009 года: "Новая сказка о Красной Шапочке"
По случаю Восьмого марта — ну хорошо, хорошо, девятого, ибо этот номер приходит к вам в понедельник, — предлагаем вашему вниманию новую версию сугубо женской сказки, которая на беду свою все никак не устареет.
Жила-была девочка, которую звали, допустим, Светлана. Или не Светлана — это не принципиально, а принципиально то, что были у нее бабушка, корзина пирожков и красная шапочка. Вот пошла она как-то раз к бабушке, а вместо бабушки сидит серый волк. «Во-первых, — говорит он, — вы арестованы. Во-вторых, предъявите нечестно нажитые пирожки. А в-третьих, знаете ли вы, что ваша бабушка готовила государственный переворот и утаила пирожков на общую сумму в три бельгийских годовых бюджета?» «Н-не знаю, — говорит Красная Шапочка, а сама бледнеет так, что шапочка на ней кажется еще краснее. — Я просто так... по-семейному... у нас была полная открытость...» «Знаем мы вашу открытость, — говорит серый волк. — Вы помогали тырить пирожки и будете за это сурово наказаны». «Но у меня дети», — лепечет Красная Шапочка. «Детей не трогаем, — говорит волк. — У нас гуманизм. У нас до такой степени гуманизм, что мы и вас можем отпустить, оттиснув только на плече наши государственные зубы на память. Можете быть свободны, как ветер, если только дадите нам показания, что ваша бабушка планировала сожрать охотников, а лес со всеми его грибами и ягодами продать соседскому королевству». «Да как же я могу? — недоумевает Шапочка. — Она же член моей семьи... корпоративная этика...» «Да? — измывается серый волк. — Тогда посидите, подумайте. Потому что мы знаем, кто таскал ей пирожки. Эти пирожки в качестве главного вещдока уже предъявлены нашему волчьему сообществу и поделены между ним по всей справедливости. Ваша бабушка — хищник, если хотите знать. Вам никогда не приходило в голову спросить у нее, зачем ей такие большие зубы? А очки, чтоб вы знали, далеко не символ интеллигентности. Очки и волк напялить может. Короче, либо вы здесь и сейчас оформляете заявление, что ваша бабушка была главой волчьей стаи, либо сидите в погребе и не рыпайтесь».
Надо сказать, что бабушка у Шапочки была, конечно, не монахиня. В том лесу вообще монахи не водились. И в молодости, что скрывать, она была нормальная такая атаманша небольшой разбойничьей банды с многочисленными «дочками», маленькими разбойницами. И были у нее даже некоторые политические амбиции — не такие масштабные, чтобы продавать лес, но вполне достаточные, чтобы всякие лесные силовики вроде волков не чувствовали себя в нем единоличными хозяевами. Так что было, было, что порассказать про бабушку. Но сами понимаете, с волками жить — по-волчьи выть. Если по закону, то в лесу давно можно было всех зайцев пересажать, и непременно пересажали бы, если бы все зайцы не записались в «Медведи». Сидит Шапочка в погребе, а серый волк время от времени заглядывает: «Жива, Шапка?» «Жива, гражданин начальник, поощрения имею!» — «За что?» — «Лекции тараканам читаю, самодеятельностью занимаюсь!» — «Ну, занимайся. А насчет бабки подумай все-таки. Она ведь почему называется бабушкой? Потому что бабками государственными по горло набита. Ей ты все равно уже не поможешь, она у меня из живота назад никак не выйдет, и пироги ваши мы уже приватизировали с помощью нашей Лесфинансгруппы. А тебе жить, ты молодая. Мы ж не звери». «Не могу я, — плачет Шапочка. — Совесть не позволяет». «Чево?» — переспрашивает волк и захлопывает погреб. Тут происходят, конечно, всякие телодвижения прогрессивной общественности, чирикают отдельные воробьи, взывают к милосердию ежи, привычно критикуя начальство снизу, и даже некоторые дятлы начинают постукивать в том смысле, что мировая общественность была бы счастлива до слез, если бы случилось такое проявление доброй воли... Волкам это очень не нравится. «Что вы тут развылись? — говорят они с неудовольствием. — Выть — наша прерогатива. Если б вы не выли, мы бы, может, давно выпустили...» «Не смейте раздражать их превосходительство! — визжат специально нанятые шакалята. — Они сами выпустят, не надо только им указывать! Если они поступят по вашей указке, они потеряют лицо!» «Но она же как бы женщина и вдобавок беременная», — подают голос птички. «А што такова? — кричит яростная нонконформистка Серая Шапочка, выходя к барьеру. — У нас тут полно беременных, и што? Надо еще посмотреть, што у нее там в животе: может быть, это никакая не беременность, а пирожки!»
Но подходит, однако, срок выпускать Красную Шапочку условно-досрочно, и серый волк в последний раз спрашивает: «Слышь, тварь. Тут у нас бабушка твоя в животе ворочается, перевариваться не хочет. Всех уже мы благополучно превратили в фекалию, а она сопротивляется. Скажешь, что она враг трудового народа?» «Не могу, серый волк! — плачет Шапочка. — Хочешь, я тебе песенку спою, хочешь — самодеятельностью займусь, хочешь — рожу! (Рожает.) Но вот про бабушку... никак, никак не могу! Шапочка не позволяет!» «Тьфу ты, — сплевывает с досады серый волк, захлопывая крышку. — Что же вы за твари беспринципные, совершенно совести нет! Ну, погоди!»
С праздником Восьмого марта, дорогие женщины. Если бы не ваша стойкость, страшно подумать, что бы тут было.
По случаю Восьмого марта — ну хорошо, хорошо, девятого, ибо этот номер приходит к вам в понедельник, — предлагаем вашему вниманию новую версию сугубо женской сказки, которая на беду свою все никак не устареет.
Жила-была девочка, которую звали, допустим, Светлана. Или не Светлана — это не принципиально, а принципиально то, что были у нее бабушка, корзина пирожков и красная шапочка. Вот пошла она как-то раз к бабушке, а вместо бабушки сидит серый волк. «Во-первых, — говорит он, — вы арестованы. Во-вторых, предъявите нечестно нажитые пирожки. А в-третьих, знаете ли вы, что ваша бабушка готовила государственный переворот и утаила пирожков на общую сумму в три бельгийских годовых бюджета?» «Н-не знаю, — говорит Красная Шапочка, а сама бледнеет так, что шапочка на ней кажется еще краснее. — Я просто так... по-семейному... у нас была полная открытость...» «Знаем мы вашу открытость, — говорит серый волк. — Вы помогали тырить пирожки и будете за это сурово наказаны». «Но у меня дети», — лепечет Красная Шапочка. «Детей не трогаем, — говорит волк. — У нас гуманизм. У нас до такой степени гуманизм, что мы и вас можем отпустить, оттиснув только на плече наши государственные зубы на память. Можете быть свободны, как ветер, если только дадите нам показания, что ваша бабушка планировала сожрать охотников, а лес со всеми его грибами и ягодами продать соседскому королевству». «Да как же я могу? — недоумевает Шапочка. — Она же член моей семьи... корпоративная этика...» «Да? — измывается серый волк. — Тогда посидите, подумайте. Потому что мы знаем, кто таскал ей пирожки. Эти пирожки в качестве главного вещдока уже предъявлены нашему волчьему сообществу и поделены между ним по всей справедливости. Ваша бабушка — хищник, если хотите знать. Вам никогда не приходило в голову спросить у нее, зачем ей такие большие зубы? А очки, чтоб вы знали, далеко не символ интеллигентности. Очки и волк напялить может. Короче, либо вы здесь и сейчас оформляете заявление, что ваша бабушка была главой волчьей стаи, либо сидите в погребе и не рыпайтесь».
Надо сказать, что бабушка у Шапочки была, конечно, не монахиня. В том лесу вообще монахи не водились. И в молодости, что скрывать, она была нормальная такая атаманша небольшой разбойничьей банды с многочисленными «дочками», маленькими разбойницами. И были у нее даже некоторые политические амбиции — не такие масштабные, чтобы продавать лес, но вполне достаточные, чтобы всякие лесные силовики вроде волков не чувствовали себя в нем единоличными хозяевами. Так что было, было, что порассказать про бабушку. Но сами понимаете, с волками жить — по-волчьи выть. Если по закону, то в лесу давно можно было всех зайцев пересажать, и непременно пересажали бы, если бы все зайцы не записались в «Медведи». Сидит Шапочка в погребе, а серый волк время от времени заглядывает: «Жива, Шапка?» «Жива, гражданин начальник, поощрения имею!» — «За что?» — «Лекции тараканам читаю, самодеятельностью занимаюсь!» — «Ну, занимайся. А насчет бабки подумай все-таки. Она ведь почему называется бабушкой? Потому что бабками государственными по горло набита. Ей ты все равно уже не поможешь, она у меня из живота назад никак не выйдет, и пироги ваши мы уже приватизировали с помощью нашей Лесфинансгруппы. А тебе жить, ты молодая. Мы ж не звери». «Не могу я, — плачет Шапочка. — Совесть не позволяет». «Чево?» — переспрашивает волк и захлопывает погреб. Тут происходят, конечно, всякие телодвижения прогрессивной общественности, чирикают отдельные воробьи, взывают к милосердию ежи, привычно критикуя начальство снизу, и даже некоторые дятлы начинают постукивать в том смысле, что мировая общественность была бы счастлива до слез, если бы случилось такое проявление доброй воли... Волкам это очень не нравится. «Что вы тут развылись? — говорят они с неудовольствием. — Выть — наша прерогатива. Если б вы не выли, мы бы, может, давно выпустили...» «Не смейте раздражать их превосходительство! — визжат специально нанятые шакалята. — Они сами выпустят, не надо только им указывать! Если они поступят по вашей указке, они потеряют лицо!» «Но она же как бы женщина и вдобавок беременная», — подают голос птички. «А што такова? — кричит яростная нонконформистка Серая Шапочка, выходя к барьеру. — У нас тут полно беременных, и што? Надо еще посмотреть, што у нее там в животе: может быть, это никакая не беременность, а пирожки!»
Но подходит, однако, срок выпускать Красную Шапочку условно-досрочно, и серый волк в последний раз спрашивает: «Слышь, тварь. Тут у нас бабушка твоя в животе ворочается, перевариваться не хочет. Всех уже мы благополучно превратили в фекалию, а она сопротивляется. Скажешь, что она враг трудового народа?» «Не могу, серый волк! — плачет Шапочка. — Хочешь, я тебе песенку спою, хочешь — самодеятельностью займусь, хочешь — рожу! (Рожает.) Но вот про бабушку... никак, никак не могу! Шапочка не позволяет!» «Тьфу ты, — сплевывает с досады серый волк, захлопывая крышку. — Что же вы за твари беспринципные, совершенно совести нет! Ну, погоди!»
С праздником Восьмого марта, дорогие женщины. Если бы не ваша стойкость, страшно подумать, что бы тут было.
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
