Художник по костюмам Надежда ВАСИЛЬЕВА помогала режиссеру Алексею Балабанову делать все его фильмы — кроме последнего, «Мне не больно». И вовсе не потому, что жена.— Алексей Балабанов не жалует светскую шумиху, интервью не дает и фотографов не любит. Почему?

— Леша говорит, что ему бомжи интересней, чем среда, в которой приходится жить, соблюдая условности. Где написан такой закон, что ты должен жить вот так и никак иначе? Лешино любимое занятие: уйти в народ — общаться.

— А познакомились вы тоже во время «похода в народ»?

— Нет. К моменту нашей встречи я уже работала на студии «Ленфильм» художником по костюмам. Оператор Сережа Астахов как-то мне сказал: «Я работал с одним режиссером, он такой головастый, весь замороченный, вроде тебя. Вам бы поработать вместе…» А потом я посмотрела Лешину первую картину «Счастливые дни» (номинировалась в Каннах. — «Профиль») и подумала, что за человека, который снял этот фильм, я могла бы выйти замуж. Как-то проходя по коридору «Ленфильма», увидела директора студии. Рядом стоял молодой человек. Директор знал, как меня зовут, но почему-то стал кричать в спину: «Катя!» «Ведь знает же, как меня зовут! — подумала я. — Наверное, зовет познакомить с режиссером, пойду-ка обратно». «Я не Катя, а Надя», — говорю. «Извини, познакомься — режиссер Балабанов, вам будет интересно вместе поработать».

— Творческий союз, кажется, удался — за костюмы к фильму «Замок» вы получили премию «Ника»...

— И не только творческий. Я только что родила нашего Петю — кормящая мать. Церемония длилась четыре часа. Номинанты все это время сидели на сцене. У меня потекло молоко, платье прилипло к телу. В перерыве побежала в туалет сцеживаться. Девушки-актрисы с интересом смотрели, как я выжимаю грудь в раковину, и каждая сказала, что хочет ребенка. Потом все они родили.

— Вы, наверное, поженились прямо на съемочной площадке.

— Официально мы поженились, когда Пете было уже три года. Леша как раз собирался лететь в Америку на съемки «Брата-2». Мы пошли и поженились — и сразу разъехались по съемочным площадкам.

— Кто у вас ответственный в семье? Кто бумажками заведует?

— Я. И для меня это испытание — входить в контакт с разными инстанциями. Если надо сходить в ЖЭК, чтобы воду после аварии обратно включили, прошу подругу: «Возьми Лешину машину на неделю, а за это позвони в ЖЭК».

— А кто дома полочки прибивает?

— Алексей не знает, за какое место надо брать молоток. Если полка упадет, она так и будет лежать. Когда нападает много полочек, я зову дядечку, который сразу все вешает — до следующего раза.

— Кажется, вашему мужу и деньги не очень интересны.

— Только с точки зрения вложений в следующее кино. Мы с Лешей как-то зашли на Невском в бутик. Он посмотрел так с интересом, сказал: «И на хрен кому это надо?» — и ушел. На одной из пресс-конференций мужа спросили: «Если бы у вас было много денег, что сделали бы?» Он сразу не нашелся, а наутро осенило: «Я бы на Луну полетел».

— Говорят, вы долго жили в коммуналке, а соседом у вас был Виктор Сухоруков.

— Я коренная петербурженка во всех поколениях моих родственников — мы могли жить у меня, но Леша сказал, что никогда не жил с родителями и не собирается. Сначала мы жили у Леши в густонаселенной коммуналке на сто семей. А потом поменялись с соседом-алкашом Вити Сухорукова и стали с ним сокоммунальщиками.

— Репетиции и заседания худсовета происходили на кухне?

— В основном заседания были у нас с Витей по ночам. Леша уходил спать, а мы вели разговор по душам и пили чай с пирогами на скатерти, связанной Витей.

— Сухоруков умеет вязать?!

— Он еще и потрясающе вышивает. Букеты, в которые вкладывает всю душу...

— Ну уж после успеха «Брата» квартиру-то вы себе купили?

— Нет. Деньги появились только после одной французской картины, на которой Леша был исполнительным продюсером. Мы купили бывшую шестикомнатную коммуналку на Васильевском острове. Никаких стен не ломали, просто помыли их и покрасили. А еще у нас там есть две настоящие печки, которые мы тоже оставили — топим их зимой дровами.

— Вместо батарей?

— Батареи у нас тоже есть. Но печки — совсем другое…

— А дача у вас есть?

— Дачи нет. Леша ездил писать сценарии на дачу к моим родителям. Он уезжал зимой с большим бидоном супа, недели на две. Топил печку и в одиночестве работал.

— Он сам писал сценарии ко всем своим фильмам?

— Кроме последних двух. Сценариста фильма «Мне не больно» мы в глаза не видели. Передаточным звеном был продюсер Сергей Сельянов. Все шутили, что сценарий написал Сельянов и укрылся под псевдонимом. Но это не так. Валерий Мнацаканов — сценарист старой школы, просто в свое время не подружился с перестройкой и ушел из кино. А сейчас опять всплыл.

— Вы сами, случаем, не пишете на досуге?

— Пишу, но не сценарии. У меня в газете «Вечерний Петербург» была своя колонка про наш город — рекомендации на тему моды: что в каком районе Питера надо носить.

— Это как? В Питере есть районная мода?

— Не в этом смысле. Я писала с точки зрения художника, какой стиль гармоничен архитектуре и состоянию улиц. Например, на Васильевском острове, где всегда дует ветер, подойдет наряд в стиле Ренаты Литвиновой — парящее шелковое платье. Шелк так красиво колышется на ветру…

- В отличие от предыдущих картин Балабанова, костюмы к фильму «Мне не больно» делали не вы?

— К началу съемок я уже работала с Бортко — сначала на картине «Идиот», потом на «Мастере и Маргарите».

— У вас с мужем мнения по работе часто не совпадают?

— Художник кино, если у него не совпадает видение с режиссером, должен уйти с картины. Вся съемочная группа работает на режиссера. Бывает, глядя на мои эскизы, Леша говорит: «Нет, совсем наоборот». Делаешь наоборот и понимаешь, что он был прав. Режиссер всегда прав.

— А дома ссоритесь?

— Зачем? Мне ничего не надо Леше доказывать, он и так знает все мои плюсы и минусы. Может на меня наехать за то, что я все время опаздываю, а он ни разу никуда не опоздал.

— Вернемся к кино: вас не удивил фильм «Жмурки»? Он так не похож на балабановское кино.

— Леша все время снимает разные фильмы. Рекламная кампания «Жмурок» была построена неправильно. На фильм пошли те, кто любит фильмы про бандитов. А этот фильм не комикс и не черная комедия — это произведение в стиле поп-арт. Интересные цветовые решения. У сына героя Михалкова ярко-синий пиджак, а у него самого — ярко-розовый.

— Наш ответ Энди Уорхолу?

— Вот именно. А фильм подали в том же ключе, как Кукрыниксы рисовали Гитлера. Карикатура на бандитов…

— Михалкова трудно уговорить сниматься?

— Нет. Его фраза «не важно что, а важно с кем» — это напрямую относится к Леше. Никита Сергеевич — замечательный артист и человек. Я все время удивляюсь, когда Михалкова называют барином. Какой он барин? Человек пашет с утра до ночи, снимает кино на пределе душевных и физических сил. Я знаю, как это дается. А баре не пашут.

— И Рената Литвинова сказала, что только ради Балабанова готова на все — сбрить брови, напялить дурацкий парик...

— Они дружат с тех времен, когда никакого гламура еще не было. Все были никто и ничто, без кола и без двора.

— Ваши дети кинематографом интересуются?

— Феде 16 лет, он хочет быть юристом в кино, в области авторского права. А Петя — ему 10 лет — мечтает снять фильм «Человек-Паук последний», чтобы поставить точку в этой истории. Его друг Вова будет там каскадером.

— В папиных фильмах в массовке не снимаются?

— Когда нужны бесплатные дети, они бегают на заднем плане. В фильме «Мне не больно» кричат «эге-гей!» в сцене, где Рената Литвинова сидит с Сашей Яценко в Михайловском садике.

— Над следующим фильмом будете вместе работать?

— 10 августа у нас уже начинаются съемки фильма про 1984 год. Очень сложное время, тогда ничего же не было. В магазине продавался только тик — розовый и голубой. На блошиных рынках еще можно найти наряды того времени — вот ищу.

— А вы не думали заняться модельным бизнесом?

— Моя подруга, продюсер Лена Яцура, считает, что я очень смешно одеваю людей и мне прямая дорога туда. Самые дурацкие Ленины платья изобретаю я. Но современная одежда сама по себе мне не интересна — это бред. Мне интересны только личности, которых я переделываю, придумывая им образ.

— К какому фильму вам бы хотелось сделать костюмы?

— Моя мечта — поработать на картине про 1914 год. Именно в этот момент произошло кардинальное изменение женской фигуры с точки зрения силуэта — дамы отказались от корсета, у нарядов поднялась талия. Особенно если бы режиссер выбрал не худых актрис, а с актуальными в то время формами. Но это несбыточная мечта — кто будет смотреть фильм про смешных тетенек?

— Есть какие-то увлечения? Путешествовать любите?

— По России — да. Мне в Норильске было интереснее, чем в США. В весенние каникулы мы поехали на машине в Великий Устюг, останавливались по пути в каждом городке. Это было наше лучшее путешествие за всю жизнь. Я, Леша, Петя, наша подруга Таня и ее двое детей набились в одну машину.

— Не побоялись после той страшной аварии (в 2000 году в Якутии на съемках фильма «Река» джип с членами съемочной группы попал в аварию. — «Профиль»)?

— Мы упали в пропасть с семиметровой высоты. У меня попросту был снят скальп. Но я, Леша, пятилетний Петя, оператор Сережа Астахов, который был за рулем, остались живы. Исполнительница главной роли в фильме «Река» Туяра Свинобоева погибла. После этой трагедии последовала следующая — в Кармадоне остался Сережа Бодров и две мои ученицы… Под гнетом этого ужаса произошло какое-то переосмысление: мы с Лешей перестали друг перед другом выпендриваться — кто круче, и стали большими товарищами.

— Сергей Бодров был вашим другом?

— Друг — это не то слово. Леша любил Сережу так, как любят своих детей. Леша посмотрел фильм «Кавказский пленник», где Сережа играл одну из главных ролей, нашел его и предложил: «Давай снимем кино. Правда, денег у меня пока нет». «Хорошо», — улыбнулся Сережа и приехал в Питер. Деньги нашел Сельянов, но это были смешные деньги… Пока шли съемки, Сережа жил у нас. Он был удивительным человеком, очень светлым, начисто лишенным звездной болезни… А популярность у Сережи была бешеная. Такая, что многим нынешним звездам и не снилась.

Помню, мы вместе ездили отдыхать на теплоходе по Волге. Сходим на берег, Сережина дочка Оля просит: «Папа, купи мороженого!» Он надвигает кепку на глаза поглубже, но все бесполезно — вокруг уже манифестация, за мороженым не пройдешь. А когда путешествовали вместе на машине, гаишники по рации передавали, что Брат едет. А мы-то надеялись скрыться…

Когда его не стало, это была такая боль, как будто тебе отрубили руку. И боль никуда не делась. Леша часто спрашивает: «Почему забрали его, а я остался? Я же гораздо хуже!» А что я могу на это сказать? Потому что тебе детей надо растить? Так у Сережи тоже дети. Тяжело говорить.